Но, по правде говоря, я никогда бы не мог забыть его прикосновения. Даже ведя аскетичный образ жизни в братстве, я не мог выжечь эти воспоминания. Они всегда возвращались в моих фантазиях и были единственным средством к кульминации. Я стыдливо желал снова быть с Делосом, хотя знал, что это невозможно. Но теперь, когда он стоял передо мной…

Я закрыл шкаф, поставил печать в журнале, и когда Делос уже собирался открыть дверь, я резко захлопнул ее, остановив его. Он посмотрел на меня, но ничего не сказал.

— Дверь изнутри запирается? — спросил он.

— Нет, — ответил я. Мое сердце шумно билось, а кожа покраснела от чувствительности. Я попытался скрыть возбуждение, появившееся между моих ног. — Сюда никто не заходит.

Не думая, я потянулся к Делосу. Мои руки скользнули вокруг него, нашли глубокий изгиб мышц его спины и поднялись к лопаткам. Делос здоровой рукой провел по моему заду. Затем сбросил перевязь и одним рывком подхватил меня так, что я оказался на его бедрах, плотно прижавшись к нему.

— Рука не болит? — спросил я.

— Я справлюсь, — ответил он, и за один поцелуй я узнал, каково это - полностью потерять себя.

Все мысли улетучились, кроме потребности в Делосе, которую я пытался загнать в угол, а теперь она заполняла меня, захватывая холодным жаром, который горел глубоко во мне, тот самый огонь, который семь лет назад вырвал у меня весь контроль.

Светящийся куб упал на пол рядом со мной. Свет сохранится еще пару минут, прежде чем его нужно будет снова активировать, и он освещал эрекцию Делоса, подчеркивая форму гребней на его толстом основании, выпуклость и сужение головки.

Ей-богу, я не хотел признаваться, как часто я вспоминал о Делосе, и об ощущении его члена во мне. Я выискивал в памяти каждую крупицу этих воспоминаний, пока не осталось ничего. Мне бывало стыдно за фантазии об альфе, которого оставил, я знал, что не имел права думать о нем после того, что сделал, но правда в том, что я никогда не мог выбросить Делоса из своих мыслей.

Возможно, все это отразилось на моем лице, потому что Делос посмотрел на меня и нежно запустил руки в волосы. Его выражение лица оставалось спокойным и холодным, но его прикосновение было теплым и таким же нежным, как я помнил.

Прости меня, Делос, подумал я. Я ужасен и не заслуживал того, чтобы ты меня любил. Но я хочу показать тебе, что чувствую.

Я обхватил губами его головку и провел языком от гребня вдоль основания, проводя по самым чувствительным местам, оставляя влажные дорожки слюны. Делос закрыл глаза и тихо застонал. Он запустил пальцы в мои волосы, поглаживая кожу головы. Я вобрал его глубже, проводя языком по всему его телу. С члена капала смесь его восхитительного возбуждения и моей слюны. Я сжал его в кулаке и подрачивал, пока заглатывал. Видимо я двигался быстро, слишком рьяно, и ввел его глубже, чем смог осилить. Я поперхнулся и закашлялся, слюна потекла по подбородку, и Делос сказал:

— Полегче.

Но я уже снова принялся за дело, и на этот раз я знал, как его взять. Делос схватил меня за волосы, крепко держал, а я удерживал его горлом как можно дольше. Он оскалился, и я почувствовал, движения пульсации по всей длине.

Внезапный щелчок и скрип двери заставил Делоса попятиться назад и упасть на задницу как раз в тот момент, когда наш светящийся куб погас. Я навалился на него в темноте, и мы пробрались вглубь ряда полок, подальше от открывающейся двери. Я заглянул в щели между книгами и увидел ученого, шаркающего по дальнему проходу.

— Сюда никто не заходит? — прошипел Делос, и я закрыл ему рот ладонью.

Теперь я мог видеть мелькание ног и тень на потолке от их светящегося куба.

— Почему здесь так чертовски холодно? — пожаловался ученый.

Они остановили свое медленное шествие, и воздух наполнился звяканьем ключей. Хранители стояли двумя рядами дальше от нас, просматривая книги, и я почувствовал себя смелым. Держа руку над ртом Делоса, я скользнул другой вдоль по его груди до члена. Я почувствовал, как его губы двигаются под моей ладонью - протест или удовольствие, неважно. Я быстрее поглаживал, стараясь не шуметь.

— Ш-ш-ш. — Убрал руку от его рта, спустил штаны и медленно переместился на него. Мои глаза адаптировались к тьме, и я увидел, что Делос смотрит на меня, тяжело дыша, ожидая, когда я сделаю шаг. Ученый отпер шкаф, и грохот, с которым он открыл его, заглушил наши неизбежные стоны, когда я опустился на его член.

Ожог от боли длился секунду, и он полностью вошел в меня. Я сидел как можно дольше не двигаясь, уткнувшись лицом в его плечо, чтобы не выпустить ни одного стона. Ощущение было невероятным, словно каждый гребень и выпуклость его драконьего члена были идеально выточены, и соответствовали моим точкам удовольствия. Я был в раю. Оседлав Делоса, я задвигался, ведя проигрышную битву за молчание.

В момент, когда ученый прочистил горло, я замер с Делосом, наполовину погруженным в меня, и посмотрел, не поймали ли нас. Старик пробормотал себе под нос что-то о призраках, развернулся и пошел по ряду рядом с нашим местом. Я не шевелился и затаил дыхание, но у Делоса были другие идеи. Он схватил меня за запястья, и я почувствовал, как он медленно поднимает бедра.

— Нет! — пробормотал я, но одним сильным толчком он глубоко вошел в меня, и мне едва удалось удержать звук, сорвавшийся с моих губ. Поскольку мои запястья крепко держали, единственное, что я мог сделать, это уткнуться лицом в плечо, заглушая стоны. Ученый стоял рядом. Я видел его ноги сквозь щели в стопке свитков, слышал, как он размышляет, какая книга ему нужна. У меня могут быть большие неприятности, если он нас застукает, но это только распаляло меня. Если это наказание от Делоса, то я приму его сполна - мне это было нужно. Я это заслужил.

Ученый, видимо был глуховат, потому что, хотя я и держал рот на замке, было невозможно скрыть другие звуки, когда Делос входил в меня. Я настолько промок от возбуждения, что каждый толчок должен был выдать нас. Но старик продолжал свое дело, выбрал книги, запер шкаф и, шаркая, вышел.

Как только дверь закрылась, и мы снова остались одни, Делос положил меня на спину, раздвинул колени и приподнял мою задницу. Он приставил член к моему входу, держа его за основание, и вошел в меня. На этот раз я не сдерживал голос, и ничто не смогло бы скрыть жесткий хлопок кожи о кожу. Затем Делос обхватил мою шею и притянул меня в долгий, глубокий поцелуй, который увлек меня к финишу.

Когда наступила кульминация, я полностью потерялся в каскаде всего сразу - интенсивного удовольствия, но также и всей печали, от которой я отмахнулся, напоминая себе из-за чего обрек себя на долгие годы одиночества, вины, и чувства потери, и все это вместе с тем фактом, что он был здесь, со мной. Делос притянул меня к себе и сжал так сильно, что наверняка у него заболела рука, но Делос не отпускал, и его лицо напряглось, когда он подошел к краю. Я почувствовал, как он набухает, и выпуклость его гребней в кульминации послала еще один удар удовольствия по всему моему телу. Мой член напрягся, и я кончил, казалось, нескончаемыми струями, которые стекали по моей длине на яйца и член Делоса. Он выскочил из меня, со стоном кончая на мой голый живот, и ледяной жар его спермы покалывал кожу. Камень под спиной покрылся инеем. Делос снова поцеловал меня, а в воздух от нашего дыхания взметнулись маленькие облачка.

Делос зажег светящийся куб, мы собрали с земли одежду и привели себя в порядок. Поскольку я наполовину человек, кожа покрылась мурашками от холода.

— У нас с тобой талант все усложнять, правда? — сказал Делос, натягивая рубашку.

— Да, по-видимому. Я начинаю думать, что нам нравится все усложнять.

— Нет, не мне. Я люблю, когда все просто. — Делос обхватил меня сзади и притянул к себе. Я почувствовал выпуклость его члена на своей заднице, все еще набухшей, и Делос пробормотал мне в шею. — Так все и должно было быть. Ты и я. Все могло быть именно так.

— Прости меня, — сказал я. — Мы не можем изменить прошлое. Но сейчас мы здесь вместе.