– Ты говоришь, что знаешь виновника всех этих преступлений? – спросил, с презрением оглядев рабочего, прусский полковник.
Перед ним стояло существо в синей блузе, лицом своим напоминавшее крысу.
– Да, полковник, знаю.
– Кто же он такой?
– А насчет тысячи франков как же?
– Ты не получишь ни копейки до тех пор, пока я не проверю твоих слов. Ну, кто убивал моих солдат?
– Граф Евстафий из Черного замка.
– Лжешь! – сердито закричал полковник. – Образованный человек и дворянин не может делать подобных мерзостей.
Крестьянин пожал плечами.
– Ну, полковник, сейчас видно, что вы не знаете графа. Все эти убийства – дело его рук. Я вам говорю правду и ни капельки не боюсь того, что вы хотите меня проверять. Граф из Черного замка очень жестокий человек. Он и прежде-то был не из добреньких, ну а теперь превратился прямо-таки в зверя. Это на него, изволите видеть, смерть сына подействовала. Сынок-то его, видите ли, взят в плен под Дуэ. Оттуда его отправили в Германию, а после он бежал и умер. У графа был один только сын, и его смерть прямо свела старика с ума. Мы промеж себя его за сумасшедшего почитаем. Он собрал своих крестьян и начал охотиться за немецкой армией. Скольких он убил, не могу сказать, а только знаю, что он у всех убитых крест на лбу вырезает. Крест – это герб его фамилии.
Франсуа Режан говорил правду. У всех убитых над бровями оказывался, точно охотничьим ножом вырезанный, андреевский крест. Полковник наклонился над столом и стал водить пальцем по карте.
– Черный замок отстоит отсюда не далее чем четыре лиги, – сказал он.
– Три лиги и километр, полковник.
– Ты место знаешь?
– Как же! Я там работал на поденной.
Полковник фон Грамм позвонил.
– Дай этому человеку поесть и задержи его, – сказал он вошедшему сержанту.
– За что же меня задерживать, полковник? Я все вам сказал.
– Ты будешь нашим проводником.
– Проводником?! А граф? Помилуй Господи попасть в его руки! Ах, полковник!..
Прусский полковник махнул рукой, давая Режану понять, чтоб он молчал.
– Пошли ко мне немедленно капитана Баумгартена, – сказал он, обращаясь к сержанту.
Капитан явился немедленно. Это был человек средних лет, с голубыми глазами и непомерно развитыми челюстями. Лицо у капитана Баумгартена было кирпично-красное, за исключением верхней части лба, которая, будучи защищенной от воздуха и солнца медной каской, сохранила белый, точно слоновая кость, цвет. Рыжие усы были лихо закручены вверх. Голова была у капитана совершенно плешивая и блестела, как зеркало. Младшие офицеры, ради шутки, подкрадывались к капитану сзади и, глядя в лысину, подкручивали себе усы. Капитан считался несколько медлительным, но надежным и храбрым офицером. Полковник безусловно доверялся ему.
– Вы отправитесь этой ночью в Черный замок, капитан, – произнес полковник фон Грамм, – проводника я вам достал. Вы арестуете графа и приведете его сюда. Если он будет сопротивляться, можете его застрелить.
– Сколько людей брать с собою, полковник?
– Мы окружены шпионами, и надо беспокоиться о том, чтобы захватить его невзначай. Он не должен знать, что мы за ним охотимся. Если взять много солдат, все заметят наши приготовления. С другой стороны, нам нельзя и рисковать. Вас могут окружить.
– Полковник, я вот как поступлю. Я двинусь на север, и все подумают, что вы меня отправили к генералу Гебену, а затем – поглядите-ка, вот тут на карте – я поверну на эту дорогу, и мы окружим Черный замок прежде, чем французы успеют опомниться. Полагаю, что при таком плане мне будет достаточно двадцати солдат…
– Очень хорошо, капитан. Надеюсь увидеться с вами и вашим пленником завтра утром.
Была холодная декабрьская ночь, когда капитан Баумгартен и его двадцать познанцев выступили из Лэз-Андэли и двинулись по большой дороге в северо-западном направлении. Пройдя две мили, отряд повернул на узкую лесную тропинку и быстро двинулся к месту своего назначения. Моросил холодный мелкий дождь, и капли его стучали по сучьям высоких тополей или шуршали в мертвой траве лужаек. Капитан шел впереди, рядом со старым сержантом Мозером, который крепко держал за руку Франсуа Режана. Предварительно он успел шепнуть французу на ухо, что в случае внезапного нападения первая пуля, которая вылетит из винтовки, будет направлена ему в висок. Сзади шлепали по мокрой земле двадцать пехотинцев, пряча лица от дождя и спотыкаясь в темноте. Солдаты знали, куда и зачем они идут, и радовались. Им хотелось отомстить за смерть своих товарищей.
Из Лэз-Андэли отряд вышел около восьми часов вечера. В половине двенадцатого их проводник остановился перед воротами. Ворота были железные, решетчатые и были укреплены между двумя каменными столбами с геральдическими украшениями. Стен давно не существовало, и камни были покрыты терновыми кустами и травой. Пруссаки проникли внутрь и начали осторожно продвигаться вперед по дубовой аллее, засыпанной опавшими листьями. Пройдя аллею, они остановились и начали оглядывать местность.
Перед ними находился Черный замок. Месяц, выглянувший из-за дождевых туч, обливал старый дом своими серебряными лучами. Дом имел вид римской буквы L. В середине виднелась низкая сводчатая дверь. Ряды маленьких окон напоминали открытые бойницы броненосца. Темная крыша обрывалась в углах, где возвышались четыре небольшие башенки. Дом словно спал в молчаливом месячном свете. В одном из окон нижнего этажа сиял одинокий огонек.
Капитан начал отдавать шепотом приказания. Некоторым из солдат он велел стеречь парадный вход, другим было поручено прокрасться к задней двери. Одни стали на караул у восточной части дома, другие – у западной. Сам он с сержантом прокрался на цыпочках к освещенному окошку.
Это была небольшая и убого обставленная комната.
Пожилой человек в халате сидел в кресле и читал при свете оплывающей свечки изорванную газету. Рядом с ним на столе стояла бутылка с белым вином и наполовину опорожненный стакан. Сержант постучал штыком в окно. Старик пронзительно взвизгнул и вскочил с кресла.
– Молчать – или вы умрете. Дом окружен. Бежать некуда. Идите и немедленно отоприте нам дверь. Если вы ослушаетесь, вам не будет пощады.
– Ради Бога, не стреляйте! Я отопру дверь! Я отопру дверь!
И старик со смятой газетой в руке бросился вон из комнаты. Через секунду послышалось звяканье замков, стук поднимаемых болтов, и маленькая дверь отворилась. Пруссаки ворвались в вымощенные каменными плитами сени.
– Где владелец Черного замка, граф Евстафий?
– Мой господин? Его нет дома.
– Это ночью-то? Если вы лжете, то попрощайтесь с жизнью.
– Я говорю правду, господин. Его сиятельства нет дома.
– А где же он?
– Я не знаю.
– Что он делает теперь?
– Не могу сказать этого. Господин, вы напрасно на меня нацеливаетесь. Убейте меня, если хотите, но чего я не знаю, того не могу вам сообщить.
– И часто граф отлучается таким образом по ночам?
– Часто.
– И когда он возвращается домой?
– Перед рассветом.
Капитан Баумгартен пустил крепкое немецкое ругательство. Выходит, что он даром потратил день. Ответы этого человека были искренни, и, конечно, он говорил правду. Впрочем, этого нужно было ожидать. Так или иначе, но нужно все-таки обыскать дом и удостовериться в отсутствии хозяина. Поставив пикеты у обеих дверей, капитан и сержант пошли по дому вслед за дрожащим дворецким. Свечка танцевала в его руке, и странные тени бегали по старинным обоям и резному дубовому потолку. Таким образом был осмотрен весь дом, начиная от громадной, вымощенной каменными плитами кухни и кончая столовой во втором этаже. Это была огромная зала с хорами для музыкантов; стены ее были почерневшими от времени панелями. Нигде не было ни живой души. В самом верхнем этаже, на чердаке, они нашли пожилую жену дворецкого, Мари. Эти муж и жена были единственными слугами графа. Самого его нигде в доме не было. Даже следов его присутствия не замечалось.
