Я едва-едва поспевала за новой подругой (мне очень хотелось верить, что мы успели сблизиться) и разглядывала свою новую альма-матер. В голове роились ассоциации с Хэмпден-колледжем, Хогвартсом и Веллтоном одновременно.

Мраморные колонны, покрытые сетью мелких и широких трещин. Тысячи портретов-гифок на стенах в пыльных позолоченных рамах, которые чернели от старости. Стены из дикого серого камня, где-то тут, то там недоставало фрагментов. И факелы на стенах, коптящие потолок сажей.

— Разве тут не должно быть все… Современно? — спросила я, осторожно подбирая слова, чтобы не оскорбить Долорес.

Больше ее должен был бесить вид платья на мне. Оно висело на мне как мешок, к тому же было невероятно колючим, потому я постоянно чесалась.

— Должно, но не обязано, — пробурчала она, явно раздосадованная тем, что только прочитала, — Союз уже третий год подряд зажимает гранты. Зато вот «эйлинцы» горя не знают.

Последнюю фразу Долорес произнесла с явной завистью. Ее вишневые глаза резко начали темнеть.

— Что такое «Светлая пора»? — решила я перевести тему.

— Середина дня.

— А почему она светлая?

— День безопасен, — положила устройство в карман Дора, — а ночь — Царство Зверя.

— Почему?

Мы дошли до огромного зала, через стеклянный потолок которого пробивались редкие бледные лучи солнца. Подруга остановила меня, развернула к себе лицом и принялась поучать, словно первоклашку перед первым учебным днем:

— Так, мне нужно хотя бы две кружки Укрепляйки, чтоб вывезти твою внутреннюю Почемучку. Если подойдут другие девочки — сиди молча. Они нормальные, просто утро сегодня плохое для всех нас.

Я послушно кивнула. Мне хотелось забросать ее очередной кучей вопросов, но мой взгляд упал на три ряда столов. Рассеянное внимание тут же переключилось на других ведуний. Да к тому же между бровей подруги залегла глубокая как у стариков складка. Уж что я поняла, так то, что не стоит пытать ее расспросами какое-то время.

Их было совсем немного, потому я могла разглядеть внимательно хотя бы четверть присутствующих. Они ничем не отличались от меня или моих одноклассниц в Форестайде. Да, они все были одеты в красное. Да, волосы у некоторых были невероятно короткие – а у кого-то их не было совсем. Да, у кого-то вместо рук были полотна из татуировок. Но никто не выглядел опасным.

Злые, но не злобные. Скорее, напуганные и потерянные.

А еще все мы были закованы в наручники. И много кто из девочек раздраженно расчесывал себе запястья. Мои тоже очень сильно ныли.

Дора плюхнулась на скамью в самом дальнем краю зала и постучала пальцем по тарелке с отколовшимся краешком:

— Комплексный завтрак номер один, — скомандовала она, — Маргарита, а ты что будешь?

— То же самое, — пропищала я, с удивлением наблюдая, как на тарелке подруги появляется желтое пюреобразное варево, кусок хлеба с вяленым мясом, а чашка без ручки наполняется черной жидкостью.

Завтрак оказался очень даже вкусным. Варево по вкусу напомнило кукурузную кашу, хлеб был мягким, мясо не очень соленым, а отвар бодрил лучше кофе.

— Так почему утро сегодня плохое? — спросила я, заметив, что складка между бровей Долорес разгладилась.

— Не налегай на еду так сильно, там одна химоза. А насчет утра… Не знаю, с чего начать, — пробормотала она. — Ох, ладно. Мне не показали твою регистрацию, но подозреваю, все прошло плохо, да?

— Мягко сказано, — уклончиво ответила я, не испытывая желания снова переживать события прошлого дня.

— Это было только начало, — вздохнула Долорес, — дальше будет только хуже.

Не успела я даже рта открыть, чтоб задать больше вопросов, как наша соседка по столу, высокая и сухощавая девушка с зелеными что майская трава волосами, подошла к нам с листом:

— Играете в «подчеркни и перечеркни»? — спросила она.

— Призовой фонд? — спросила Дора, делая глоток из чашки с таким видом, будто выпила яду.

— Триста поинтов.

— Ну хоть сколько-то заработаю на этом высере, — вдруг согласилась подруга, беря листок. — Ри, а ты чего сидишь?

Мне было страшно даже признаться, что я не умею читать на новом для себя языке, потому что одного взгляда на листок хватило, чтоб понять, что текст представлял из себя невообразимую для моего понимания кашу из значков и иероглифов. Но Долорес перехватила инициативу, выхватила лист из рук девушки и вручила мне.

— Не видела тебя раньше, — ткнула в меня пальцем девушка. — Ты откуда взялась?

— Издалека, — только и смогла ответить я.

— Не все манифестируют по дням недели, знаешь ли, — встряла Долорес, — Маргарита приступит к учебе завтра.

— Я тебя даже на регистрации Заряда не видела, — продолжала гнуть свою линию новая знакомая. — Что, там тоже не по дням недели все пошло?

Подруга резко встала из-за стола и схватила ту за рукав кожаной куртки, прошипев в лицо:

— Встречный вопрос, Никс: какого Зверя ты задаешь столько вопросов? Решила собрание в лесу замутить?

— Ты долбанулась или да? — заорала на нее в ответ девушка. — Я просто спросила, откуда она тут взялась?

— Чтоб потом рога позвать померять?! — продолжала наступать на нее Дора. — Знаем, как ваша компания работает!

— Ты свихнулась, О’Салливан! — вывернулась из ее цепких пальцев она. — Малышка, хочешь бесплатный совет? Держись от этой сумасшедшей подальше!

Девушка ретировалась быстрым шагом. Долорес же с невозмутимым видом откинула копну волос и вернулась на свое место.

— Первый урок выживания в школе Ронетт: сойди за настолько больную психичку, чтобы остальные побоялись с тобой связываться, — объяснила она мне.

Я ощутила одновременно восхищение и ужас перед своей новой подругой. Она была прекрасна в своей независимости и самобытности, не распыляясь на бесполезные разговоры и знакомства. Долорес словно жила в своем обособленном уединенном королевстве, куда пускала только избранных.

Мне невероятно льстила, что я была одной из тех, кого допустили к королеве на прием.

— Зачеркивай те фразы или моменты, что найдешь в тексте, — подвинула она ко мне свое устройство. У тебя в кулоне спрятана лупа. Давай-давай, мамуле нужны еще инструменты, старые скоро отойдут ко сну. И тебе денежка не помешает.

Я сразу поняла, что в это утро ведуньи играли в текстовое бинго. Но сама статья…

Честное слово, даже пересказывать эту дребедень у меня не хватит терпения. Но долг писателя обязывает.

«Согласно последним исследованиям книги о Сотворении Мира, остается очевидным, что кровь Благодетеля практически не была задействована при сотворении ведуний, ведь написано: „И смешалась кровь Его с землей, травой и кровью Тварей“.

Подавляющее большинство ведуний не могут справиться с печатью Зла. Согласно данным, предоставленным полицией Централа, ведуний чаще обвиняют в хулиганстве, вандализме и применении насилия по отношению к Простакам.

Ведуньи живут вне принципов морали и нравственности. По данным женских центров Централа ведуньи чаще чародеек или простачек прибегают к подпольным услугам прерывания беременности, что согласно заповедям Благодетеля может расцениваться как „отнимание жизни при помощи магии“, что уже является поводом отнести их действия к Черному ведовству.

Можем ли мы воспринимать их просьбы о прощении всерьез, когда ведуньи денно и нощно проявляют неслыханную дерзость и непослушание не только по отношению к нам, но и ко всему Измерению в целом? Ответ очевиден – нет! Но будем ли мы терпеливо ждать покаяния? Да!»

— Ты ничего не зачеркиваешь! — рассердилась Долорес, увидев, как я таращусь на экран. — Прикер, тебе деньги нужны?

— Что это такое? — прошептала я в ужасе. — Почему этот человек пишет такие ужасные вещи?

— Вигге только разогрелся, — пожала плечами она, словно не прочитала ничего сверхужасного, — обычно он кроет нас и похлеще.

— За что.

Это был даже не вопрос. Немой крик, обвинение, своего рода отчаяние — но не вопрос.