И вот на трибунах начал вяло собираться народ, рассаживаться редкими островками в этой огромной чаше.

Евдокия внезапно положила голову мне на плечо. Чувство нежности охватило меня, но я не решился её обнять.

Потом она резко встала, скинула ветровку.

– Жаль… Как жаль… – сказала она и я увидел слёзы у неё на глазах. Она ссутулилась, и пошла, удаляясь от меня, к лестнице, медленно поднялась по ней, пока не пропала в арке выхода и там пропала.

Мы давно пропали друг для друга.

Она не обернулась: незачем…

Фонтаны иссякли, патрубки окунулись в мокрую траву и исчезли. Я опять почувствовал холод и надел ветровку. Она сохранила ещё тепло и запах Доси.

Над стадионом желтела еле видная среди ослепительного света софитов полная луна. Через десять минут она скрылась за краем трибуны. Ушла, как Дося.

Позвонил Насте. Она что-то щебетала и «дико извинялась», что не смогла прийти на матч, что в следующий раз.., что обязательно.., что всё равно будет интересно и без неё…

Настроения смотреть футбол уже не было. Делать мне тут теперь нечего.

7. Прорвало! Сегодня на штукатурке увидел трапецию. Долго разглядывал, пока не понял, что это – перевёрнутый стакан. Вспомнил разговор с Иваном Севастьяновичем.

Я тогда решился узнать то, чего мне наш добрейший врач никогда мне не сообщит. Сначала я просто намекнул. Он пропустил слова мимо ушей, продолжая меня вертеть и диагностировать. Я выразился точнее.

– В какой-то степени это зависит от тебя, твоего настроения. Если сдашься, то будет очень плохо.

– Иван Севастьянович, вы только не кривите душой. Есть объективные причины смерти. Например, каким бы старик ни был деятельным оптимистом, он всё равно умрёт, рано или поздно.

– Ключевое в твоей реплике: «рано или поздно»!

– Так ведь и пытаюсь узнать: «рано или поздно», вам ведь прекрасно известно, что сдаваться я не намерен.

– Я вспомнил вопрос о стакане, который для пессимистов наполовину пуст, а для оптимистов – наполовину полон…

– Значит, всё зависит от того, с какой точки зрения я посмотрю? И от этого станет ясно, долго ли я проживу? Вам не кажется эта сентенция притянутой за уши?

Иван Севастьянович даже не обиделся. Просто прекратил, наконец, меня дёргать, уложил и укрыл пледом. Это в принципе было сигналом, что он скоро уйдёт.

– Я боюсь, что если объявлю тебе о проценте жизненной силы, которой ты располагаешь, то потом буду очень сожалеть, что это сказал.

– Может быть. Но опираетесь вы в умозаключениях на идиому со стаканом, которая глупа сама по себе.

– Да? Любопытно.

– Невозможно решить, полон стакан или пуст вне событий, которые происходили с ним до этого.

– И какая разница? Стакан – индикатор мироощущения человека в целом.

– Да ничего подобного. Если у наблюдателя нет представления о том, что было ранее со стаканом, то его реакция – не больше чем проекция того, что происходило чуть ранее с ним самим. Это не мироощущение, а всего лишь отражение сиюминутного настроения наблюдателя.

– Ты хочешь сказать, что человек с плохим настроением увидит, что стакан наполовину пуст?

– Возможно и это. Но если до этого человек поперхнётся, то он найдёт стакан переполненным водой.

– А что изменится…

– Всё! – не дал я договорить Ивану Севастьяновичу. – Если до этого стакан наполняли водой, то он наполовину полон. Если воду, например, пили, то стакан наполовину пуст. Где здесь мироощущение?

– Нестандартно мыслишь?

– Я просто хочу знать, насколько я пуст!

Иван Севастьянович такого поворота ожидал, вернее, чувствовал и боялся. Он открыл рот, демонстрируя замечательные зубы, потом отвернулся, подумал немного, повернулся ко мне, посмотрел в глаза и занудливо произнёс:

– Я не знаю ответа. Болезнь прогрессирует, но мы пытаемся её хотя бы приостановить.

– Получается?

Врач подумал и спросил:

– Ты разве забросил свои занятия в интернете?

Я улыбнулся и покачал головой.

– Ты нашёл себе ещё одно занятие, и пытаешься его закончить в срок?

Я отвёл взгляд и не ответил. Я боюсь, что ему не понравится моё новое увлечение.

– Хорошо. Главное, что ты борешься. И эта цель оправдывает средства, – он встал и вышел.

Он это сделал так поспешно, что во внезапно открывшейся двери столкнулся с озадаченной мамой; она как всегда подслушивала. И когда Иван Севастьянович невольно на неё налетел, она вскрикнула от неожиданности. И ещё я заметил, что мама посмотрела на врача с осуждением.

Любопытно, что он ей расскажет? Что ответит?

Я подключился к камере и стал внимательно слушать. И услышанное меня тогда не порадовало…

8. Сегодня на стене – лес с уродливыми стволами деревьев. Но лес был сказочным! Потому что у корней самого уродливого дерева заметен синий отблеск.

9. У серо-зелёного моря жили великаны, одноногие, многорукие и несуразные; поэтому их так и назвали: «кривастики». Их домом были верхушки дюн, а кривастики жили то на одной, то на другой дюне.

Кривастики часто бродили по берегу моря и отыскивали янтарь, который сразу же кидали обратно. А взамен море им пригоняло рыбу, крабов и даже китов. Добычу кривастики ловко вылавливали разлапистыми руками. Когда удавалось поймать много рыбы, они устраивали себе праздник: разводили на самой большой дюне огонь, смеялись, радовались, пели и водили хороводы. Рыбу они запекали и с удовольствием ели. А потом отплясывали вокруг костра любимый прыгучий танец, отчего песок дрожал, а дюна расползалась в разные стороны.

В песке под дюнами обитали маленькие юркие человечки, которые себя называли пещиками. Они рыли в песке норки, в которых тихо и незаметно жили. Наверх они выходили, чтоб собрать себе ягод и орешков.

Иногда кривастики плясками тревожили пещиков, и им приходилось ночами насыпать новую дюну, рыть в ней новые пещерки. Но они были добрыми и незлопамятными, и не обижались на своих великанов-соседей. Кривастики же были такими большими, что не замечали пещиков.

Днями и ночами маленький народец искал в песке волшебный и особо прозрачный синий янтарь. По преданию такой камень мог выполнить любое желание. А желание у пещиков было одно: чтоб песок перестал осыпаться. И тогда они станут счастливыми, как гномы, которые жили, по слухам, в твёрдой скале. И если желание будет исполнено, то никакие кривастики больше мешать не будут.

Так прошло много лет, и, наконец, мечта пещиков сбылась: они нашли синий камень! Гномики притащили его в самую большую пещерку и позвали своего короля, чтобы тот объявил желание народа, записанное в древней скрижали. Желание должно быть прочитано только королём с правильной интонацией и точно – до самой последней точки.

Как назло в это время кривастики поймали кита, устроили очень весёлый праздник и так бурно танцевали, что дюна стала дрожать до самого основания. Своды пещерки пещиков стали обрушиваться, засыпая волшебный янтарь. Один камешек со свода пещерки даже упал королю на голову, который начал было разворачивать скрижаль, повторяя про себя выученное наизусть желание его народа.

Король отряхнулся, посмотрел на вздрагивающий свод пещеры и в сердцах произнёс:

– Да чтоб вас, кривастики, скрючило, и чтоб вы больше не плясали!

В тот же момент синий янтарь рассыпался в пыль. Ведь он исполнил услышанное желание, и кривастики превратились в высокие изогнутые сосны. Там, где кто плясал, так теперь и остался стоять в весёлой позе.

…С тех пор прошло много лет. Пещики по-прежнему живут в дюнах, иногда их передвигают, стараясь снова найти синий камень. Иногда вспоминают и своих соседей-великанов. А место, где навечно застыли кривастики-сосны, теперь называют танцующим лесом. Может, великаны когда-нибудь и расколдуются, когда найдётся ещё один синий янтарь?

10. На стене увидел узор, похожий на паутину. И вспомнил.