Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Число убитых тёмной магией и её проявлениями жителей города также не называется, однако учитывая масштабы трагедии, речь, скорее всего, идёт о сотнях людей. В городе до сих пор действует комендантский час, часть кварталов закрыта для посещений. Имперские маги вместе с гвардейцами вычищают тёмные проявления, которых после ритуала чернокнижника по всему среднему городу образовалось более десятка.

Ну а самое главное – из-за глобального провала в безопасности академии магии, который и повлёк за собой все эти ужасные события, учебное заведение по приказу Императора будет закрыто на неопределённый срок, а всех студентов обяжут оставаться в городе, пока ситуация не прояснится…»

* * *

Погрузившись в воспоминания, я не замечаю, как тучи темнеют и пустошь, а за ней и дорогу, поглощают сумерки. В голове обоза и его хвосте всадники зажигают факелы, на телегах разгораются магические светильники.

Дождь усиливается. Поэтому, когда впереди, за пеленой падающей с неба воды появляются несколько пятен света, я невольно улыбаюсь.

Ну что ж, кажется, добрался… Первая часть пути – позади!

Впрочем, я быстро себя одёргиваю – не стоит радоваться раньше времени. Надеюсь, всё пройдёт гладко, и никто и не заподозрит, что я беглый маг с двумя сторонами дара Аулэ.

Хотя, бояться мне, пожалуй, и нечего. Из разговоров своих попутчиков я понял, что в приграничье, как и говорил Тормунд, на многое смотрят сквозь пальцы. Магов, по отношению к обычным солдатам, всегда было мало, и они прибывали на фронт, в основном, по направлениям. Так что если молчать о своём даре – то и проблем не будет.

Конечно, чтобы не допустить появления шпионов, всех новоприбывших после записи проверяют местные колдуны. Однако эта проверка сводится к той, что была у нас в академии, за неимением лучшей. В ней используется реагент, а маги проверяют, как залечиваются раны новобранцев.

Я размышлял об этом в самом начале своего пути сюда, и в первые дни даже хотел отказаться от идеи спрятаться на фронте. Но затем поговорил с Беренгаром и… Мы кое-что придумали.

Благодаря тому, что я начал изучать «тёмные» направления дара Аулэ, мне удалось справиться с бесконтрольными выплесками. С помощью практически ежедневной практики на протяжении месяца я научился «сливать» излишки тёмной магии, а огонь хорошо помогал в этом.

Так что перед тем, как заявляться к вербовщикам, я собираюсь просто избавиться от всех тёмных проявлений в теле. А магическое исцеление на меня хоть теперь и не действует, но имеется несколько мыслей, как можно обойти эту проверку… Ведь, к счастью, светлые стороны дара Аулэ, пусть и с трудом, но всё ещё мне поддавались.

После произошедшего в Верлионе я смирился со своей сутью. Деваться всё равно было некуда. Да и я понемногу стал понимать то, о чём говорил Беренгар – не магия определяет, каким будет колдун. Это я решал, как её использовать.

Я стал тёмным не потому, что захотел власти или могущества, не потому, что ненавижу Империю. Напротив – мне пришлось принять свою суть, чтобы спасти людей…

Армейские ставки растянулись вдоль русла реки на несколько миль. Часть из них была обычными палаточными лагерями, часть – уже устоявшимися поселениями, обнесёнными частоколом, с бревенчатыми зданиями и даже неким подобием тротуаров, дорог и улиц.

К одному из таких посёлков и подъехал наш обоз.

На входе стоит стража – шестёрка вооружённых копьями и арбалетами солдат. Довольно долго они проверяют бумаги всех, кто их имеет, затем переписывают прибывших, обыскивают телеги и седельные сумки. Зная, что такое может произойти, я закопал камень Эрленкар под одним из деревьев по дороге, сделав вид, что мне нужно облегчиться и отпустив обоз вперёд.

А вот книгу Беренгара оставлять в земле не решился. Сейнорай был мне нужен. К тому же фреска с неизвестными надписями, которая вызывала у любого, кто взял её в руки, голоса в голове, выглядела куда подозрительнее обычной книги с пустыми страницами.

Правда, пришлось замаскировать артефакт – выковырять из обложки драгоценные камни и обтянуть её старой кожей, чтобы придать неказистый вид, но это ничего. Магия была заключена не в драгоценностях, а колдунов с «ограниченным» даром книга в себя не пускала – так что можно было не бояться, что случайный человек узнает о моей тайне.

Когда проверка заканчивается, нас впускают на большую, грязную площадь перед частоколом, окружённую кривоватыми, сложенными на скорую руку зданиями, шатрами и палатками, рядом с которыми полыхают факелы, жаровни и костры. К тому моменту наступила глубокая ночь, но нас всё же встречают двое – худощавый мужчина в тёмно-зелёном плаще и нашивками сотника на нём, и дородный, низкий десятник. Под накинутыми капюшонами трудно разглядеть их лица.

– Добро пожаловать в Ветренный лагерь! – приветствует нас худой, – Меня зовут сотник Гавейн. Знаю, дорога ваша была долгой, но мы здесь не любим проволочек. Поэтому делаем всё по уставу – и вы, быть может, ещё успеете выспаться. Торговцы остаются здесь, к вам подойдут! Повара, кузнецы, медики, прочая обслуга – идёте с десятником Харроу, он распределит вас. Пожитки захватите с собой. Рекруты – за мной. Если есть лошади – оставьте у коновязи. Как запишетесь, вам объяснят, что с ними делать. Не отставать!

Кроме меня лошади имеются только у двух молодых людей, и пока мы привязываем животных, парни негромко переговариваются.

– Не слишком-то они рады нас видеть… – замечает белобрысый молодой человек в крестьянской одежде. – Как думаете, почему так?

– Все на взводе, – отвечает ему Рост, парень чуть старше меня, с которым мы в дороге перебросились парой фраз. – Видел же караван с ранеными, который встретился три дня назад? Говорили, что у Стаунтона чернокнижники положили целый имперский полк… Многие потеряли своих друзей и родных…

Мы идём следом за сотником по широкой улице меж длинных бревенчатых казарм. Она ведёт к реке, и по пути я разглядываю армейский лагерь.

Да уж… Из листовок об этих местах складывалось совсем другое впечатление.

То и дело нам встречаются увечные воины – кто-то без руки, ноги или глаза – шаркающие по размокшей от дождя грязи. Солдаты в потрёпанной форме греются у костров, с разных сторон доносятся крики, кашель и ругань. В воздухе висит запах дыма. Из наспех сооружённых казарм то и дело выглядывают хмурые мужчины, некоторые из них выходят на улицу в одном лишь исподнем. Они провожают нас тяжёлыми взглядами.

– С каждым днём всё хильче и хильче, меньше и меньше! – сплёвывает один из них, когда мы проходим мимо одного из бараков. – Мы тут должны месить грязь, дерьмо и кишки, а нам не могут нормальных бойцов прислать?! А не десяток крестьян, которые понятия не имеют, с какой стороны за меч браться?!

– Тише, Рез! – одёргивает его стоящий под небольшим навесом седой мужчина, попыхивающей трубкой, – Давно в Яме не гостил?

Сотник приводит нас к двухэтажному бревенчатому зданию, напоминающему трактир, и заводит в просторные сени.

– Записывайтесь по одному. Новобранец выходит – и заходит следующий, – хмурый мужчина указывает на дверь справа. – Старайтесь не задерживаться. Если у кого есть какие документы или рекомендации – приготовьте заранее. Ты! – он указывает обрубленным наполовину пальцем в Криса. – Давай первым. Я вернусь через колокол, а вы, как закончите, ждите меня здесь же.

Мы ожидаем своей очереди молча. Процесс оформления новобранцев идёт довольно быстро – по моим ощущениям не проходит и половины колокола, как не записанным остался только я. Белобрысый парень, выйдя от вербовщика, кисло улыбается.

– Давай, твоя очередь.

Кивнув, я вхожу в комнату. Внутри жарко и душно – помещение греет угольная печь, стоящая в углу. Окон здесь нет – лишь шкаф, забитый бумагами и стол, за которым сидит лысоватый толстый мужчина. На лацкане его затасканной мантии я замечаю знак Практика.

Что ж, это было ожидаемо.

– Добро пожаловать в Ветренный лагерь. Меня зовут Имран, местный оформитель и Практик. Твоё имя? – спрашивает он уставшим голосом.

2
{"b":"842922","o":1}