В отличие от великих богов, связанных преимущественно с небом, живущие в преисподней демоны имеют другую отличительную особенность. В одном из эпизодов романа М. Булгакова "Мастер и Маргарита" ведьма Гелла натирает дымящейся мазью больное колено Воланда — падшего ангела, или, попросту, дьявола. Эта деталь отнюдь не случайна. По средневековым представлениям, черти хромые (вспомним хотя бы хромого беса из одноименного романа Лесажа). Точно так же в русских сказках бесы часто беспятые. Липовая нога и у медведя, замещающего в русской мифологии лешего. Наконец, у знакомой всем с детства Бабы Яги, в которой исследователи видят древнеславянскую богиню смерти, одна из ног костяная. Русской Бабе Яге соответствует античная Эмпуса — женский демон подземного царства с медной ногой. Хромыми представляли себе злых духов нижнего мира сибирские эвенки. В якутском фольклоре чудовища "абаасы" нередко изображаются одноногими.
Ненормальные нижние конечности приписываются не только чертям и демонам, но и многим другим мифологическим персонажам, о которых сообщается, что они рождены землей. В преданиях американских индейцев такие герои всегда отмечены какой-либо аномалией ("раненая нога", "окровавленная нога")[107]. То же говорится о мифическом древнекитайском императоре Юе, чей образ тесно связан с хтонической стихией. Мифы сообщают, что у него была сухотка и он волочил одну ногу. В подражание Юю китайские шаманы во время обрядов ходили особым, прихрамывающим "юевым шагом"[108]. Мифологически с землей связан и былинный богатырь Илья Муромец (по одной из былин, умирая, он обращается в камень), поэтому неудивительно, что и у него с ногами не все в порядке: прежде чем стать могучим воином, он "сиднем просидел" тридцать три года. Вспомним и древнегреческого подземного кузнеца Гефеста, которого Гесиод называет "хромец обеногий". По преданию, он охромел после того, как его отец Зевс, раздраженный уродливостью нелюбимого сына, сбросил его с Олимпа. Многие народы мира были уверены, что кузнецы якшаются с чертом. Поэтому аналогичный образ хромого кузнеца встречается не только у греков, но и, например, в фольклоре народов Средней и Центральной Азии[109].
Поскольку концепция микро- и макрокосма приравнивает низ человеческого тела к нижним слоям мироздания, вся мифологическая нечисть наделяется ущербными ногами, ибо с нижним миром традиционно связывается все уродливое и плохое. Интереснее всего то, что хромыми нередко представлялись не только демоны, но и сами боги. Согласно иудейской легенде, хромотой был отмечен Иисус Христос, будто бы сломавший ногу при неудачной попытке взлететь[110]. Следует заметить, что иудаизм всячески стремился опорочить злейшего своего врага — христианство. Не этим ли продиктовано желание представить его основателя хромцом? Ведь, согласно строгому предписанию Пятикнижия (Левит, гл. 21, ст. 18), хромые считались культово "нечистыми" и не допускались к богослужению. Но против этого можно возразить, что, по ветхозаветной легенде, божественная хромота приписывалась одному из родоначальников иудейского народа-патриарху Иакову (Бытие, гл. 32, ст. 31). Кроме тoгo, изображения хромого Христа встречаются на ряде римских мозаик V-VI веков, упоминания об этом содержит и письменная традиция, известная в Византии и на Руси[111].
В православной церкви, как известно, принят восьмиконечный крест в виде прямой вертикальной черты, пересеченной тремя горизонтальными линиями, нижняя из которых проведена косо — слева направо под углом в 45 градусов. Значение каждой из этих линий хорошо известно: вертикальная — это собственно крест (греч. "стаурос" — "столб" или "ксюлон" — "дерево"), на котором вешали (или к нему прибивали) осужденного; верхняя, поперечная, укороченная линия — это так называемый titulus, дощечка, где писалась вина преступника[112]; следующая, поперечная, центральная балка служила для прикрепления рук распинаемого; наконец, нижняя, косая дощечка предназначалась для прикрепления ног[113]. Последнюю деталь православного креста можно понять только в том случае, если допустить, что Иисус считался хромым на правую ногу (иначе нижняя балка также должна быть не косой, а строго горизонтальной).
К сказанному добавим, что легенды приписывали хромоту и жившему в III веке пророку Мани — основателю манихейства[114]. С символикой микрокосма связано и известное многим религиям почитание отпечатка ноги божества или святого. Изображения ступни бога или духа встречаются уже среди наскальных гравюр Северной Европы, относящихся к каменному веку. Отпечаток ноги божества — популярный атрибут древнеегипетских храмов[115]. Культ следа Будды существует в буддизме. Многие буддийские храмы от Цейлона до Кореи демонстрируют верующим отпечаток ноги, будто бы оставленный богом на каменных плитах в память о своем посещении святилища. Народная фантазия видела след Будды даже в пятнах на луне[116]. Точно так же в некоторых христианских церквах показывают отпечаток ноги богородицы, якобы чудесным образом побывавшей в храме. Мусульмане чтут след ноги фантастического скакуна Бурака, на котором Мухаммед вознесся на небо. Известную роль играет в мифологии ислама и священная сандалия пророка, помещаемая иногда на особом троне, над небесными сферами [117].
Сочетание в образах богов и святых черт небесных и подземных, лучезарного нимба с демонической хромотой, вполне закономерно. Ведь в качестве существ сверхъестественных и по своей природе космических они объемлют собой всю вселенную.
Олицетворяющие собой космос боги и мифические герои — существа фантастические. Никто и никогда не видел их, ведь они — продукт воображения, единственным реальным проявлением которого служат словесные описания, иконы, скульптуры. Иное дело — "живые боги", т. е. обожествленные правители.
Хорошо известно, что одна из важнейших социальных функций любой религии состоит в оправдании, поддержании и укреплении существующего общественного устройства, при котором данная религия является господствующей. Во все века и у всех народов священнослужители не жалели сил для доказательства того, что светская власть установлена не кем иным, как самим богом. Когда евангельские фарисеи, надеясь уличить Иисуса в мятежных намерениях против римских властей, коварно спросили его, следует ли платить подати римскому императору, он, не колеблясь, ответил утвердительно, произнеся ставшее знаменитым изречение: "Богу богово, а кесарю кесарево". Смысл в том, что любая, даже самая ненавистная власть священна и заслуживает подчинения. Обожествление вождя, правителя, царя было присуще всем без исключения народам. На ранних этапах истории, при родовом строе, оно только зарождается, своего же подлинного расцвета достигает в классовом обществе. Если у отсталых народов вождь отличался от соплеменников лишь своими личными качествами, а также приписываемой ему особой магической силой, то уже в древних деспотиях Востока царь — это сверхъестественная фигура божественного происхождения. Потому-то все, что связано с царем, пронизано символикой микрокосма.
В силу своего божественного происхождения царь считался посредником между людьми и богами и часто выступал в роли верховного жреца. Ему приписывалась способность чудесным образом воздействовать на природу: вызывать дождь, ликвидировать наводнения, обеспечивать созревание хорошего урожая. Считалось, что все благополучие подданных зависит от физических и моральных качеств царской персоны. Если на страну обрушивалась страшная засуха или, скажем, эпидемия, уносившая тысячи жизней, то ответственность за это возлагалась на правителя. В бедствиях видели кару за его прегрешения. Кроме моральных качеств большое значение имели и физические данные правителя. Многие народы считали, что царь должен быть прекрасным и могучим, подобно богу. Более того, религиозное сознание отказывало царю даже в праве на болезнь: в некоторых африканских обществах существовало предписание, по которому болезнь правителя не должна была длиться более трех дней, если же она затягивалась, то правитель смещался и заменялся другим. Вызвано это было отнюдь не какими-то практическими соображениями, не опасениями за состояние государственных дел. В основе лежало убеждение, что царь должен обладать божественным, космически совершенным телом, которому неведомы хвори, ибо болезни царского тела подобны нарушению вселенской гармонии мира и общества.
