Она засмеялась. Но её яркие цепкие глаза оставались холодными.

— Что, Васенька, напугали тебя хулиганы?

Бабка наклонилась и погладила слишком большого кота со слишком широкой пастью.

Кот вскинул лобастую морду и тряхнул головой.

— Что? А, слышу-слышу, едут. Что ж, повезло вам, мальчики… повезло… Джек, палки ихние поломай и спать!

Где-то внизу, у земли, послышался треск и хруст. Потом огромная тыква, видная Полозу самым краем глаза, медленно опустилась. Жуткое тело монстра распалось на отдельные лозы, но Змеи так и остались висеть в воздухе.

Время текло медленно-медленно. Мучительно растянутое тело сначала болело, потом онемело, а затем и вовсе будто перестало существовать. Сколько времени прошло?

В открытую в воротах дверь зашли какие-то люди. Слышались шаги, разговоры, дребезжащий бабкин голосок.

Потом послышался знакомый встревоженный голос.

— Я сказала: пропустите!

Кобра? Что она тут делает? Удивление вышло слабым, но хоть какое-то чувство.

Снова возня. Шаги. Разговоры. Отзвуки сирен. Опять шаги.

Когда их наконец опустили на землю, у Полоза уже не было сил говорить. Хотелось одного — закрыть глаза и заснуть. Спать и спать часы напролёт.

Их быстро осмотрели и погрузили на носилки. Где-то на границе восприятия маячила Кобра и вроде бы её разноглазый мальчишка.

У машины скорой помощи кто-то сказал:

— Внимательнее надо друзей выбирать, парень.

Полоз заставил себя приподнять голову. Так и есть: Руслан.

— Он нам не друг.

Немного сил на злость, оказывается, осталось.

Дверь закрыли, и машина понеслась прочь из Рябиновки.

«Перевёрнутый мир»

Унижение — именно это чувство наполняло Полоза к полудню следующего дня.

Мало того, что их уделала старуха с тыквой, так ещё и в больницу притащился спецотделовец из их города и долго отчитывал Полоза и Ужика, как мальчишек.

А всё этот чёртов Руслан!

К моменту выписки Полоза трясло от ярости и унижения.

…Была ещё одна причина паршивого настроения и желания съездить кому-нибудь в рожу, но о ней Полоз старался даже не думать. Ночью ему снились кошмары. Тяжёлая чёрная жуть заполняла палату, наваливалась на грудь и не давала дышать. Парализующий страх, беспомощная неподвижность, ощущение близкой смерти. Полоз трижды просыпался, хватал ртом душный больничный воздух — и каждый раз с отчаянием понимал, что чёрная жуть снова здесь и снова заполняет палату.

Только на четвёртый раз он проснулся по-настоящему. И долго лежал в темноте, глядя в потолок.

Ужик спал тут же, за ширмой, но близость товарища не успокаивала. Наоборот, напрягала. Ведь нельзя, чтобы Ужик увидел его бледным и задыхающимся от страха.

Спецотделовец явился в девять и с порога начал нудеть о том, как им повезло, что бабка из Рябиновки не стала писать заявление, о том, что в их возрасте пора бы и поумнеть, об ответственности и бла-бла-бла.

Аспид лежал отдельно: ему сильнее досталось от того тыквенного урода, так что младшего из Змей лечили. Хорошо, что хотя бы он и Кобра не слышали, как их лидера отчитывают как сопливого пацана.

Надо отомстить бабке. Надо больше тренировать Змей. Надо вернуть себе самоуважение.

В холле больницы их с Ужиком ждала встрёпанная Кобра, на руку которой опирался бледный Аспид.

Змеи молча вышли из больницы. Расселись в беседке возле больничной стоянки.

В ответ на вопросительный взгляд Полоза Кобра отчиталась о том, что здоровью Аспида сейчас ничего не грозит, что мотоциклы какой-то доброхот доставил до Полозова двора и что Руслана она бросила.

Вести были радостные, а вот Кобрино выражение лица — нет. Полоз давно не видел её настолько мрачной. Пожалуй даже — никогда.

— Что ж, всё понятно. Что касается инцидента в Рябиновке — всем минус двадцать баллов…

— Давай не теперь, Полоз, — устало и слегка раздражённо перебила Кобра.

Если бы она его ударила, Полоз не был бы так потрясён.

Кобра потёрла глаза и сказала:

— Я не спала со вчера. Давай всю математику потом. И Антон устал.

Ужик прогудел:

— Пашка, так что делать теперь будем?

Он смотрел на них и не узнавал. Не потому, что все не выспались и были изрядно помяты. А потому, что это не Змеи. Это люди.

Почему-то в груди стало тесно и больно.

На секунду Полоз живо представил этих подавленных, сдавшихся людей десять лет спустя. Участковый терапевт Дарья Борисовна, усталая женщина с тусклыми глазами, равнодушная и к пациентам, и к нелюбимому, почти случайному мужу. Мебельщик Эдуард, добродушный и вежливый, но пустой, выгоревший изнутри — ни целей, ни радостей, ни побед. Спивающийся безработный Антоха, в пьяном угаре бормочущий о существах вокруг. Тени от Змей. Призраки прошлых себя, живых и настоящих.

И только он, Полоз, никогда не станет обычным человеком. Лучше сдохнуть, чем превратиться в Павла Александровича, устроиться менеджером по продажам и взят кредит на ремонт.

— Эй, Полоз… — нерешительно окликнул Ужик.

Видимо, он задумался слишком надолго.

Полоз встряхнулся и сказал:

— Так, сейчас расходимся на три дня. Отсыпаемся, отъедаемся отдыхаем. Потом начнём тренироваться интенсивнее. Надо взять реванш! Правда, готовиться придётся долго.

Ужик кивнул:

— Может, зимой эта тварь из тыквы спит? Она ж, вроде, растительная…

— Возможно. Встречаемся у меня в пятницу.

Дом Полоза за сутки выстыл и показался хозяину странно неуютным, почти незнакомым. Приведя хозяйство в подобие порядка, он попытался занять себя перечитыванием Леоновых дневников, но не сумел сосредоточиться. То и дело лезли мысли о том, что Леон, какой бы сволочью он ни был, не стал обычным человеком. И все его приятели были видящими, не способными представить себя в офисе, за прилавком или в тесном кабинетике.

Полоз прекратил бесполезное занятие. Взялся точить ножи и порезался, чего с ним не случалось лет с одиннадцати.

Тогда он бросил все дела и открыл в телефоне глупую игрушку. Складывал и складывал разноцветные камушки — убивал время.

Через три часа Полоз наконец вынырнул из телефона, согрел чайник и сказал сам себе: «Надо искать мощного монстра. Мы победим его — и всё станет, как прежде. Должно стать!»

Он перекусил и принялся обзванивать знакомых: не встречал ли кто в окрестностях города или в пригороде опасных, редких тварей?

Увы, ответы не радовали. В городе и вокруг него нынче толпились мелкие скучные создания.

За разговорами пролетел остаток дня.

А ночью Полозу опять снились кошмары. Жаль, их нельзя изгнать знаками или убить.

С утра он встал разбитый и измотанный. Поиски монстров и на этот раз не дали результата. Полоз выругался и расшиб об стенку первую попавшуюся кружку. Кружка оказалась Ужиковой, и Полозу стало неловко. Тоже мне, истеричка!

Он сел за стол и задумался. Решение пришло быстро. Оно было красивым и логичным — удивительно, как сразу не догадался! Если монстра нет, его можно вызвать. Ведь у Леона в дневниках уйма вариантов.

Полоз развил бурную деятельность: надо собрать все нужные записи, провести анализ существ и имеющихся ресурсов, а потом выбрать нужную тварь.

Он просидел над дневниками весь день. Король кошмаров — слишком сильная тварь. Для ледяного великана не сезон: монстр мощный и при этом вполне победимый силами четверых видящих, но в июне он растает за час. С безголовцами другая проблема: троих они завалят легко, а вот шестерых — не факт, вызывать же этих тварей можно только тройками. Морских отметаем. Огненных, пожалуй, тоже. Тигрень слишком неповоротлив: для борьбы с ним не нужна слаженная командная работа. Для вызова большинства экзотических существ нужны ингредиенты, которые не вдруг найдёшь.

Полоз снова ощутил раздражение, на этот раз замешанное на усталости. Снова он старается, делает что-то для Змей, а они? Если бы не он, Змеи давно бы оцивилились. Нет, благодарности он не ждёт. Пусть просто остаются теми, кем он их сделал, — этого достаточно.