К горлу подступил новый ком, и глаза затуманились от вновь хлынувших слез. Дыхание ее перехватило, и под левой грудью сильно закололо. Она инстинктивно схватилась правой рукой за грудь. Схватилась снизу, пытаясь будто достать до сердца и надавить на него, чтобы успокоить, но это не приводило ни к какому эффекту. На несколько секунд она будто забыла, как дышать. Забыла в тот момент, когда глубоко вдохнула воздух и… не смогла выдохнуть. Будто не могла вспомнить, как это делается. В голове проносились обрывки мыслей о нем, о картошке, о Сочи, а еще о совсем маленьком существе, в сморщенном лице которого так легко угадывались черты Дениса и ее собственные. Нарастала паника. Грудную клетку стянуло железными тисками, и в глазах начало темнеть. От локтя к кисти правой руки, которой она все еще инстинктивно пыталась массировать под грудью, ощущалось слабое онемение.

– Это были прощальные объятия.

Карине показалось, что воздух трапезной разрезал голос ее мужа, – в приступе паники она на секунду даже забыла его имя. Сперва она приняла это за звуковую галлюцинацию. Однако это помогло ей наконец выдохнуть, и она снова задышала полной грудью, первые секунды жадно хватая воздух ртом.

«А может, не померещилось? – подумала она. – Неужели у них с Ленкой еще и интервью берут?» Она вытерла снова слезы, на этот раз бортом халата, усомнившись в чистоте своих рук, и взглянула на экран телевизора. По телевизору начиналась передача о природе какого-то тропического и, судя по всему, очень далекого региона.

– Что? – невольно произнесла она вслух, сама не понимая, кому адресован ее вопрос.

– Она обняла меня на прощание.

Голос был ровный и шел сбоку, а не из телевизора. Карина повернула голову и увидела Дениса, стоящего в дверном проеме трапезной и кивающего на экран, где еще пару минут назад показывали его точно в такой же одежде, в какой он стоял перед ней сейчас, в эту минуту.

Стоял перед ней! Радость настолько переполнила Карину, что ей было все равно, каким образом он смог оказаться в двух местах одновременно. Она не хотела думать ни о чем, главное – он рядом. Карина попыталась вскочить, но тщетно. Ее ноги затекли, а в ягодицах чувствовалась тупая ноющая боль защемленных от неправильного сидения нервов.

– Денис! – прошептала она и снова заплакала, но теперь совсем по-другому – легко и непринужденно, без кома в груди, но с необычными ощущениями в нижней части живота.

Денис подошел к ней (О боже! Это правда он!), сел на корточки напротив нее, взял ее заплаканное лицо ладонями и заглянул в глаза, сосредоточенно, но с нежностью разглядывая ее снежинки вокруг зрачков. Потом улыбнулся. И в улыбке было столько нежности, столько любви, что Карина не сдержалась и тоже улыбнулась, положив поверх его ладоней свои.

– Карина, я люблю тебя! И только тебя! Я сдержал свое обещание, слышишь? Даже не сомневайся! Мне никто не нужен, кроме тебя! Мы победили в конкурсе, но… – Денис задумчиво отвел на секунду взгляд в сторону. – Как оказалось, по турбаллам команды могут выехать в другой регион только ее участники. Я проводил Ленку, и мы попрощались. Мое место рядом с тобой, Карин!

В голове Дениса всплыла картина, как он провожал Ленку и как она в последний раз спросила его: «Денис! Может, все-таки поедешь со мной? Я вряд ли уже вернусь. Мне вчера позвонили из Анапы и сделали интересное предложение по развитию туризма на Черноморских курортах. Мы можем уже не увидеться… Поехали со мной!» Денис не хотел с ней встречаться взглядом, но пора было поставить последнюю точку. Он посмотрел на нее и сказал: «Лена… ты очень хорошая девушка! Но… я люблю Карину и никогда в жизни не предал бы ее… и не предам. Ты еще найдешь свое счастье! Не сомневайся! Прощай, Лен… и извини!» И Ленка обняла его крепко-крепко, шепнув на ухо: «Берегите друг друга! Вы оба молодцы!» Потом взяла свой чемодан, развернулась и ушла.

Домой Денис добрался быстро. Так быстро, что, зайдя в квартиру, в трапезную, он обнаружил себя еще стоящим в аэропорту и обнимающимся с Ленкой – по крайней мере, так показывал телевизор. Карина сидела на полу и рыдала, глядя на предательский экран. Он ощутил огромный прилив нежности при виде этой картины. Впрочем, чувство нежности к ней он испытывал всю дорогу домой.

– Я не могу встать. Ноги затекли.

Денис подхватил ее на руки, ощутив ее легкость, отметив для себя, что даже в такой беспомощной позе она выглядит очень грациозно, и, не выдержав нахлынувших эмоций, стал с ней кружиться. Они оба смеялись. Смеялись радостно, непринужденно. Потом она положила на его плечо руку особым образом, и он понял, что Карина просит остановиться. Он осторожно поставил ее на ноги. Карина встала, сделала пару еле заметных движений бедрами, как бы проверяя устойчивость своих еще совсем недавно затекших ног, и кивнула Денису в сторону стола. Он обернулся, увидел пластиковую карточку и все понял. От счастья эмоции хлынули через край, и он схватил ее и стал сжимать в объятиях, после чего крепко поцеловал, снова взял на руки и понес ее из трапезной в их комнату.

Денис глубоко полной грудью вдохнул воздух, наблюдая, как робот, которого он не первый раз уже арендует «на небе», удаляется от него, поливая по пути подсолнухи. Он оглянулся и стал наблюдать, как на скамейке, которую он смастерил еще весной, сидит Карина. Милая, любимая Карина! Рядом стоит коляска, в которой лежит их сын – первенец. Карина читала ему какую-то детскую книжку. Скорее всего, древние сказки о волшебном лесе и его обитателях, написанные еще во времена «нашей эры». И у Дениса было подозрение, что Илюшка – так они назвали сына – уже давно спит, убаюканный свежим чистым алтайским воздухом и ровным мягким тембром матери. Карина любила читать, а с некоторых пор особенно сильно полюбила хорошие добрые сказки, и тот факт, что самый главный ее слушатель уснул, не мог ей помешать продолжить чтение. Она на минуту остановилась, глянула на маленькое круглое упитанное лицо своего сына, в очередной раз восхитившись его сходством со спящим Денисом – именно со спящим, – поправила уголок одеяла, сползший набок с его плеча, глянула, улыбаясь, в сторону Дениса и продолжила свое чтение.

Прошел год после событий, подвергших испытанию их с Кариной отношения. Ленка так и не вернулась. На ее участке работали теперь ее два сына. Для чего они зарабатывали свои турбаллы, Денис еще не успел поинтересоваться, но зато спросил про Ленку. Она, как оказалось, прилетала почти на всю зиму к ним погостить. Оно и неудивительно – зимой туризм не такой активный, да и из Анапы гораздо проще попасть в Сибирь, чем наоборот. Аллигатор слетал в Татарстан и прилетел оттуда в легком негодовании. Как выяснилось, его корни совершенно никакого отношения не имели к Татарстану. Вся его родословная писалась испокон веков на Алтайской земле, где он и жил. И, как сказали ему в каком-то центре, куда он обратился для выяснения своих родовых корней, если бы он сделал запрос, то давно бы это выяснил. Аллигатор, конечно, немного повозмущался, но зарекся все же разобраться с современными технологиями и Ресурсным пространством. Малину он продолжил выращивать и в этом году. И как раз сегодня, в течение ближайшего часа, должен был приехать на участок, где они непременно поболтают – втроем, с Кариной. А возможно, даже вчетвером. Он обещал привезти с собой Эмилчи – свою жену Эми. Это показалось Денису с Кариной отличной идеей, и они взяли с Аллигатора обещание, что он именно так и сделает. Было бы на самом деле здорово общаться именно семьями, болтать о всякой всячине, перенять у Эми опыт воспитания детей.

А подсолнухи… Решение их посадить вместо картошки было совместным. Карина наткнулась в Ресурсе случайно на слово «козинак». Выяснив, что в одном из вариантов это сладкое блюдо из семечек подсолнечника, она поделилась с Денисом своей идеей представить козинаки жюри на кулинарном конкурсе. Он, в свою очередь, проверил хоть какое-то упоминание о них на конкурсах – и не нашел. Решение было принято, подсолнухи высажены.