Айвер подходит ближе, прогоняет слуг взмахом руки, ждет, пока все удалятся, а затем читает заклинание звукового купола, чтобы никто не мог нас услышать.

— Ты угомонишься, наконец? — хмурится он, когда дверь тихо закрывается, и мы остаемся одни. — Хватит пожирать меня взглядом, я на сестру не претендую и не собирался. Ты же не дурак, чтобы вот такое обо мне думать, а Майла… Да она же куртизанка! К ней ревнуешь?

— Да не ревную, просто ты меня напрягаешь, — признаюсь и поворачиваюсь к ростовому зеркалу. — И Дарайна знает о том, что я с ней был…

— Ревнует? М… О, красавчик! Да любит она тебя, только признать не может.

Качаю обреченно головой. Если бы любила, стигма бы не разрушалась, завязалась бы намертво, а так…

В отражении большого стекла моя фигура в белом свадебном кителе с золотыми пуговицами кажется огромной, необъятной, едва вмещается в границы зеркала, и Айвер рядом в небесно-голубом праздничном наряде, подтянутый, высокий, крепкий — старый, верный друг, хотя чувства у меня к нему неоднозначные — все время хочется стукнуть. В его облике есть вечная небрежность, во взгляде дерзость и детская шалость. Мужчине давно за тридцать, а он все еще балует, не нагулялся. Жену ему и детей нужно, чтобы остепенился, но обалдуй не собирается ввязываться в вечные узы.

— Она ведь удовлетворена, Эмилиан, — довольно облизывается этот жук. — От нее каждый день пахнет сексом и желанием, я не просто так в каюте пропадал. Ваша обоюдная похоть — это же настоящий возбудитель, — мечтательно тянет Айвер. — Да, ты однозначно красавчик.

— Еще раз так скажешь, дам в нос, запрещу применять магию и не посмотрю, что на церемонии ты будешь с распухшей рожей.

— Эмиль, ну, и злопамятный же ты, — косо усмехается друг, задорно шевелит аккуратными усиками и густой бородой. Прядь пушистых волос цвета грифельного карандаша, падает на щеку, и архимаг ее снова заправляет за ухо. — Та пышная зайка все равно была не твоя, ты ведь из-за нее и узнал, что Дарайна будет истинной. Вернее, из-за меня, кхе-кхе, — он смешно откашливается в кулак. — Именно тогда ты услышал зов, а потом и пророчество. Зачем вспоминаешь прошлое? Все ведь случилось не зря, не просто так.

— Еще скажи, что ты лапу свою драконью к этому не приложил, — кривлю губы.

— И что? Скажи спасибо. Чего дуться, как ребенок, а еще король, пф…

Поворачиваюсь к нему лицом и подхожу ближе. Опасно нависаю, хотя архимаг ростом почти такой же, как я. Айвер не двигается, стоит на месте, проявляет отвагу и показывает всем видом, что не боится. Ну, король я, и что? Он щелчком пальца меня усыпит, хотя потом и получит за это по голове. Но это же будет потом.

— А давай, я, — прищуриваюсь и еще наклоняюсь, — как король Мэмфриса, выберу тебе жену и заставлю жениться? Имею законное право.

Друг улыбается, но в светло-зеленом взгляде вспыхивает толика страха.

— Ты не посмеешь, Эмиль. Ты же добрый. Ты же хороший. Ну… дружище… не смей мне связывать руки и запирать штаны на замок. Я не семейный, ты же знаешь, и никогда таким не стану.

— Дурачина ты, Айвер, — хочется прыснуть от смеха, но я говорю серьезно. — Не хочешь неволи, значит, не доводи. — Понижаю тон и добавляю густоты обертонам, чтобы страшнее было: — Откуда ты знаешь, что Дарайна твоя сестра? Быстро отвечай, а то передумаю.

— Я, — он уводит потускневший взгляд в сторону и достает из-за пазухи небольшую коробочку из нефрита. Крепко держит ее в руках, переворачивает гранями, но мне не дает. — Пойми, Эмиль, мы бы не выжили, если бы я этого не сделал. Она совсем грудная была, пару дней, как родилась, еще не инициированная. Папу казнили Исполнители за многостихийность, а мама… — он тяжело вздыхает и рубит воздух ладонью. Я быстро киваю: не нужно подробностей, и так ясно, что с ней случилось. Айвер продолжает: — Потому я отнес малышку в зеркальный зал Академии и прочитал одно Древнее заклинание.

— Как ты туда пробрался? Тебе сколько было?

Он пожимает плечами и качает головой.

— Лет десять, может, больше. Точно не помню. Я умею создавать иллюзии, Эмилиан. Не знал?

— Иллюзии, значит…

— Да, иллюзии, но, — он поднимает взволнованный взгляд и поджимает губы.

— Никто об этом не узнает, — договариваю за него. — Что дальше было?

— Я стал жить и верил, что когда-нибудь найду сестру, чувствовал, что она жива, но сил не хватало на заклинания и поиски. Да и мне приходилось прятать свой дар в магическом мире, ты же видишь, как ей сейчас тяжело, а я был один — бесконтрольный подросток-бомба с полным комплектом проблем.

— И? — свожу брови. Все услышанное наводит меня на мысль, что наши с Дарой судьбы связаны, и если бы Айвер не отправил сестру на Землю, то мы бы с невестой встретились намного раньше, и в ее жизни не было бы Марьяна и его издевательств… От этого осознания меня слегка ведет и бросает на стену.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — склоняет голову на грудь Айвер. — Эмилиан, но, поверь, нас бы казнили. Не было бы пары, не было бы вас. Это был единственный выход спастись. Никто не знает чей я сын, и никогда не узнает.

— Чей? — хрипло спрашиваю, едва переставляя ноги, чтобы подойти к окну и глотнуть немного свежего воздуха, но вовремя вспоминаю о звуковом куполе и просто присаживаюсь на подоконник. Стираю с лица липкую усталость и бесконечно-изматывающее напряжение. Я должен быть сильнее этого, я смогу. Сейчас свадьба с Дарайной — единственное, что меня удерживает в этом мире.

— Извини, но и ты не узнаешь, — жестко отрезает Айвер. — Эта тайна только наша с сестрой, — он протягивает мне коробочку и немного мягче проговаривает: — Это мой подарок на свадьбу. Приколи ей на платье — и пусть не снимает. Стихии сойдутся в сан’ю, и Жрецы никогда не узнают об особенности нашей малютки Дары.

Спрашивать откуда у Айвера такой силы артефакт мне совсем не хочется. Я согласен на что угодно, только бы это помогло.

— Как ты понял… — стискивая холодный камень коробочки, шепчу, потому что волнение запирает грудь. — Как ты понял, что она мне предназначена?

Друг лукаво усмехается, тянется обнять, хлопает по плечам сильными ладонями. Он него пахнет морским бризом и немного лавандой.

— Да у тебя на лбу написано, что ты классный парень, вот и понял.

— А если серьезно?

— Когда стигма закрепится, ты все сам поймешь. Пойдем, сестра заждалась у алтаря. Выдохни, Эмилиан, будь собой. Она любит тебя. Не смотри на лепестки метки, просто поверь в ее чувства, и сестра раскроется.

— Я… У меня есть тайна, — встряхиваю друга за плечи и вскрикиваю: — Дарайна меня вычеркнет из своей жизни, если узнает!

Айвер улыбается во все свои белоснежные зубы, коварно, только так, как он умеет, и спокойно отвечает:

— Сделай так, чтобы не узнала. Вот и весь секрет. Если это ради ее блага, то почему нет?

Глава 62. Эмилиан

И, когда я захожу с королем Элионса в зал, щедро обросший ферошей — малиновыми цветами, как небо на закате, что всегда растут вниз и только на эльфийской земле, понимаю, что никогда не скажу жене о Марьяне. Буду хранить тайну вечно, только бы она была со мной, только бы не отвернулась.

Айвер прав: за свое счастье придется драться, и я буду. До последней капли крови. Спрячу брата так, что никто не найдет, и Дара никогда не узнает, что он жив.

Осталось только влюбить девушку в себя за эти несколько оставшихся суток и не подохнуть. Познать ее любовь, ведь она моя пара.

Единственная.

Последний раз, когда мы были вместе, чернота добралась до сердцевины цветка. Дарайна очень переживала, малыш активно бился в животе, и мы не смогли из-за этого провести сладкую ночь вместе.

Но мы все нагоним.

Дорожка усеяна голубыми лепестками. Купол уходит ввысь, и суи, расположенные на витых металлических вензелях, сияют ярко-ярко и подчеркивают наряды жителей Ялмеза холодным голубым сиянием.

Здесь орки, люди, эльфы и драконы. Самые важные, самые сильные маги, верхушка общества.

На постаменте из зеленого камня восседают четыре Жреца разных рас. Они заверят наш брак. Они в кипенно-белом, волосы давно обесцветились от старости, а лица застыли во времени — самые древние жители нашей планеты всегда венчают браки королей.