И никогда уже не усомнится,

Что жив раздувший пламя полубог,

Что его сердце вечно будет биться.

3

Из винограда белого вина,

Как времени, всегда недоставало.

Но время ни при чём – чья ж в том вина?

И виноделу что тогда мешало?

Солёный ветер – нет, не разлюблю,

Волна не смоет крымских сосен тени.

Что делать, когда вечер во хмелю,

Когда владеет миром опьяненье?

Как может виноградная лоза,

Испытывая жажду дней палящих,

Плоды дарить и тайно, за глаза,

Рассказывать о звёздах настоящих?

4

Как крылья бабочек, шелка легки –

Текут ручьями, обнимают тело.

Они скользнут из слабых рук умелых,

Покроют звёзды и материки.

Ничья заслуга и ничья вина,

Что молодость господствует над силой.

Так властвует над звуком тишина,

Шелками укрывая гром ретивый.

Тончайшей нитью времени река

Своё предназначенье нам представит,

И вопреки рассудку мир возглавят

Не щит и меч, а нежные шелка.

04.08.2019.

МОЙ САД

Мой сад, который слыл пристанищем для многих,

Был щедр к моим врагам и радовал друзей –

Забытый навсегда на небо смотрит строго,

На то, как ветер гонит клинья журавлей.

На чёрных пнях – грибы, на яблонях печальных

Нет шрамов от прививок, нет отпечатков губ.

В тот день сажали клён, и полый звон венчальный

Ещё в ушах стоял, сплетясь со звуком труб.

Кто ж знал, что счастья нет, его существованье

Так призрачно во тьме, а в свете дня – мираж!

С пропажей чувств моих теряют смысл все тайны,

И не сравнить с потерей – сто тысяч дерзких краж.

А как цвела сирень вдоль кованой ограды –

Она благоуханьем могла свести с ума.

Мы радовались звёздам, и звёзды были рады,

И льнул к ногам прохладный предутренний туман.

Как призраки в саду мелькают чьи-то лица:

И клён, совсем подросший, в потрёпанном плаще,

И шумный рой синиц, и нелюбовь-блудница

С улыбкой напомаженной, с кривым ножом в руке.

Средь лиц – богиня грёз в коралловой оправе.

Мелькают грусть и радость, и молодой апрель,

И дождь косой, и гром, грозящий мне расправой,

И суховей пустыни, и жгучая метель.

Кто ж знал, что счастья нет, но есть о нём поверье –

Следы существованья остались на земле

И в запахе дождя, и в шёпоте деревьев,

И в свете белых звёзд, и в океанской мгле.

2017.

ДЯДЯ ВАСЯ

В небе ярко синева горела,

Был мороз, и снег белее мела.

Опера снимали на мобильник

Место, где Петровича убили.

Голытьба готовилась к поминкам,

Не ронял на гроб никто слезинки,

Бабы зависали на заборах,

Слушали они вороньи споры.

Пьяница заядлый, дядя Вася,

Схоронил жену и начал квасить.

Он – ненужный никому мужчина,

Что коса калёная без клина.

Добрый был мужик, да вот не стало,

Хапнул, видно, горюшка немало.

Водка по стаканам щедро льётся.

Он не пьёт, в гробу лежит, смеётся.

Он-то знает, что это за люди –

Как нажрутся, про него забудут.

Будут обсуждать хмельные лица

Мичмана заезжего, убийцу.

Разбредутся все по тёплым хатам,

Поругаются на жизнь суровым матом

И уснут до следующей смерти.

Не хотите верить, так не верьте.

Улыбнулся умерший Василий,

Осмотрелся: «Мир, какой красивый!

И жена в сорочке белой с брошью,

Вот теперь я пить навеки брошу».

И заплакал дядя Вася сильно,

Осиянный радостью обильно.

Потому что всё ему простили,

Потому что здесь его любили.

15.04.2018.

СТОЮ НА ПАПЕРТИ

Сутулюсь, холодно… Все думают, прошу.

Стою на паперти и утренним дышу

Морозным воздухом и до мурашек свежим,

Проходят мимо Веры, Любы и Надежды.

Нет рукавиц, знобит, на вербах почек нет,

Голодные грачи передают привет.

Снеговики тихи – прохожим строят рожи.

Сегодня торжество: На смерть идёт Сын Божий.

Не люб поволжский март, погода не фартит,

Спешит на службу фарисей, за ним левит.

Народ ждёт благ земных, а Он им о небесном…

Об этом разговор считают неуместным.

Стою на паперти и воздухом дышу,

Все думают, прошу… И пусть, ведь я прошу!

Но вновь кричит толпа, безумствуют народы,

И тёплый снег идёт с большого небосвода.

Пой песню, птица, пой, и, колокол, звени!

Сегодня без ветвей – распни, кричат, распни!

Сегодня в храм спешат, ну а потом на дачу.

В среде существ земных не может быть иначе.

02.04.2018.

***

Покоряю город словом, слёзы смешиваю с кашей,

Пью луч света до рассвета – нет, не вижу никого.

Утро – штиль, ни ветерка, только память о вчерашнем —

В окнах, в стенах, в тучах лёгких у подъезда моего.

Лифта не было, и двери открываются со скрипом.

Вот тружусь средь пешеходов и держу ровнее строй.

Для знакомых – я чужой, жмусь как пчёлка к липким липам.

Для чужих – я капля в море, для толпы – я в доску свой.

Город – ширь, и очень грустно, где домов открытых свитки,

Где дороги-рекивьются, упираясь в площадь-мель.

Вот и берег, дом белёный… На истерзанной открытке

Я пишу стихи про море, что за тридевять земель.

2016.

***

На январском, на лугу, на январском солнцепёке

Чисто, будто бы в Раю, только очень одиноко.

Кто-то скажет: «холод жуткий», кто-то вскрикнет: «красота!»

Я ж скажу, что нет на свете чище снежного холста.

Снег январский – дар небес, незаслуженная милость.

На снегу писать стихи мне ещё не приходилось.

Ошибаться нет резона, нужно сразу всё решить –

Не страдать, но без страданий как на этом свете жить?