Через несколько минут все скорпионы были выведены из строя. Чжан Чэнлин не сдержался и восторженно потряс кулаками. 

Чжоу Цзышу небрежно отряхнул одежду от пыли и подошёл к человеку в багряном. Прищурившись, он довольно долго рассматривал оппонента, прежде чем заявить:

— У твоего родимого пятна есть название. Люди говорят о таком «пощёчина призрака».^[139] Думаю, ты — тот самый нежеланный гость на любом празднике, печально известный Скорбящий Призрак Сунь Дин.^[140]

Мужчина остался неподвижным и безмолвным, но его лицо помрачнело. Чжоу Цзышу холодно улыбнулся и продолжил: 

— На горе Фэнъя действует закон: став призраком, ты навсегда уходишь в тень и лишаешься права на возвращение в мир живых. Исключение — пятнадцатое число седьмого месяца.^[141] Какую же наглость надо иметь, чтобы заявиться в Дунтин и напасть на живого человека при свете солнца? 

Тот, кого он назвал Скорбящим Призраком, прошипел сквозь зубы: 

— Слишком много болтаешь, — и метнулся вперёд трудноразличимой красной вспышкой. 

В воздухе расплылся удушливый запах крови. Чжоу Цзышу немедленно взмыл в воздух и отлетел назад на несколько чжанов. Человек в багряном промахнулся, а в траве на том месте, где только что стоял Чжоу Цзышу, образовалась глубокая выжженная отметина в форме ладони.

Чжан Чэнлин ошарашенно уставился на багряно-красную фигуру. Это действительно был Сунь Дин, Скорбящий Призрак! Убийца Му Юньгэ и Фан Бучжи.

Чжоу Цзышу фыркнул и, не теряя времени, отломил ветку у ближайшего дерева. Эту ветку он молниеносно поместил между ладонями Скорбящего Призрака. Кора на верхних побегах сразу почернела, а листья начали сморщиваться и опадать, но Чжоу Цзышу продолжал невозмутимо напитывать древесину смертоносной ци. 

Через мгновение Сунь Дин заметил, что ветка начала хищно изгибаться. Испуганно побледнев, Скорбящий Призрак попробовал вырваться из ловушки, но Чжоу Цзышу нанёс ему сильный удар в живот. Уходя от атаки, Сунь Дин сделал кульбит назад. Он ещё пребывал в перекате, когда Чжоу Цзышу отбросил ветку, не позволив сползавшей по коре гиблой черноте добраться до его пальцев. Деловито оправив рукава, он сумрачно взглянул на противника.

Скорбящий Призрак продемонстрировал исключительный здравый смысл и незамедлительно кувыркнулся ещё дальше, а затем в несколько прыжков исчез из виду.

— Он сейчас сбежит! — завопил Чжан Чэнлин. 

Чжоу Цзышу проигнорировал мальчишку и развернулся, намереваясь уйти в противоположную сторону. Но Чжан Чэнлин бросился за ним с отчаянным воплем:

— Шифу!

Чжоу Цзышу остановился и недовольно проворчал:

— Кто это твой шифу?

Но мальчик и не думал сдаваться. Догнав мужчину, лицо которого впервые видел, Чжан Чэнлин вцепился в его рукав и снизу вверх заглянул в глаза. 

— Я знаю, что это вы, Чжоу-шушу! Мой спаситель, мой шифу, — непреклонно заявил мальчишка. 

Кто, кроме шифу, разговаривал с Чжан Чэнлином таким раздражённым тоном? У кого ещё имелась пара таких тонких, но сильных и тёплых рук? У кого ещё был такой зыбкий, невесомый, обманный стиль боя? Из целого океана людей, кто, кроме одного человека, пришёл бы на помощь Чжан Чэнлину? Мальчик нисколько не сомневался, что это мог быть только его шифу!

Чжоу Цзышу не рассчитывал всерьёз и надолго обмануть кого-либо своей поспешной сменой облика, и всё же ощутил досаду. Теперь уже и ребёнок узнал его под маской! Пытаясь деликатно освободить рукав, Чжоу Цзышу нехотя заговорил:

— Ты… — и больше ничего не успел прибавить.

Взгляд Чжоу Цзышу вспыхнул, и он молниеносно сместился вбок, притянув к себе Чжан Чэнлина. Мальчик ничего не понял, только почувствовал порыв ветра и напряжение укрывших его объятий.

— Смерти ищешь, ублюдок?! — тон Чжоу Цзышу был ледяным, а движение его ладони — безжалостным. 

Шея подлого врага сломалась с одного удара. Чжан Чэнлин присмотрелся и узнал в трупе того, кто заманил его в ловушку. Видимо, этот человек владел «дыханием черепахи»^[142] и ранее только притворился мёртвым. 

Не успел мальчик осмыслить всё это, как его снова подняли и отбросили далеко в сторону. Не говоря ни слова, Чжоу Цзышу развернулся и устремился прочь, на этот раз не скупясь на цингун. Упрямый ребёнок не желал отставать, но вскоре от быстрого бега у него закружилась голова. Чжан Чэнлин едва уловил глазом, как фигура человека впереди замерцала и после короткой вспышки света оказалась вне зоны досягаемости. Мальчик уныло признался себе, что пройдёт не одно десятилетие, пока он научится перемещаться с такой бешеной скоростью. А то и никогда не научится. Готовый разрыдаться от бессилия, он мог только жалобно крикнуть вслед стремительно удалявшемуся силуэту: 

— Шифу!

В этот момент раздался короткий смешок. Словно из ниоткуда перед спасителем Чжан Чэнлина возник мужчина в сером и преградил ему путь, обхватив за талию. Момент был настолько идеальным, словно его специально рассчитали.

Чжоу Цзышу извернулся в воздухе, чтобы вырваться, но по неизвестной причине пошатнулся и угодил в чужие объятия. Раздался хорошо знакомый, самый раздражающий на свете голос:

— Благородный господин Чжоу, столь обожаемый шифу, почему ты так спешишь скрыться? 

Они оба приземлились — чуть жёстче, чем хотелось бы — и Чжоу Цзышу сдавленно зашипел, схватившись за правое плечо. Вэнь Кэсин разодрал чужой рукав вдоль, задумался на мгновение, а затем с видимым удовольствием оторвал по шву испорченную ткань, не упустив шанс сделать Чжоу Цзышу «отрезанным рукавом».^[143] В следующую секунду лучезарная улыбка сбежала с лица Вэнь Кэсина, сменившись хмурым взглядом и поджатыми губами. На коже Чжоу Цзышу виднелись две крошечные пурпурные ранки, будто от укуса насекомого.

— Так вот почему ты так быстро убегал! Оказывается, ядовитому скорпиону удалось тебя ужалить. 

Чжан Чэнлина осенило. Побелев, мальчик оглянулся назад — туда, где остался лежать труп похитившего его наёмника. 

Прежде чем Чжоу Цзышу успел что-либо возразить, Вэнь Кэсин заблокировал поток ци в меридианах возле его раны и приказал тоном, не терпящим возражений:

— Просто помолчи.

Покопавшись в недрах своих одежд, Вэнь Кэсин выудил магнит, с помощью которого извлёк из руки Чжоу Цзышу две иглы толщиной с волос. После этого он приник к ране губами и, как ни в чем не бывало, начал высасывать отравленную кровь.

Чжоу Цзышу замер, как статуя.

Примечание к части

∾ «Я поимел твою мамашу?» — в оригинале ЧЦ спрашивает: «Я твой дедушка?». Назвать себя чужим дедушкой — для китайцев оскорбление, ещё более серьёзное, чем назвать себя чужим «папочкой».

∾ «Пощёчина призрака» — название родимого пятна придумано Чжоу Цзышу, так он подводит разговор к Долине призраков.

∾ Сунь Дин — Сисан-гуй (喜丧贵), Призрак радостных (счастливых) похорон.

∾ Пятнадцатое число седьмого месяца — праздник призраков, он же День голодных духов.

∾ «Дыхание черепахи» — техника контролируемого дыхания, при которой ритм вдохов и выдохов сильно замедляется.

∾ «Страсть отрезанного рукава» (斷袖之癖) — одно из древнейших иносказательных обозначений гомосексуальных отношений, возникло на рубеже эр.

Том 1. Глава 22. Божественный Целитель

Вэнь Кэсин методично высосал отравленную кровь из раны, умело обработал следы уколов и разблокировал^[144] меридианы Чжоу Цзышу. После этого он достал из кармана бутылочку с лекарством. Вытряхнув на ладонь пилюли, Вэнь Кэсин проглотил одну, а вторую, пошловато улыбаясь, прижал к губам Чжоу Цзышу: 

— Давай, А-Сюй, открой ротик.

Чжоу Цзышу продолжал буравить Вэнь Кэсина колючим угрюмым взглядом, но толстую кожу этого нахала не взяло бы даже шило. Продолжая ослепительно улыбаться, Вэнь Кэсин покосился на Чжан Чэнлина и показательно понизил голос. 

— Не смущайся! Что бы я ни увидел, я это уже целовал, — напомнил он доверительным шёпотом.