— Странно… Очень, очень странно! Я в самом деле не могу понять, твоё ли это лицо? Но и не уверен в обратном, хм… — он потёр подбородок и озадаченно пояснил:

— Я ещё никогда не ошибался в своих предположениях. Увидев твои лопатки, я сразу понял, что ты должен быть неописуемым красавцем.

От услышанного Чжоу Цзышу потерял дар речи.

— Я не обманулся и в этот раз. Конечно же, ты в маске! — уверенно кивнул Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу всё ещё не находил слов.

Вэнь Кэсин продолжал буравить его взглядом, словно мог заглянуть под обманную личину. Он смотрел очень долго и внимательно, но в итоге сдался и запрокинул голову.

— Я не вижу ни одной зацепки, что указывала бы на маскировку. Насколько же ты талантлив? Разве бывает столь безукоризненное мастерство? Нет-нет, совершенно невозможно…

— Господин, в прошлый раз, когда вы загадали, что человек должен быть красавцем, вы смотрели на спину мясника, — сухо вставила Гу Сян.

Голос Вэнь Кэсина смягчился:

— Тот человек, может, и был мясником, но, когда я увидел его блестящие мечтательные глаза, «прояснилась на миг полноводного озера ширь».^[42] Подобно тому, как люди не заботятся о происхождении героя, природное изящество не заботится о происхождении человека… Что ты можешь понимать, А-Сян? Ты всего лишь неотёсанный ребёнок, который не знает разницы между прекрасным и нет.

— Блестящие мечтательные глаза?! Да они просто слезились от зевоты! — возмутилась Гу Сян. — Кроме того, у него был большой нос, и рот тоже большой, и голова большая, а уши…

Вэнь Кэсин решительно отрезал:

— А-Сян! Ты слепа!

Чжоу Цзышу молча поднялся с места и пошёл проверять состояние Чжан Чэнлина.

Примечание к части

∾ Сюн (兄) — суффикс, означающий «старший брат». В контексте ситуации демонстрирует уважение и близкое знакомство.

∾ «Должно быть, девушка хотела сбить противников с толку» — в оригинале используется строка из стихотворения Ду Фу: 語不驚人死不休. В вольном изложении: Я не остановлюсь, пока не найду слов, которые собьют других с ног.

∾ «Вдоль и поперёк» — дословно: «Восемь направлений и шесть сторон». Означает восемь направлений — сторон света (север, северо-восток, восток, юго-восток и т.д.), и шесть сторон (верх, низ, право, лево, спереди и сзади), фактически обозначая всю вселенную.

∾ «…он отступал назад, перемещаясь по воздуху как рыба в воде» — Чжоу Цзышу использует цингун – совокупность техник, позволяющих мастеру боевых искусств передвигаться с поразительной скоростью, высоко и далеко прыгать, бегать по вертикальным поверхностям.

∾ Хуаньтяо — акупунктурная точка рядом с тазобедренным суставом.

∾ Цзянь-цзин — акупунктурная точка, расположена в области надплечья.

∾ Вэнь-сюн — здесь «-сюн» используется как вежливое обращение к сверстнику в значении «уважаемый друг».

∾ «Прояснилась на миг полноводного озера ширь» — в оригинале «水光潋滟» из стихотворения Су Ши (1037-1101). В тексте используется перевод на русский И.С. Голубева.

Том 1. Глава 7. В путь

Чжоу Цзышу усыпил мальчишку из необходимости, опасаясь, что того охватит приступ слепого отчаяния. Воздействие на акупунктурную точку было относительно лёгким, поэтому Чжан Чэнлин пробудился вскоре после прибытия эксцентричного Вэнь Кэсина.

Открыв глаза, мальчик долго смотрел отсутствующим взглядом в потолок старого храма и выглядел так, словно душа покинула его тело.

Буквально вчера он был избалованным молодым господином Чжаном. Хотя учёный наставник удручённо качал головой и называл его бесполезным, считая, что из плохого камня не возвести прочное здание; хотя учитель боевых искусств кивал ему с еле скрываемым разочарованием, считая, что такая жидкая глина не годится даже для штукатурки стен, мальчик жил в счастье и довольстве.

У Чжан Чэнлина не было недостатка в прислуге: он протягивал руки, и его одевали; он открывал рот, и его кормили. Когда он допоздна зачитывался в библиотеке, в лампах не иссякало масло.^[43] Куда бы ни шёл молодой господин Чжан, за ним следовали и усердно прислуживали с утра до вечера, купая в похвалах. И пусть мальчик знал себе цену, это не мешало ему время от времени получать удовольствие от лести. Так, в медовом коконе, он рос до четырнадцати лет.

Пока не потерял всё в одну ночь.

Дом, родители, близкие и друзья — сгинули. Мир перевернулся с ног на голову. Чжан Чэнлин был в ужасе и совершенно не понимал, что делать дальше.

Чжоу Цзышу легко мог поддержать праздную беседу, но не умел утешать людей, поэтому он молча сидел рядом с мальчиком. Вскоре Чжан Чэнлин очнулся от ступора, и по его щекам потекли безмолвные слёзы.

Послышался голос Вэнь Кэсина, спросившего Гу Сян:

— Этот ребёнок, кто он?

— Говорит, что сын Чжан Юйсэня.

Вэнь Кэсин равнодушно кивнул, словно имя благороднейшего героя было для него не более чем пылевым облачком. Через некоторое время он снова заговорил:

— Я слышал, клан Чжанов настолько беден, что у них нет ничего, кроме денег. Каким образом сын Чжан Юйсэня очутился в подобном положении? Он что, сбежал из семьи, не прихватив достаточно серебра? Или потерялся по пути домой?

— По его словам, кто-то перебил весь клан Чжанов, — шепнула Гу Сян. — Должно быть, эта новость уже сотрясла весь город! Но господин, конечно, ничего не слыхал, так как был слишком поглощён ночной прогулкой.

Её господин немного поразмыслил и кивнул:

— Тогда понятно, почему тут так много трупов.

Затем Вэнь Кэсин вновь окинул Чжоу Цзышу изучающим взглядом и осведомился:

— А он что здесь делает?

— Этот бродяга назвался Чжоу Сюем, — усмехнулась девушка. — Вчера продался умирающему старику за лян серебра и теперь обязан сопроводить мальчишку в Тайху.

Вэнь Кэсин распахнул глаза и надолго задумался, после чего торжественно заявил:

— Теперь я более чем уверен, он и в самом деле красавец! Только красивые люди бывают настолько глупыми.

Гу Сян хорошо знала своего господина, поэтому предпочла сделать вид, что ничего не слышала. Чжоу Цзышу знал её господина недостаточно хорошо, но тоже решил промолчать, взяв пример с новой знакомой. Опустив глаза, он посмотрел на заливавшегося тихими слезами Чжан Чэнлина и почувствовал раздражение. Чтобы мальчишка поскорее перестал плакать, Чжоу Цзышу аккуратно пнул его носком сапога.

— Молодой господин Чжан, если ты отдохнул, пора собираться в путь. Нам не следует задерживаться здесь и ждать, пока по твою душу явится ещё кто-нибудь. Тебя доверили шушу Чжоу,^[44] и я собираюсь проследить, чтобы ты прибыл в Тайху с полным набором конечностей.

Чжан Чэнлин вышел из оцепенения, обвёл взглядом храм и снова замер. Потом закрыл лицо руками, свернулся калачиком и зарыдал ещё горше. Чжоу Цзышу почувствовал нарастающую головную боль. У него не хватало духу по-взрослому отругать Чжан Чэнлина, а успокаивать детей Чжоу Цзышу никогда не пробовал. Он ещё немного посидел на месте, а потом неожиданно поднялся и направился к выходу.

Чжоу Цзышу надумал привести в порядок статую, поскольку осквернение Будды было не лучшим началом накопления добродетелей. Но пока он размышлял, как установить каменную громадину на прежнее место, Чжан Чэнлин решил, что его заступник собрался уйти один. Испугавшись этого, мальчик кувыркнулся вперёд, намертво вцепился в ногу Чжоу Цзышу и прокричал:

— Чжоу-шушу, Чжоу-шушу, пожалуйста!.. Не бросайте меня, я… я…

Его сбивчивая речь и бледное заплаканное лицо вызывали искреннее сочувствие. Хотя они и были случайными встречными, мальчик ухватился за Чжоу Цзышу как утопающий за спасительную соломинку. Старший в его глазах был чуть ли не живым воплощением Будды, единственным человеком, на которого он мог теперь положиться.

Чжоу Цзышу бесстрастно взглянул на ребёнка сверху вниз и сухо сказал:

— Твой отец никогда не говорил тебе, что у настоящего мужчины под коленями золото?^[45]