[M. Г.] Мы увидели Новую Землю под великолепным небом: яркое солнце и небольшие перистые облака. Ветра совсем нет, и, поскольку мы окружены льдами, поверхность воды гладкая как зеркало.

Экспедиция достигла Новой Земли 10 августа. Вдали виднелись гигантские пики ледяных торосов, поднимающиеся из замерзшего моря. Вечером Мориц услышал, как лед трется о пластиковую обшивку их маленького судна, и скомандовал «Право на борт, сбавить ход!», а затем «Прямо руль, полный вперед!». На льдине и на поверхности воды остались следы облупившейся краски.

[Ф. Х.] Следующие несколько часов мы идем во льдах, закрывавших от 10 до 30 % поверхности моря[12]. Нас окружают поля толстого льда. Время от времени мы видим тюленей, и я пристально вглядываюсь в даль в надежде увидеть белого медведя. Холод сегодня собачий; прошлой ночью наши катера начали покрываться льдом. Ветер только что сменил направление на несколько румбов – с юго-западного на западный – и стал сильнее. Я спрыгнул на льдину, чтобы понять, что происходит. Когда пришло время обедать, лед стал снова смыкаться. С трудом нашли небольшой участок свободной воды, достаточный, чтобы выбраться наружу. Тут уж нас как ветром сдуло, и мы снова направились на юг, поскольку прогноз ледовой обстановки не сулил ничего хорошего.

[Ф. Х.] Мы шли близко к берегу и наблюдали с моря широкий ледник. Айсберги были повсюду. Вскоре после этого мы прибыли в Ледяную Гавань. На берегу мы нашли большой фрагмент судна, вероятно, часть обшивки корпуса с поперечными балками и множеством мелких крепежных деталей. Большой крест, который установил там Дмитрий, стоит рядом с местом зимовья. Мы обошли вокруг мыса, чтобы не уничтожить оставшиеся следы. Дмитрий сказал, что мы не должны ничего трогать. Мы поставили катера вплотную друг к другу, кормой к берегу, и спустили трапы. Выше на берегу до сих пор стоят столы, оставшиеся от старого лагеря Дмитрия. Отсюда 10 минут пути до Благохранимого дома. От дома не осталось почти ничего, кроме четырех бревен нижнего венца и подпорки крыши. Рядом с домом лежат железные обручи от старых бочек. Внутренний размер длинной стороны дома – 28 футов[13] (я измеряю своим приставным шагом). Очаг располагался в середине. Я взял один маленький уголек. Повсюду валялись черепки, кучки гвоздей и остатки прогнивших досок. Всё еще можно было догадаться, где у них был нужник. Два отверстия между бревнами, скорее всего, соответствовали дверям, ведущим в сени и наружу. За домом Мориц нашел пулю. Я сам подобрал кусочки кожи и материи, а также осколки стекла. Дмитрий был здесь уже пять раз, и, по его словам, снега сейчас совсем мало: лишь местами сохранились его многолетние нетающие скопления – снежники, а в море виден лишь один одинокий айсберг. Каменистый, покрытый мелкой галькой берег практически лишен растительности – лишь кое-где виднелись редкие моховые кочки.

На берегу у края снежника мы нашли синюю рубашку с длинными рукавами и шлюпочную банку[14]. Банка полностью вмерзла в грунт. Мы разожгли костер, чтобы вскипятить воды. С помощью топора, лопаты и того небольшого количества горячей воды, которое нам удалось добыть, мы смогли извлечь ее из мерзлоты. В Нидерландах нет никаких материальных свидетельств с Новой Земли[15], поскольку КГБ засекретил всё, что связано с этим регионом[16]. Наш счетчик радиации показывал 40 × 10⁷ милликюри. Парень, который носил его с собой, не особенно об этом распространялся. Он говорит, что всё в порядке (думаю, в Москве счетчик показывал 18 милликюри). Будем надеяться на лучшее. Я не буду из-за этого нервничать. Чернобыль был пострашнее[17]. Съемки фильма обернулись сплошной чередой провалов: каждый раз оказывалось, что ничего не готово. Они просто стояли и смотрели, как мы сходим на берег, идем к Благохранимому дому, пытаемся достать из земли вмерзшую в нее банку… А потом нам приходилось повторять всё это на камеру. Мориц дьявольски сердит из-за этого, да и я тоже! Мы пробыли на Новой Земле 10 часов. Погода была отличная.

[M. Г.] Четыре бревна указывали на место, где стоял дом. К западу от него лежало несколько ржавых железных обручей, которые когда-то скрепляли клепки бочек. Кроме того, мы нашли там осколки стекла и фарфора, обрывки ткани и каблук от ботинка. Также на земле валялось много гвоздей с квадратными шляпками. По словам Дмитрия, всё это может служить убедительным доказательством того, что Баренц действительно зимовал здесь. Он также указал на тропинку, которой, как он считает, пользовались 400 лет назад, чтобы перетаскивать вещи между кораблем и зимовьем. Франс нашел кусок старой доски, который оказался обломком скамьи для гребца. Мы поместили ее в пластиковый мешок. Дмитрий не стал больше ничего брать – только скамью, которую он собирался отдать на экспертизу. Он также сказал, что где-то неподалеку должны лежать еще корабельный колокол и пушка. Франс был счастлив и болтал без умолку.

[Ф. Х.] После посещения Новой Земли мы стараемся избежать встречи с дрейфующими льдинами. Только что несколько штук проплыло мимо нас. Чёрт! Дмитрий никак не может правильно определить координаты, каждый раз промахивается на 2–3 километра. Потом мы видели еще несколько льдин и моржа. Мы возвращаемся на остров Белый. Погода испортилась. Три часа назад налетел шквал, а теперь у нас ветер 4 балла, и когда мы выходим изо льдов, начинают образовываться волны. Ветер всё усиливается, и волны всё выше. В 18:00 мы решаем идти по ветру. На острове Белом мы найдем укрытие и сможем дозаправиться. Ветер уже 6 баллов по шкале Бофорта. Несмотря на работающий двигатель, нам уже сложно перемещаться.

[Ф. Х.] В какой-то момент невероятных размеров льдина грозила выдавить наше утлое суденышко на лед. Ее обширная подводная часть прошла прямо под днищем нашего катера. С помощью крюков нам удалось оттолкнуться от нее подальше. Отваливай! Мы шли в 60 метрах позади «Аспола» по узкому проходу между двумя ледяными полями. Выйдя из него, мы едва успели пройти каких-нибудь 20 метров, когда льды сомкнулись у нас за спиной. Возможно, всё произошло не слишком быстро, но урок по плаванию во льдах мы усвоили мгновенно. Массивные ледяные образования возникли между нами и берегом. Во время моей вахты Дмитрий каждый час заходил, чтобы уточнить обстановку. Но вдруг, незадолго до того как сменить меня в рубке, он набросился на меня с упреками за то, что я слишком отклонился от берега. Тут я тоже вышел из себя. Как можно всё время следовать за «Асполом», который даже не знает, где находится! Потом он пришел извиняться. Прогноз ледовой обстановки очень неблагоприятный. Дмитрий говорит, что Диксон намеренно спускает нам ложные прогнозы. Это вызывает разногласия в команде. Вечером мы обсуждали положение дел. Идея созвать команду на совет на этот раз принадлежала Дмитрию. Мне тоже было что сказать. Они никогда не спрашивают моего мнения и не возражают мне, и это заставляет меня задуматься: они вообще-то понимают, что я говорю? Они уверены, что прохождение фронта низкого давления невозможно предсказать, но на самом деле это не так. Внезапная смена направления ветра и ледяная крупа – обычные явления для циклона. А теперь Дмитрию внезапно понадобилось отправиться на поиски потерянной экспедиции 1912 года. Он хочет продолжать попытки идти вперед еще одну неделю. Некоторые согласны, но кто-то возражает. Где мы найдем прибежище, если ситуация будет ухудшаться? Разговор увяз в обсуждении методов выживания. Дмитрий заявил, что мне наплевать на то, что будет с нашим судном, и раздраженно удалился. Меня это задело до глубины души. Как он может так говорить? Будто это я повредил винт, налетев на лед! Я пошел за ним, и после долгих препирательств мы выяснили, что у нас с ним одна цель: сохранить катер и вернуться домой целыми и невредимыми. Получается, что мы с ним «добрые друзья» и оба можем идти спать со спокойным сердцем.

Прямо сейчас, в 14:00, путь назад нам отрезан. Мы шли курсом на восток-северо-восток, и лед сомкнулся у нас за кормой. Я видел проход к северо-востоку, но Дмитрий воспользоваться им не решился. Мы ходили кругами – ждали. В конце концов решили идти вперед, и тут начался самый настоящий ад. Дмитрий пытался протиснуться между льдинами и сразу же застревал. Тогда он стал требовать, чтобы мы отталкивали лед от носа баграми. Я предложил ему оттолкнуть лед от кормы и дать задний ход, потому что тогда судно развернется кормой против ветра. В ответ он рассердился и отправил меня в каюту. Ценой невероятных усилий нам удалось высвободить катер, причем Дмитрий едва не утопил шлюпку. Оттолкнув наконец массивную льдину, мы получили какое-то место для маневра. «Аспол» призвали на помощь, но делать ему ничего не пришлось. Дмитрий едва не угробил нас всех к чертовой матери. Вчера он обещал держать себя в руках, а сегодня словно с цепи сорвался: выгнал меня с моей вахты и отказался уходить из рубки. Я сказал, что если он не хочет отдыхать, то я сделаю это за него. В 3:30 утра я нанес наши координаты на карту и улегся спать. Мы окружены толстым льдом с ледовитостью 60 % и пытаемся выбраться наружу.