— Хватил, хватил, — рассудительно поддержал его Добрынский.

— Чегой-то? — вроде как удивился Патрикеев.

— Ну посуди сам. Матушка великого князя, — тут Федор понизил голос до шепота, — охоту к литовским невестам отшибла напрочь, ее одной лет на сто вперед хватит. Да и ты тоже, сказать честно…

— Что я? — вскинулся князь.

— Жених литовский, — все смеялся Андрей.

— Да я!

— Тихо, тихо, — успокоил князя Федор. — Ты, Андрей Федорыч, сдержи смешки-то, о насущном говорим.

Голтяй хмыкнул, но промолчал.

— Ты же, Юрий Патрикеич, не в обиду сказано, как на Марии на Васильевне женился, так многих московских бояр заехал и тебе попомнят, стоит о литвинке заикнуться.

— Я Гедиминов правнук!

— И то попомнят. Дескать, за своих волишь.

С точки зрения династической, это да, хорошо бы со Свидригайлой породниться. Союзная Литва и ты ды. Но — Свидригайло за Юрия Дмитриевича, моего родного дядю и противника. И про литвинок Добрынский верно говорит, не тот сейчас момент. А больше из серьезных вариантов только Тверское княжество и остается, да оно с Москвой уже лет сто в контрах. И вот тверичи как раз свою княжну скорее в Литву отдадут, чем в кляту Москву. Новгород? Нешто у нас своих бояр нету, еще и с этими хитрованами родниться. Дальше на запад нас и не знает никто, а на востоке одни татары. Ну в самом деле, не на ордынской же царевне жениться.

Ы-ы-ы-эх! рубанул я с седла направо выставленный Волком прутняк. Ы-эх! налево! И еще раз направо! И налево! Сабелькой вертеть тут надобно уметь, князь хоть и великий, а в первую голову воин и главнокомандующий, все прочее нанизывается. Вон, в Новгороде торговые мужики управление все под себя забрали, князей приглашают в наем, с дружиной, чисто на военные функции. Может, плюнуть на все и туда податься? В финансисты, а? Всю Ганзу под себя подмять… Не, во-первых, засмеют — как же, князь в торгаши подался, невместно! А во-вторых, зарежут или отравят, потому как неизвестно еще, что страшнее, претендент на престол или претендент на чужие деньги.

Почти час мы топтали поле, съезжались и разъезжались воинским порядком, рубали воображаемого противника, но пришла пора возвращаться, сегодня еще свадебный чин утверждать. Легкой рысью, чтобы дать коням отдохнуть от скачки, мы вернулись на посад с Кучкова поля и проехали через Торг до Зарядья, дабы вернуться через Тимофеевские ворота.

В устье Великой улицы сновали лоточники и зазывно кричали сидельцы в лавках, стояло несколько саней с мороженой рыбой.

— Князь! Князь! — снова прошелестело по толпе, народ потащил шапки, малахаи и колпаки с голов, кланяясь нашей небольшой кавалькаде.

У лавочки размером чуть больше письменного стола я соскочил с коня и подошел под навес. На прилавке лежали несколько ножей, кованые гвозди, топор, дюжина подков и другой нехитрый кузнечный товар. Все выглядело крепко, но неказисто, я взял топор, вытащил из ножен булатный кинжал и проверил. Мда, говно железо, мягкое. И гвозди, и ножи тоже. Если и оружие из такого…

— Спаси бог, добрый человек.

— Благодарствую, княже, — поклонился сиделец.

Небогато, что скажешь. Бедненько, но чистенько. Правда, чистенько в основном благодаря свежему снегу. С железом чего бы придумать? Мало его и хреновое, а без железа никуда. Курскую аномалию я помню, но поди ее достань — она под татарами сейчас, и на какой глубине там руда, бог весть. Ладно, мозги проветрились, пора домой, можно шагом, раз кони пообсохли.

Снова полезли мысли о предстоящей свадьбе — а и то, чем тут еще голову занимать? Ни смартфонов, ни телевизоров, газет — и тех нету, и еще лет триста не будет. Вот и остаются бесконечные церковные службы, да думать-передумывать одно и то же по десять раз.

Одно счастье — женитьбами моими занимались обе маман. И у обеих на первом месте не счастье детей, а карьерный интерес. Или государственный, как в последнем случае. И здешняя маман все эти расклады знала куда как лучше меня. Эвон, как боярина Всеволожа через хрен кинула! Уж на что хитрый да ушлый дядька, да только слишком хотел на самый верх пролезть, с великим князем породниться, на чем его и поймали.

И ведь хорошо шел — одну дочь за князя Андрея Радонежского выдал, вторую аж за Юрия Тверского, а вот с третьей облом вышел. Нет, поначалу-то маман ему авансы давала, что вот-вот, посадим Васеньку на великий стол и сразу же. А он и купился — тогда, в Орде, перед царем Махаметом, ух каким соловьем разливался! Вывернул так, что меня в великие князья определили, а дядьку моего отодвинули. Правда, хан присудил дядьке в качестве компенсации Дмитров, но только хрена там, не отдали. Мы тут на Москве такие — коли что в лапы попало, так обратно и клещами не вырвешь.

Ну а как дело сделалось — оказанная услуга ничего не стоит, и маман Всеволожу от ворот поворот дала. Потому как великому князю на боярышне жениться — умаление чести. Боярин от такого афронта разобиделся — да со все чады, домочадцы и холопи отъехал к дядьке Юрию, чей сын женился на его внучке, дочери Андрея Радонежского.

Ф-фух… Вспотеть можно, пока все эти родословные выучишь, кто кому сват, брат и кум. Элитка-то маленькая, все давно переженились, все друг другу родственники-свойственники. Короче, кандидатками в невесты остаются только княжны из удельных. И тут другая засада — уделов у нас как грязи, иной за полдня обскакать можно.

Ржанул конь Волка, почуяв близкое стойло, зафыркали остальные и выбили меня из мыслей. Я вдохнул морозный воздух… гарь???

Поднявшись на стременах, начал вертеть головой — где? Год назад настрого запретил открытый огонь! Ни на подворях, ни в ремеслах — деревянный же город, сколько раз сгорал нахрен!

Дымом тянуло из подворья Юрия Патрикеевича.

— За мной!

Сторожа на воротах, звероватого вида мужики с дубьем, замешкались, не зная, что делать. Но их отрезвил грозный рык Волка «Шапки долой!», и они с видимым облегчением поклонились. Мы ввалились в ворота, слегка пригнувшись под перекладиной. В углу двора кухонный мужик жег всякий мусор в небольшой яме.

— Ааа, падла! — огрел я его плеткой с размаха.

Мужик вскинул руки над головой, заблажил, а я вертелся вокруг на коне и лупил, лупил, лупил… Вдруг дошло, что тулуп этого гада плетка не прошибает, тут меня просто черное бешенство накрыло, и я потащил из ножен саблю.

От смертоубийства уберег Волк — соскочил с седла и без затей врезал мужику кулачищем в морду, да так, что тот покачнулся и сел на задницу. Стремянной пару раз добавил ему по голове сверху, смерд икнул и завалился на снег.

— Поехали, княже, бояре ждут, — тихо потянул Волк за рукав, глядя в мои побелевшие глаза.

Дворовые тем временем, опасливо косясь, заливали и засыпали костерок.

— Увижу еще раз — на воротах повешу!!! — проорал я напоследок.

Тронули шагом, успокаиваясь. Но близ Благовещенского собора снова екнуло сердце — ударила молотом в колокол фигура на часах. Да, куранты в Кремле, оказывается, появились куда раньше Спасской башни, трудами ныне покойного Лазаря Серба^[1]. Вот почему такая несправедливость??? Лазарь не дожил, а как сейчас хороший механик нужен! А вместо него — полгорода дураков «да ничо не сдеется», «костерок-то махонький», «батька мой жог и я жгу», ссука. А потом клянчат — княже, погорельцы мы, дай копеечку…

Ладно, сколько там пробило? Час до полудня, вовремя вернулись, в полдень назначено заседание кабинета министров. Собственно, ни кабинета, ни министров пока еще нет, но функции те же — важнейшие государственные вопросы, кто за кем на свадьбе идти должен.

Расседлывал и обтирал Скалу сам — и успокоиться (хотя с чего я так взвился? Не иначе, тело реципиента балует), и додумать без помех о свадьбе. Княжон в уделах у нас, слава богу, хватает. Но тут дело такое — женишься, так и весь ее род возвысишь, а остальные обиду затаят. Но маман нашла вариант — боровский удельный князь годков семь как помер, а наследник его толком в силу не вошел, двадцати лет нет еще, вот и сосватала сестру его, Марию Ярославну. Сущая пигалица, тринадцать лет всего! Я маман тогда высказал, но меня быстренько заткнули, тут это за норму идет, уронила первую кровь — можно замуж. И никакие мои возражения в расчет не принимаются, что там в метрике записано, никого не волнует ввиду отсутствия этой самой метрики, отдела записей актов гражданского состояния и ювенальной юстиции. Волнует только степень родства — что мне, что ей Иван Калита прапрадедушкой приходится, то есть мы четвероюродные. Пытался я и на этом выехать, ибо церковь браки ближе пятой ступени родства не одобряет, но хрена там. Во-первых, все князья друг другу довольно близкая родня, а во-вторых, одно дело простецы и совсем другое князи — венчать будет сам Иона, епископ Рязанский, нынешний де-факто глава русской церкви. Митрополит Фотий прошлый год помер, а нового поставить целое дело, это патриарх в Константинополе решает. А туда-обратно съездить по нынешним временам — колоссальное приключение, это вам не в Анталию слетать. Дорога-то через литовские земли, а с Литвой распря, где митрополиту жить. Формально он «Киевский и всея Руси», а живет в Москве, это еще при Донском так повелось, от Алексия. Так что пока обойдемся при венчании епископом.