– Аметри-и-ин, ты та-а-акой мужественный. С ума сойти! Я чуть не умерла от страха. Особенно когда в тебя летело это огромное копье. Ах! Сердце так и замерло! А как ты расправился с лучниками… Это было потрясающе!

– Спасибо, – без тени вежливости буркнул Аметрин и демонстративно отвернулся.

Даже его спина выражала возмущение и негодование. Но Сильвину это не смутило. Неслышно обойдя Аметрина, она приблизилась к Эгирину, который смерил ее угрюмым взглядом.

– Удачи тебе, Эгирин. Знай, что с моей удачей ты обязательно победишь, – промурлыкала она.

– До этой секунды я надеялся на победу. А теперь не совсем в ней уверен, – резко бросил Эгирин.

Сильвина, словно ничего не слыша и не видя, широко улыбнулась и подошла к Кианиту. Она положила руку ему на плечо, тот непроизвольно дернулся, сбросил ее ладонь и быстро отошел в сторону Но не успела Сильвина открыть рот, как вмешалась Сентария, которой надоело смотреть на это представление:

– Слушай! Что тебе здесь надо, а? Ты же видишь, никто тебе не рад. Иди откуда пришла.

– Кианит, – прощебетала Сильвина, сделав вид, что ничего не слышала. – Тебе я тоже желаю успеха. Ты должен победить!

– А ничего, что минуту назад должен был победить Эгирин? – усмехнулся Кианит. – Какая ты, однако, кхм-кхм, непостоянная в своих пожеланиях.

– Он не захотел принять мою удачу, – хмыкнула Сильвина, – поэтому я передаю ее тебе.

– Как-нибудь обойдусь, – процедил Кианит. – И Сентария права. Не хочу грубить, но иди уже куда-нибудь подальше. Тебе и правда здесь не рады.

Сентария тем временем набрала полную грудь воздуха, собираясь еще что-то сказать, но Аметрин взял ее за руку и успокаивающе сжал ладонь, а затем добавил, обращаясь к Сильвине:

– Можешь больше ничего не говорить. Никто не хочет тебя слушать. И твои пожелания никому не нужны. Так что да. Лучше уходи.

Сильвина изменилась в лице. Кокетливое выражение словно стерли, и на его месте проступила откровенная злоба. Она сморщилась и прошипела:

– Ну и ладно. Можно подумать, вы сами кому-то нужны. Тем более мне. Да плевать я на вас хотела. Вы должны быть благодарны за то, что я вообще обратила на вас внимание. Вы все сегодня проиграете. Все! В этом году не будет победителя в поединках, потому что там нет меня!

– Да ты!.. – рванулась Сентария, но Аметрин удержал ее и угрожающе нахмурил брови.

Сильвина высокомерно отвернулась и вышла из палатки, чуть не сбив с ног Виолану, которая с болью смотрела на бывшую подругу.

Когда она ушла, друзья несколько минут молчали, окутанные ядовитым облаком враждебности.

– Из-з-звините, – прошептала Виолана; в ее огромных глазах стояли слезы.

– Вот еще придумала, – тут же отреагировал Кианит, подходя к девушке. – Тебе не за что извиняться. Ты-то тут при чем?

– Откуда в ней столько злости? Как я раньше не замечала этого?

– Ты любила ее. А люди, когда любят, слепы. Она же тебе была как сестра.

Виолана вздохнула и сквозь слезы вымученно улыбнулась друзьям. Луна решительно подошла к ней и, взяв за руки, энергично сказала:

– Хватит сырость разводить! И вообще, кто у нас сегодня молодец? Ты молодец! Такое зрелище приготовила!

Друзья наконец-то высвободились из гнетущей атмосферы и радостно заговорили, обсуждая изобретения друг друга. Ядовитое облако злобы еще немного повисело над ними, но, поняв, что его больше никто не замечает, вздохнуло и рассеялось без следа.

Отведенное на перерыв время пролетело незаметно, и вскоре прозвучал сигнал. Еще раз пожелав друзьям удачи, только, в отличие от Сильвины, от всей души, девушки заторопились на трибуны, по пути прихватив Стефана, еще более растрепанного, чем час назад. Он успел обежать немало зрителей и записать их впечатления, пока они еще были свежими.

Дождавшись, когда зрители займут места, Луна объявила о продолжении поединков. На середину площади вышел взволнованный Кианит. Его изобретение было сложным с технической точки зрения. Он представил зрителям аппарат, который доставила в центр площади сотворенная им гигантская волна. Кианит объяснил, что с помощью его изобретения любой сможет совершать погружения под воду.

По конструкции устройство напоминало надутую рыбу фугу[5] с вытаращенными глазами, тело которой служило кабиной, а глаза – иллюминаторами. Внутри помещался большой пузырь, наполненный воздухом для дыхания.

Ученые и правители не усидели на своих местах и окружили чудо-машину. Кианит объяснил, что на создание аппарата его натолкнул лунфилет. Если драгомирцы покорили воздух, то почему бы не дать им шанс познакомиться поближе и с водным миром?

В изобретении Кианита обнаружились некоторые недоработки, все-таки он был еще слишком молод и неопытен, однако ученые сошлись во мнении, что идея отличная. Ее можно будет усовершенствовать, и мечта многих драгомирцев увидеть подводный мир осуществится.

Эссантия тоже оценила изобретение Кианита, о чем свидетельствовало вышедшее на пару минут солнце. Кианит был допущен к следующему этапу при условии, что он доработает свой аппарат совместно с учеными Драгомира.

Не успели смолкнуть аплодисменты, как на площади появился Эгирин. У него не было ни стола для экспериментов, ни чудо-аппарата, ни вооруженных воинов. Его не сопровождали всполохи огня, как у Аметрина, струи воды, как у Кианита, с неба не сыпалась сверкающая пыльца, как у Виоланы. Не было ни цветов, ни боя барабанов, ни торжественной музыки, чтобы усилить эффект. Ничего не было. Он был один и немного смущенно остановился перед трибунами.

Глубоко вздохнув, Эгирин оглядел ряды зрителей, которые в предвкушении очередного чуда даже привстали. Но он не двигался. Он просто стоял и, как будто напряженно думая, сжимал и разжимал кулаки.

– Ну же, Эгирин, – поторопила его Цитрина. – Твоя очередь. Продемонстрируй нам свое изобретение.

Эгирин громко вздохнул и попросил принести стул. Организаторы поединков быстро выполнили его просьбу, и вот одинокий стул стоял около не менее одинокого Эгирина. Все это смотрелось странно и нелепо. А где же зрелища, фейерверки, хоть что-нибудь? Вновь повисла неловкая пауза. У Луны от переживаний свело спину между лопатками, а ладони стали липкими. Всем сердцем она была с Эгирином.

Пауза затягивалась. Драгомирцы начали изумленно переглядываться.

«Неужели сын великой ведьмы и серьезного ученого ничего не смог сделать и сейчас провалит этап с позором?» – с тревогой думали они.

Сардер промокнул платком лоб, на котором выступила испарина. Янтария затаила дыхание. Они, как и остальные зрители, не знали, что придумал их внук.

Эгирин вновь вздохнул и тихо сказал:

– Добрый день!

Зрители опять переглянулись. Нашел время здороваться.

– Я заранее прошу у всех вас прощения!

Зрители вперили в Эгирина недоуменные взгляды. По рядам пролетел еле слышный ропот.

– Очень прошу не удивляться тому, что я сейчас сделаю. Вы все поймете. Обещаю.

А это уже интереснее. От любопытства некоторые вскочили и стали криками подбадривать Эгирина, который продолжал нерешительно мяться около стула.

– Давай уже, а!

– Покажи, что ты придумал!

– Хватит тянуть! – полетело с разных сторон.

Пододвинув стул, Эгирин начал медленно раздеваться. Он аккуратно снял белоснежную мантию, оставшись в черных брюках и светлой рубашке. Повисла тишина. Драгомирцы с изумлением смотрели на него. Эгирин еще раз обвел публику взглядом и начал расшнуровывать высокие ботинки. Разувшись, он поставил ботинки у стула, на них сверху водрузил носки. Затем, пытаясь справиться с волнением, скатал носки и затолкал их в ботинки.

– Что он делает? – зрители начали громко перешептываться.

Цитрина поправила прическу и нервно спросила:

– Эгирин! Мальчик мой! Ты точно уверен, что для демонстрации тебе не нужны ботинки?

Эгирин обреченно кивнул и быстро снял с себя рубашку, а затем и брюки, оставшись в черных хлопковых трусах и майке.