Иногда слово «неверие» употребляется по отношению к тому, кто, безусловно, являсь верующим, испытывает сомнения, которым нет разумного оправдания и которые зашли так далеко, что могут действительно превратиться в неверие (напр.: Лк. 24:41). Такая двусмысленность библейской трактовки слова «неверие» свидетельствует не о теологической путанице, а о глубокой психологической проницательности.

Следовательно, существует возможность теоретически определить, что такое вера, сомнение и неверие. Вера – это решительное признание истины, неверие – ее отрицание, а сомнение – это чувство «раздвоенности». Но на практике это различие не всегда отчетливо видно, особенно если сомнение развивается в сторону неверия и находится в стадии смутного колебания между искренней неуверенностью сомнения и твердолобой убежденностью неверия.

Но общий дух библейского учения о сомнении лишен неопределенности. Это слово имеет множество смысловых оттенков, но его суть остается неизменной. Сомнение – это переходная стадия. Испытывать сомнения – значит быть «на распутье», находиться «между двух огней», это неумение выбрать между желанием утверждать и желанием отрицать. Поэтому представление об «абсолютном» или «полном» сомнении является логическим противоречием; сомнение, ставшее абсолютным, – уже не сомнение, а неверие.

Разумеется, мы можем называть свое сомнение «абсолютным» и даже обвинять себя в неверии, но только в том случае, когда нами движет стремление покончить с сомнением и не позволить ему перерасти в неверие. Отец одержимого отрока в Евангелии от Марка воскликнул: «Верую, Господи! помоги моему неверию!» (Мк. 9:24). Тем самым он осудил свое сомнение как неверие. Но Иисус, никогда не отзывавшийся на действительное неверие, показал, что расценивает это чувство как сомнение и, откликнувшись на мольбу, исцелил его сына.

Умение различать сомнение и неверие (хотя это не всегда удается сделать) полезно и действенно. Его значение, однако, состоит не в том, чтобы мы знали, когда сомнение перерастает в неверие (ибо знает только Бог), а в том, чтобы мы отдавали себе отчет, куда заводит сомнение, приближающееся к неверию.

Разумное сочетание анализа природы сомнения и умения понять, к чему оно ведет, составляет сущность христианского отношения к этой проблеме. Как ни странно, в этом же кроется причина того, что в Библии могут найти подтверждение правильности своего отношения и те, кто снисходителен к сомнению, и те, кто считает его недопустимым. Первые могут указать на огромную разницу между сомнением и неверием, а последние – на их значительное сходство. Но и те и другие оставляют без внимания сбалансированность библейского учения.

Именно эта сбалансированность и отличает тексты Нового Завета от взглядов современного ему греко-римского окружения. В первом веке мир мог похвастаться прекрасной осведомленностью о проблеме сомнения, но, как правило, ее возводили либо к противоречиям культуры, либо к философскому скептицизму. А в Новом Завете вера, являясь синонимом повиновения, подразумевает как знание, так и волю. Поэтому сомнение ассоциируется по преимуществу с поступками, а не с отвлеченными размышлениями. Следовательно, и проблема касается не только знаний и способа их получения, но и всей нашей жизни.

В Ветхом Завете особое значение придавалось не столько сомнению, сколько неподчинению Слову Господа. Но в Новом Завете сомнение решительно осуждается. Теперь, когда Бог со всей полнотой явил Себя через Христа, цена спасения неизмеримо возросла и у недостаточной веры осталось меньше оправданий.

Понимание того, что сомнение не тождественно неверию, но может к нему привести, помогает нам отнестись к интересующей нас проблеме более зрело и освобождает от крайностей слишком сурового или слишком мягкого подхода. Те, кто забывает о различии, впадают в грех чрезмерной суровости. Ставя знак равенства между сомнением и неверием, они фактически противопоставляют сомнение вере, что не соответствует ни тому, что написано в Библии, ни человеческому опыту. Настаивать на том, что только веру, лишенную сомнений, можно считать истинной, – значит не понимать сущности веры и познания. Повышенная требовательность бывает для веры более губительной, чем самые мучительные сомнения.

Между верой и сомнением можно провести такую же параллель, как между смелостью и страхом. Не страх, а трусость противоположность смелости. Страх совсем не обязательно лишает человека смелости. Но смелость не может позволить себе безрассудства. Возьмите, к примеру, автогонщика, борющегося за главный приз, спортсмена, участвующего в изнурительных соревнованиях, или альпиниста. Каждый из них обладает мужеством, которое управляет страхом и подчиняет другие эмоции, в результате чего их смелость не допускает бездумного риска.

Ситуация с верой и сомнением аналогична. Неверие, а не сомнение противостоит вере. Появление сомнений вовсе не означает исчезновение веры, ибо сомнение – это вера на распутье. Что разрушает веру, так это непокорность, постепенно переходящая в неверие.

Это второе важное положение уравновешивает первое и предостерегает от следующей крайности – чрезмерной терпимости к сомнению. Сомнение не неизбежно, но оно всегда опасно. Некоторые люди так остро реагируют на отрицательное отношение к сомнениям, что невольно вызывают и даже приветствуют их в себе. В данном случае ошибка состоит в том, что происходит обособление сомнения от веры и неверия, и сомнение рассматривается само по себе. В результате они задают единственный вопрос: «Как работает сомнение?» И ответ, поскольку он совершенно абстрактен, ничего не дает.

Но в реальной жизни эта проблема не является абстрактной, поэтому к вопросу «как?» необходимо добавить важный вопрос «что?». Как только вопрос «Что́ подвергается сомнению?» будет задан, значимость сомнения мгновенно возрастет или упадет. Именно то, что мы подвергаем сомнению, а не то, как мы это делаем, определяет «рыночную стоимость» сомнения.

Если бы предмет нашей веры был таким же призрачным, как Лохнесское чудовище, а занимающий нас вопрос – таким же несущественным, как проблема «пить ли третью чашку чая?», то в сомнении было бы мало смысла. Но предмет христианской веры – Бог, поэтому решение верить или не верить определяет всю нашу жизнь, а «цена» сомнения для христианина безусловно высока. Выяснив, насколько серьезно относится верующий к своим сомнениям, вы получите показатель серьезности его отношения к вере. Сомнение для христианина – это не то же самое, что неверие, но одно от другого неотделимо. Непрерывные сомнения могут стать первым шагом к неверию, ибо подрывают самые основы веры. Поэтому сомнение ни в коем случае нельзя рассматривать как нечто заурядное.

Во второй части этой книги мы предлагаем обзор семи наиболее распространенных «категорий» сомнений.

Конечно, наше описание нельзя считать исчерпывающим, ибо подобная попытка была бы непомерно сложна. Гораздо полезнее иметь общее представление об основных типах сомнения, с которыми могут столкнуться христиане. Эти знания позволят нам различать его отдельные виды, научат правильно с ними обращаться и разрешать их. Каждому из нас было бы полезно набросать свой собственный список и хорошенько обдумать все его пункты.

Но прежде чем приступить к рассмотрению семи видов смертных сомнений, будет нелишне сделать несколько важных замечаний. Во-первых, сомнение всегда индивидуально, и никакая классификация не должна затемнять это обстоятельство. Его опасность велика настолько, насколько она велика для того или иного сомневающегося.

Сомнение – это своего рода проблема. И самое удивительное заключается в том, что для разных людей одна и та же проблема обладает различной степенью сложности. То, что одному представляется банальным, может вызвать затруднение у другого. Одни начинают сомневаться только в том случае, когда не находят ответа; у других вызывает сомнения любой малейший вопрос. То, что чуть ли не доводит до помрачения рассудка философа, может показаться совершенно неинтересным или вполне очевидным бизнесмену или учителю (и наоборот). Важно не судить, кто из них прав, а уметь достойно встретить и разрешить любое сомнение.