Альбин последние свои силы потратила на подавление крика; она лишь зачерпнула воздуха и умылась им, словно водой - такие делают молящиеся магометане.

   - Ты спал, - ответила воскресшему Полина, - Тебе, наверное, снился кошмар.

   - Да. Кошмар, - согласно повторил Джеймс, - Они мне часто снятся, но этот был ужасней всех во много раз!... Почему вы меня не разбудили?

   - Мы пытались, но ничего не получалось, а потом... у тебя остановилось сердце.

   - Я был мёртв!? Но ожил!?

   - Твоя смерть была поверхностной. Альбин не позволила ей вполне тобой завладеть, а тут ребёнок закричал, и ты очнулся.

   - Это правда? - спросил Джеймс у мисс Байрон. Она кивнула и тут же, соскочив с места, намочила в озере тёмный платок а вернувшись, начала отирать его лицо и руки от присохшей крови и пыли.

   - Лучше б вы позволили мне умереть.

   - Ага. Вон Айвен тоже так подумал.

   - Не правда! Я более всех желал, чтоб вы выжили. Вам более, чем кому-либо, есть для чего жить! - я протянул ему дитя.

   - Нет, уберите его. Это была моя ошибка. Я не должен был его брать.

   - Почему?

   - Я что-то понял... в этом сне...... Раньше я боялся какого-то зверя,... а теперь знаю, что тот зверь - я сам... Кто поручится, что лет через пять я не забью ребёнка до смерти? Я не должен быть с ним. Кто угодно в состоянии поддержать его жизнь, но я - ему опасен!

   - Кого же ты прочишь в опекуны ему? Может, бабушку или тётю? А может, новому лорду Стирфорту следует расти в углу рыбацкой лачуги? - возмутилась Альбин.

   - Нет. Воспитай его ты. Или отдай каким-нибудь богатым добрым людям, только навещай... и расскажи потом обо мне...

   - Мы вместе будем его навещать, а сейчас ты подремли ещё немного или просто спокойно полежи.

   Джеймс возвёл в небо, потом закрыл свои зелено-карие глаза и скоро забылся.

   Альбин обняла Полину, положила в её ладонь вторую серёжку со словами: "Спасибо, сестрёнка, волшебница! Они твои", потом подошла ко мне.

   - Молите Бога за Дэнни: он спас и вашу жизнь. Но если вы ещё хоть раз...

   - Мисс Байрон, дайте мне сказать!

   - Ну?

   - Прежде у меня были только подозрения, но нынче я уверен: Джеймс - ваш брат! Его... поступок подпадает под описание того самого синдрома! Он его унаследовал!...

   - Синдром берсеркира - распространённый недуг.

   Я не собрался отступаться, но подошла Полина и сказала:

   - Мальчик с вчерашнего вечера не кормлен. Я хочу отнести его в деревню. Жан, вы меня проводите?

   - Да, охотно! - обрадовался я, - Альбин, вы не против?

   - Нет. Хотите - заночуйте там. Утром мы вас нагоним.

   Так наша компания разделилась...

<p>

XIX</p>

   Дороги до селения мне хватило, чтоб посвятить Полину во всё, что мне было известно об оставшихся наших спутниках, а увенчался мой рассказ всё той же гипотезой:

   - Я не хочу говорить дурно о женщинах: я очень уважаю их, но разве не может быть такого, чтоб знатная дама, храня свою репутацию, всюду демонстрировала неприязнь к человеку, в которого на самом деле влюблена?

   - Всё может быть. Не скажешь, что страшнее - непоследовательность женщин или изобретательность мужчин и их фанатизм в вопросах чести. Я допускаю, что покойный лорд Стирфорт сам устроил этот адюльтер.

   - Из каких соображений!?

   - Что мы знаем о нём? Что его семья получила деньги за то, что он перевоспитает Байрона, но у него не только не получилось это сделать - он увидел, что сила и правда жизни - на стороне его экстравагантного приятеля, и он сам (возможно, безотчётно) стал подражать тому - прежние чувства долга и лояльности вытеснил чувствами обиды и мести. Зачем он женился, едва расставшись с горячо любимой женщиной? Очевидно, его снова принуждали родители. Он по привычке выполнил их волю, но вместо того, чтоб разделить с новобрачной ложе, отдал её другу. Это должно было выглядеть, как отчаянное глумление, изощрённый укор: ты отнял у меня одну, забирай и эту.

   - Несчастная леди Стирфорт!

   - Её могли чем-то одурманить, чтоб не возникло лишнего противодействия. А вот поэт, с одной стороны, больше всего любящий свободу и не терпящий принуждения, с другой, сам жених или уже муж, действительно должен был претерпеть душевные страдания.

   - Разве он не мог отказаться?

   - Нет. Совесть сделала его соучастником в мести Джонатана. Честь для мужчин не столько идея, сколько вид спорта. И потом подобные поступки были в его вкусе. Он наверняка в тайне восхитился прежним тихоней и выполнил всё, что тот потребовал, а ребёнок, которого понесла леди Стирфорт, стал возмездием семье, гордящейся своим высоконравием и разумностью, подавлявшей чувства расчётами... Словно бросили бомбу в тихий красивый садовый бассейн: вы видели сами...

   - Да уж!...

   - После всех коварных предприятий их вершителю осталось только расквитаться с самим собой, что он и сделал.

   - Сюжет для романтической повести!