А потом я даже с насиженного места соскочил, понимая, что это не няшное прозвище. Нет!

– Мам, а меня в субботу Федя на свой день рождения пригласил.

– И где отмечать собрались такое знаменательное событие?

– В ночном клубе «Империя».

– Как пошло, – фыркнула женщина и я тут же поднял большой палец кверху, мысленно соглашаясь с ней по всем фронтам.

– Ну, мам, а какие еще варианты? Не в библиотеку же нам идти в такой день? – девчонка говорила, а я, прикрыв глаза, прогнал видеоряд перед глазами, как она морщит нос, говоря все это и закатывает голубые глазищи в половину лица.

– В ресторане, например. Или на природе собраться можно, с шашлыками и песнями под гитару. Короче, твой Фёдор меня разочаровал.

Приподнялся. Навострил уши еще больше, а затем одними губами прошептал: «давай, запрети ей ходить туда, а иначе я испорчу вечер так, что на всю жизнь воспоминания останутся».

Но, увы…

– Главное, чтобы он не разочаровал меня, мам. И да, я согласилась стать его девушкой.

– Ляля Сергеевна, и ты все это время молчала?

Ляля Сергеевна…

В натуре?

Я аж не сдержался и присвистнул, а потом вообще прикусил кулак, чтобы не заржать в голос. Почему? Да потому что! Она была кем угодно – фурией, сумасшедшей ведьмой, мегерой, или даже ядовитой змеюкой, но никак не лялькой.

Аха-ха-ха-ха! Да я же теперь застебу её насмерть! Держись, Лялечка!

– Нужный момент ждала, мам.

– Ну конспираторша! Ну, ладно, это мы выяснили. А что ты наденешь на торжество? Уже придумала?

– Нет, – грустно потянула девчонка.

– Тогда тебе срочно нужно прошвырнуться по магазинам. Возьми с собой Аксинью и вперед. Платье, туфли, сумочка – мы теперь можем все это себе позволить, дочка.

– О, да! Спасибо, мамочка! Ты у меня лучшая…

– Только не забудь, что ты завтра в магазинчике подменяешь Людмилу, у нее сынишка заболел, надо подстраховать человека.

– Помню, мамуль, буду как штык к девяти, как и договаривались…

К девяти, значит? Отлично!

Вот так мои планы и претерпели изменения, но на какие жертвы только не пойдешь, чтобы побесить эту белобрысую Ягу. Тем более, когда я знаю ее расчудесное имя. Ляля! Боже, за что с ней так жестоко обошлась жизнь? Хотя нет, о чём это я?

Вставал с утра тяжело. Еле шары продрал, так как вечером все-таки поехал фестивалить с друзьями. Клуб, после афтерпати, домой завалился только когда на улице уже было светло. Поспал пару часов, но под душем резко взбодрился, представляя стычку с соседкой. Так вставило – будто бы флягу кофе в себя влил.

И вот наконец-то собрался, чуть приоткрывая дверь, чтобы было слышно, когда из своей норы выползет Змея Подколодовна. Последний раз придирчиво оглядел себя в зеркало, оставаясь довольным увиденными. Весь из себя расчудесный – в брюках и белой рубашке. Дорогие часы, стильные кожаные броги. Вишенка на торте – чуть дорогого парфюма и улыбка на лице в двести двадцать вольт, когда на лестничной площадке послышалось открывание соседской двери.

Ну и я тут же нарисовался пред её невозможные очи.

Внутренности привычно окатило кипятком – это мы врезались в друг друга взглядами, полными ненависти. Первый порыв – придушить, но я прячу руки в карманы от греха подальше. Закрываю дверь, вызываю лифт, прохожу в кабину. Но девчонка только, прищурившись, стоит и смотрит на меня, сложив руки на груди.

– Тормозишь? – спрашиваю я, все еще улыбаясь.

– От лохов предпочитаю держаться подальше. Да и твои шаткие нервы будут спокойнее, а то еще, чего доброго, еще раз в штаны наделаешь от моей красоты, – вспоминает мне слова вчерашней песни.

– Трусиха, – жму на первый этаж, но тут же слышу злобно шипение.

У-у, кобра двухголовая!

– Сам ты…, – прерываю ее на полуслове, приподнимая указательный палец кверху и останавливая поток ее словесной диареи.

– Зря стараешься, Фёкла, у меня сегодня отличное настроение! Так что, можешь не брызгать своим ядом – это бесполезно.

– А, так это ты поэтому так отвратительно щеришься, Егорушка?

– Да, – прикрыл я глаза, изображая довольство и благоговение, – я вчера такую ляльку встретил, закачаешься.

И возликовал, видя, каким бешенством подернулись ее глаза. На скулах заиграл нездоровый румянец, а тонюсенькие ручки сжались в кулаки.

Прошелся по ее фигуре взглядом и аж завибрировал весь. Ну вот чего у нее такие ноги длинные и стройные, а? С изящными, тоненькими щиколотками. И талия эта – двумя руками смог бы обхватить. Поднял глаза выше и сглотнул.

Так, Егор, стопэ! Мы ее ненавидим! Мы тут не для того, чтобы слюни пускать на маскировку этой ведьмы! Приди в себя, чертов озабоченный придурок! Кукол разве мало?

– Я вообще-то всех лялек без разбора люблю, но эта была…м-м-м, конфетка. Давай поясню, чтобы ты внятно понимала терминологию, лялька – это девочка, без особых разговоров и расшаркиваний, согласная на все и вся. Так вот, конкретно эта лялька…

– Заткнись! – закричала она и зажала ладонями уши.

А я чуть не захлебнулся восторгом. Да, да, да!!! Чайник вскипел!

Ну же, Ляля Сергеевна, давай уже поскандалим по-человечески! Мне очень надо.

Зачем? Да черт его знает, просто надо и все тут!!!

Глава 8 – Mortal Kombat

Ляля

Возможно, мне стоило не обращать на мерзкого соседа внимание, проигнорировать, уйти с высоко поднятой головой и не опускаться до уровня этого пещерного человека, но…Снаряд динамита уже взорвался со всей дури. Кто не спрятался, я не виновата. Поздно пить боржоми, что называется.

Поднимаю глаза на этого австралопитека, но вместо того, чтобы уничтожить его взглядом, как мерзкое насекомое, делаю обратное. Я ему улыбаюсь. Искренне!

– Вот смотрю я на тебя, пупсик недоделанный, и недоумеваю. И как у тебя от самого себя изжоги нет? Просто удивительное дело. Мистика…

– Как ты меня назвала? – хмыкает и делает ко мне шаг ближе, водя головой из стороны в сторону, словно ядовитый тайпан.

Подаюсь ближе к нему и по слогам выговариваю. Громко!

– Пупсик недоделанный!

– Очаровательно, – хлопает в ладоши и ржет этот придурок, – мне нравится!

– М-да, не удивительно, что «ляльки» твои меняются так часто. Не все девушки любят за красивые глаза. Видят же, что ты тупой. Его оскорбляют, а он в ладоши хлопает. Ну, что еще ждать от дешевой пластмассовой куклы?

– Ауч! Сейчас доиграешься, – хищно усмехается, – Ляля Сергеевна.

И ржёт. А я судорожно перебираю в мозгах варианты – где и откуда он мог узнать мое полное имя?

– Слушай, теперь я понимаю, почему именно Глафира. Тяжелое детство, да? Детская травма, антидепрессанты, смирительная рубашка, интенсивная терапия…прости, не хотел тебя обидеть. Хотя, нет. Вру. Хотел.

И опять предается неуместному веселью, пока я сама сжимаю руки в кулаки. Да что этот золотой мальчик вообще может знать о тяжелом детстве?

– На идиотов не обижаются, – лифт открывается, и я первая вылетаю наружу. – Чао, Егор-дурак!

– Эй, ты там берега не попутала, Лялька?

Он хватает меня за запястье, метая огненные взгляды. Уже горячо!

О, да! Ну же, не разочаровывай меня.

– А ты сам ничего не перепутал, пупсик?

– Ведьма белобрысая!

– Самовлюбленный идиот!

– Дура бешеная!

– Ненавижу тебя!

– Симметрично, психованная мегера!

– Аналогично, самец овцы!

Стоим, тяжело дышим, пытаемся испепелить друг друга взглядом. Меня уже форменно трясет от перекрывающей все и вся ненависти к этому чепушиле отбитому.

– Вот так и я со своим Володенькой всю жизнь, – неожиданно раздался со спины голос какой-то бабульки. Синхронно поворачиваемся и расступаемся, пропуская соседку с пятого этажа. – Влюбленные бранятся – только тешатся.

Что? Фу, нет!

– Свят-свят! – Егор жестами показывает, что его сейчас стошнит.

– Клешни свои тараканьи от меня убери! – вырываю наконец-то я свою руку из его хватки и поспешно сбегаю.