Я хихикаю и снова обнимаю его. Буквально быстрое сжатие рук.
— Да, улыбаешься. Ты можешь сколько угодно строить из себя ворчуна и стоика, но я тебя знаю, Трэвис Фаррелл. И эта новая добыча радует тебя не меньше, чем меня.
Он бурчит что-то невнятное и легонько подталкивает меня к машине.
— Пора ехать.
***
На пути к городу мы минуем магазин «Доллар Дженерал»[1].
Стекло витрины разбито, помещение кажется абсолютно разгромленным, так что едва ли внутри найдется что-то полезное.
Но не проверить будет глупо. Трэвис останавливает машину.
— Я пойду и взгляну, — говорит он. — Пересядь за руль.
Я подчиняюсь, не задавая вопросов.
— Держи пистолет наготове, — продолжает он серьезно. — Если увидишь какие-то проблемы, уезжай.
— Я тебя не брошу! — мне приходится выкрикнуть эти слова ему в спину, потому что он уже исчезает в разбитой витрине.
Проходит несколько минут, и я слышу что-то с дороги.
Не шум двигателя, но звуки голосов.
Я берусь за пистолет, но ни за что не стану уезжать и бросать Трэвиса в опасности. Во всяком случае, пока у меня есть выбор.
Плевать, что он мне сказал. Я этого не сделаю.
Прицелившись из пистолета в приближающиеся голоса, я расслабляюсь, когда первым делом вижу маленьких детей на великах.
За ними следуют три женщины и два мужчины. Все едут на велосипедах.
Наверное, если нет машины, то велосипед все же лучше, чем ходить пешком.
— Тебе не нужно переживать из-за нас, дорогая, — кричит одна из женщин, заметив меня. Она выглядит лет на пятьдесят, и у нее приятная улыбка. — Мы просто проезжали мимо.
Я киваю, но ничего не говорю. Я опускаю пистолет, но держу его наготове. Я не хочу целиться в детей, но также хочу быть готова, если эта группа окажется не такой безобидной, как выглядит на первый взгляд.
— Ты одна? — спрашивает та же женщина, останавливаясь рядом с пассажирским сиденьем джипа.
— Нет.
— Уверена? Тебе не грозит опасность от нас, и в группе безопаснее, — она кивает в сторону одного из мужчин — седеющего парня с косматой бородой и пистолетом в наплечной кобуре. — У Джимми нет женщины. Он о тебе очень хорошо позаботится.
Я бегло кошусь на Джимми и с трудом сохраняю нейтральное лицо.
— Нет, спасибо.
— Не стоит отказываться так быстро. Такой красотке, как ты, нужен мужчина.
— У меня есть мужчина, — говорю я, не подумав.
— У нее есть мужчина, — голос эхом вторит моему. Более низкий. Более хриплый. Более громкий.
Трэвис.
Пока мы говорили, он вышел из магазина и теперь подходит ко мне, кладя руку на мое плечо.
Это кажется значительным. Собственническим. Будто он заявляет права.
Я чувствую тот тугой завиток жара внизу живота, который ощутила пару дней назад у ручья.
— Я ее мужчина, — говорит Трэвис грубым и запугивающим тоном. Он закинул дробовик на плечо. Не так, как для выстрела, но явно на виду. — Так что вы все можете отвалить.
— Мы не хотели ничего плохого, — говорит первая женщина. Она кажется удивленной и слегка разочарованной, но, похоже, не собирается спорить. — Извините. Мы подумали, что она одна.
— Не одна.
— Но все равно спасибо, — говорю я с улыбкой, желая завершить разговор, пока никто не разозлился. — Я ценю предложение, но он хорошо обо мне заботится. Удачи вам.
— И вам! — женщина и один из мужчин (не Джимми) машут, когда группа уезжает на своих велосипедах дальше по дороге.
Трэвис хмурится и слегка подталкивает меня рукой. Я перебираюсь на пассажирское место, позволяя ему сесть и снова вывести джип на дорогу.
Я машу, когда мы проезжаем мимо велосипедистов, и они скрываются из виду буквально за минуту, когда Трэвис прибавляет газу.
Он прищуривается и сердито смотрит на меня.
— Я же сказал тебе уезжать, если кого-то увидишь.
— Ты сказал мне уезжать, если будут проблемы. А проблем не было. Эти люди безобидны.
— Ты не могла знать этого наверняка.
— Нет, могла. Они думали, что я одна, и их предложение было искренним.
— Искренним? — цедит Трэвис, глядя на дорогу перед нами.
— Да, искренним.
— Ты хотела поехать с ними? — теперь он бросает на меня быстрые взгляды.
— Конечно, я не хотела поехать с ними. Но они не хотели навредить.
— Они хотели подложить тебя в постель этому старику!
Его ворчливое возмущение делает меня странно неуверенной. Понятия не имею, почему. Но растерявшись, я говорю то, что вообще не имеет значения.
— Не думаю, что он прямо старик. Ему, наверное, сорок с небольшим.
— А тебе-то сколько? Двадцать один? Ты реально хочешь его трахнуть?
— Нет, конечно! В чем твоя проблема? Я просто говорю, что в этом не было ничего страшного. Тебе необязательно рычать и свирепеть из-за этого. Со мной все было нормально.
— Ладно.
— Со мной все было нормально.
— Ты это уже сказала.
— Хорошо, — я заставляю себя расслабиться и перестать спорить. У меня нет оснований чувствовать себя вот так.
И у меня нет оснований смаковать воспоминание о том, как вес ладони Трэвиса ощущался на моем плече, и как хрипло звучал его голос, когда он сказал, что он мой мужчина.
Какое-то время мы едем молча.
Я думаю, почему мне могла понравиться мысль о том, что Трэвис мой мужчина, и что это может говорить обо мне.
— Ты сердишься? — спрашивает Трэвис через пару минут.
— Нет.
— Подумал, что лучше отпугивать таких людей, чтобы они не выдумывали себе всякое.
— Я понимаю и не сержусь.
— Тогда что не так?
Если я узнаю Трэвиса получше, то и он явно начинает узнавать меня.
— Ничего, — я качаю головой и пытаюсь найти слова. — Просто из-за этого я странно себя чувствую.
— Из-за чего?
— Из-за идеи, что мне нужен мужчина.
Я рискую покоситься на него и вижу, что он изучает меня с задумчиво нахмуренным лицом.
Я пытаюсь объяснить.
— Понимаешь, еще не так давно подобное мне бы и в голову не пришло. Меня воспитывали с убеждением, что женщина может сделать все то же самое, что и мужчина. Со знанием, что я могу быть независимой. Жить одна, если захочу. Или жить с кем угодно, как угодно. Идея того, что я не в безопасности, если у меня нет мужчины, который обо мне заботится… — я прочищаю горло. — Просто… это до сих пор ощущается странным.
— С тех пор многое изменилось.
— Знаю. Обычно я даже не думаю об этом, но иногда это прямо ударяет по мне. И… не знаю… мне хотелось бы снова почувствовать себя независимой. Мне хотелось бы не ощущать себя такой маленькой и беспомощной в этом новом мире.
— Ты и правда миниатюрная.
Я корчу гримасу.
— Я в курсе.
— Нет. Я имею в виду, в этом все дело. Несколько лет назад жизнь не сводилась к твоим физическим размерам. Ты могла позаботиться о себе без мужчины, потому что жизнь не сводилась к борьбе за выживание. Но теперь мы выживаем. Так, как это было в прошлом. Мужчины сильнее. Не все, но в целом мы сильнее. И это играет важную роль, когда ты сражаешься за свою жизнь. Дело не в том, что тебе чего-то недостает, Лейн. Просто ты не такая крупная, как мужчина.
Не знаю, почему, но от его слов мне правда становится лучше. Я слегка улыбаюсь.
Трэвис добавляет:
— Мужчины, может, и сильнее, но мы тоже больше не являемся независимыми.
— Что ты имеешь в виду?
— Ровно то, что я сказал. Теперь мужчины не могут прожить без женщин, как и женщины не могут прожить без мужчины. Мы нуждаемся друг в друге, — он прочищает горло и избегает смотреть на меня. — Ты нужна мне. Как я нужен тебе.
— Да?
— Думаешь, без тебя я жил так же хорошо, как и в эту неделю с тобой? Ты думаешь о таких вещах, которые не приходят мне в голову. Тебе лучше удается находить дома и бензин. Ты… ты делаешь все лучше. Возможно, я бы даже не двигался дальше, если бы не ты, и особенно если бы не то сообщение. Ты делаешь меня…