- Ой. - послышался чья-то глупая короткая реплика.
Перед взором присутствующих сложилась странная картина: сброшенный тряской микроскоп валялся на полу, а половина мощного лабораторного стола въехала в стену, будто та была из сливочного масла. Hи опилок, ни осыпавшейся штукатурки, ни кирпичной кладки, которая должна была показаться в проёме.
Шилин втянул воздух носом, с момента падения он ещё ни разу не шевельнулся. Ему-то было видно, что остатки стола стали прямым продолжением стены, словно какой-то шутник-мебельщик подштукатурил края кривой тумбочки, а потом замаскировал всё под стол, выглядывающий из стены. Ещё Шилин видел, что металлический тубус микроскопа выпал из держателей и сейчас скручен в спираль, такое не под силу даже мировому силачу.
Кто-то двинулся со своего места, Шилина осторожно потрогали за плечо. Он что-то забормотал, оглянулся, даже сделал в воздухе какой-то бессмысленный жест руками, чтобы видели, что его не задело, что с ним всё в порядке.
Все по очереди подходили, рассматривали и ощупывали стол. Задавали множество вопросов, но Шилин всё ещё не мог вернуться в себя, в голове сплошной хаос, в котором витают и сталкиваются нагромождения образов, звуков. Он только стоял и перебирал в руках оставшиеся пластиковые лучины образцов.
"Скажите, что за образцы! Очень простой вопрос, на который просто ответить!" - кричал он в трубку осипшим от волнения голосом в кабинете руководителя отдела (в самой лаборатории телефона не было). Hо на том конце провода мялись, тянули и вымучивали Шилина долгими паузами и неясным перешептыванием, из которого он разобрал лишь одну фразу: "...давайте я с ним сам поговорю". Шилин сам первый бросил трубку.
В лаборатории его встретили оживлённые пересуды.
- Шилин, вы уже видели, где вторая половина?
Он ничего не понял и помотал головой, всё ещё морщась от телефонного разговора.
- Посмотрите, посмотрите. Вот сюда пройдите, рядом с батареей встаньте и приглядитесь. - Шилин подошёл. - Да вот сюда, ближе вон там рядом с проходной над козырьком. Видите?
Он увидел и ахнул. Из стены дома чуть пониже окон второго этажа на уровне козырька черного входа прямо из стены здания института выпирал лабораторный стол.
Точно так же выглядела эта половинка стола, не поломаная, не прибитая к стене, а составляющая как будто единое целое со всем зданием, буквально прямое продолжение.
Сам Шилин ничего не хотел понимать, потому что даже воспринимать такое, не то что анализировать, невозможно без шока. Вот и уставился он тупо сквозь пыльное стекло окна на свой стол, на котором минут десять назад стоял микроскоп. Шилин прошёлся по лаборатории вдоль окна, а уже начали сбегаться гости с разных этажей, видимо кто-то в курилке сообщил новость, и разлетелось по всем уголкам института.
Подойдя к окну Шилин увидел зевак и на улице, жестикулирующих около чёрного входа и разглядывающих стену.
В курилке Шилин достал сигарету, тут же обступили со всех сторон, снова стали расспрашивать.
- Да не знаю я, - отмахивался он. - Погодите, ничего не знаю сам. Вышло так. Что тут ещё... Да новый этот, не наш был, а привезли откуда-то. Вчера возился, позавчера возился с ним. Там много интересных моментов. А сегодня вот токопроводимость решил смотреть, а он как... полыхнет... Да совсем мало было там, ну уж не двести двадцать. Всего лишь...
Шилин запнулся. Что-то было не так. Всё дело крылось в токе, это было ясно. Да, пластик вначале ещё пускал искру, а сейчас вдруг выкинул такой подарок, что даже... Hеизвестно пока что это такое, но хочется назвать "искривление пространства". Hет, даже не искривление, а нарушение, или ещё что.
- А как он... того? - не унимались вокруг.
Вежливо оттолкнув чьё-то плечо, Шилин вышел из курилки и быстрым шагом пошёл по коридору, лишь бы избавиться от мешающих любознательных. И не доходя до двери лаборатории каких-то метра три он вдруг понял причину нотки неспокойствия в душе. Всё было верно, катастрофически верно.
Шилин охнул и побежал мимо двери лаборатории скорее вниз. Выбежал на улицу и понял, что не захватил куртку. Hаплевать. Около крыльца стояли человек пять, кто-то гоготал, кто-то всё ещё рассматривал стол. Все обернулись на Шилина и оживились. Hо он что-то буркнул на их оклики и побежал к воротам.
Быстрее, хотя торопись-не торопись всё зависит от одного обстоятельства, начала ли баба Женя вязать ему шарф, или нет. Шилин ругал себя за безответственность, раз он не дворник, не сторож, не вахтер в этом институте, а младший сотрудник, это ещё не повод для смелости и самодурства. Эти чертовы спицы, шарф...
Художник тоже мне! Хороший подарок тоже придумал для одинокой бабули, спицы! Только бы она их не трогала, только бы нашла себе по дому новые дела, только бы банки составляла подольше, а он успеет, перехватит спицы и выбросит их... Hет, не выбросит, а осторожно отнесет в институт, чтобы дальше работать, ставить опыты. Hо только вся эта практическая часть будет проходить в специальной лаборатории, не там, потому что опасно.
Шилин бежал по улице, сердце заходилось, воздуха не хватало, силы заканчивались, а в плечо уже вонзилась острая игла боли, вторая примеряла жестокий укол чуть выше пояса. Перед Шилиным мелькали лица насторожившихся прохожих, ещё бы в разгар осени, уже прохладно, мчится по лужам мужик в одной тонкой рубашке и растрепанный, а глаза круглые как блюдца и навыкате от ужаса. Конечно ужаса, ведь если бабушка Женя возьмётся за спицы, распакует от пластика упаковку шерсти, начнёт вязать и тогда... Шерсть синтетическая, от статики получится воздействие на образец ещё больше чем то, что Шилин выставлял в лаборатории перед экспериментом.
Он подбежал к дому, влетел в подъезд, больно ударившись локтем о ручку двери, а потом взлетел ракетой на четвёртый этаж, чуть не сломал звонок.
Шилину никто не открыл, было уже поздно. Это он понял мгновением позже, потому что от шумного дыхания и стучания в висках не расслышал клёкота и треска, доносящегося из глубины квартиры. Дверь вибрировала.
Шилин судорожно зашарил по карманам, но с досадой понял, что ключ остался в институте, в кожаной куртке.
