Она проснулась и, еще не открывая глаз, прислушалась: в полумраке просторной спальни было тихо. Только, уткнувшись ей в ключицу носом и щекоча теплым дыханием обнаженную кожу, едва слышно сопел рядом Чи Мин. Он закинул на нее отяжелевшую, расслабленную, как у всех спящих людей, руку, словно боялся, что лежащая рядом девушка может исчезнуть. Еще и ногу забросил сверху.

Айсулу чуть сдвинулась, разминая затекшее от неподвижного лежания тело, и он тут же зашевелился, подгребая ее еще ближе к боку, и, не просыпаясь, коснулся теплыми губами нежного плеча. Девушка осторожно высвободила руку и погладила мужчину по уже щетинистой щеке, проведя пальцами вдоль линии высокой скулы, тихо улыбнулась в темноту.

Да уж, ночка была та еще! Но, несмотря на то, что спала совсем мало, она чувствовала себя отдохнувшей и какой-то наполненной приятной сытостью, как будто много и вкусно поела.

Так случилось в ее жизни, что, прожив на свете почти двадцать пять лет, ни разу до этой ночи она не была с мужчиной. Конечно, Эркин много лет увивался за ней. Да и в оркестре были молодые коллеги-музыканты, оказывающие знаки внимания красивой девушке. Но только Айсулу даже мысли не допускала, чтобы с кем-то из них… Ну, в общем, тогда ей это было не нужно.

Еще и когда Чи Мин только появился в ее жизни – неожиданно, внезапно, столь не похожий на парней ее народа, – она думать не думала ни о чем таком. Пока в какой-то момент не поняла, что этот молодой мужчина нравится ей, очень нравится. Настолько, что его объятия и поцелуи стали ей не только приятны, но необходимы.

Но и тогда, когда, с подачи менеджера Анны, девушка свыклась с мыслью, что поедет в Сеул, чтобы встретиться там с Чи Мином, – она не помышляла о чем-то большем, нежели эти самые объятия и поцелуи.

Прошлой ночью всё случилось так спонтанно, так стремительно, что она не то, чтобы растерялась, нет. Она, в принципе, не была наивной девчонкой, не подозревающей об отношениях взрослых мужчины и женщины. Но, когда Чи Мин, возбудив ее до предела, спросил срывающимся голосом: «Моя?» – она и не представляла себе иного ответа, чем тот, который дала. Она любила этого мужчину и доверяла ему, и верила, что он не сделает ей ничего, о чем она могла бы потом пожалеть.

Ну… Она и не пожалела. Чи Мин, был опытным любовником (когда только успел набраться этого опыта, с их-то бешеным графиком!) и целеустремленно заводил ее на такие высоты наслаждения, что девушка переставала соображать: на каком она свете – жива ли она или уже умерла от наслаждения и попала прямиком в рай.

Но только не он. Чи Мин ни разу не забыл о безопасности – ни в самый первый раз, ни потом – предусмотрительно положенные в выдвижной ящик прикроватной тумбочки презервативы исправно выполняли свою роль. За что девушка была бесконечно благодарна любимому.

Она не жалела ни о чем – да и о чем тут можно было жалеть?! Столь долгое, мучительное ожидание встречи, в которую она толком и не верила, наконец, закончилось. Вот он, человек, которого она любит, лежит рядом, делит с ней одну постель и обнимает даже сейчас, во сне.

Так лежала она тихонько, прислушиваясь к размеренному, спокойному дыханию Чи Мина, и улыбалась. А потом организм настоятельно потребовал удовлетворения физиологических потребностей. Айсулу как можно аккуратнее выползла из-под руки возлюбленного и, на ощупь найдя свою одежду, прокралась к двери, к счастью, не разбудив мужчину. Поблуждав немного по дому, наткнулась все-таки на знакомый санузел, а потом, уже выйдя, решила узнать, который час.

Но сначала нужно было что-то сделать с волосами. Вечером она так и не успела заплести косу, и теперь прикидывала весь размер катастрофы: от бурных любовных игр волосы прилично запутались, и девушка уже предчувствовала, что ей придется немало помучиться, пока волосы не примут надлежащий вид. Айсулу попыталась распутать их пальцами, но только зашипела – длинные пряди не желали поддаваться рукам, привыкшие к редкой деревянной расческе. Она решила оставить пока это бесполезное занятие и узнать-таки время.

В огромной роскошной гостиной у одной из стен стояли большие напольные часы в красивом деревянном корпусе. За поблескивающим в свете нарождающегося утра стеклом мерно тикал механизм и ходил вправо-влево металлический маятник. Часы были явно оформлены под старину, но, скорее, всего, являлись модным новоделом.

Стрелки показывали без четверти шесть, и Айсулу подумала, что, наверное, парню уже пора вставать. Она, тихонько шлепая босыми ногами по полу, вернулась в спальню, где по-прежнему царил сумрак – тяжелые плотные шторы закрывали окна, не позволяя утреннему свету проникнуть в комнату.

Девушка осторожно присела на край кровати со стороны мужчины и легко коснулась его руки, лежащей поверх одеяла, и тихо позвала:

– Чи Мин! Чи Мин…

Он резко открыл глаза, еще непонимающие, сонные, потом взгляд музыканта постепенно стал более осмысленным, остановился на лице девушки, и Чи Мин разулыбался блаженно:

– Ты здесь!..

– Конечно, я здесь! Где же мне быть?..

– Ты не сон!..

Она покачала головой и ответила:

– Самая что ни на есть настоящая…

И тогда музыкант поднял руки и, заведя за спину девушки, привлек ее к себе на грудь, заглянул в глаза:

– Почему ты встала?

Она пожала плечами и пригладила его растрепавшиеся после ночи волосы:

– Выспалась, наверное…

Он провел ладонью по всей длине волос:

– Как же мне нравится трогать их!.. Они как будто шелк! Живой шелк!..

– Да, но только не сейчас, – засмеялась Айсулу. – Не представляю, как я теперь буду их распутывать…

– Позволь мне помочь тебе, – пробормотал он и потянулся к её губам, притягивая еще ближе к себе. Девушка покорно подставила губы, припухшие после вчерашних жарких поцелуев, и подсунула ладонь под затылок парня.

Он начал целовать ее жадно, пламенно, а потом одним сильным, резким движением перекинул через себя на другую сторону кровати, так что она только придушенно пискнула от неожиданности, и навис над ней, опершись на локти:

– Хочу тебя!

– А…тебе не надо собираться на работу? – с сомнением спросила девушка, но он только жарко прошептал:

– Мы успеем! – и уже стягивал с нее футболку и штаны и блуждал горячими губами и ладонями по всему нежному девичьему телу, вызывая неконтролируемую дрожь и исторгая стоны из ее горла.

– Да!.. Да!.. – выдохнула она, теснее прижимаясь к любимому, словно хотела раствориться в нем полностью.

Умница Чи Мин и тут не забыл о защите, и вскоре девушка опять почти умирала и возносилась на небеса.

Уже потом, лежа рядом, переплетя влажные от пота руки и ноги, они шумно дышали, пытаясь восстановить сбитое окончательно дыхание, и Чи Мин тихо сказал:

– Какое же ты все-таки чудо, малышка моя! Я тебя обожаю! Ты – лучшее, что было у меня в жизни…

– А как же твоя музыка и твои друзья? – так же тихо спросила она. На что мужчина ответил:

– Это совсем другое… Музыка и ты – это как две стороны одной монеты для меня… теперь неразделимы… Какая же ты сладкая! Сладкая и нежная! – он опять принялся целовать девушку, но потом, словно опомнившись, остановился. – А… Который час?

– Когда я выходила, было почти шесть утра, – сказала она.

– О, черт! – ругнулся он. – Нужно срочно вставать! – и вскочил с кровати, подхватил домашние штаны и, как был, нагишом, рванул к двери, успев ей крикнуть. – Я в душ! Ты можешь не вставать!

Но девушка уже окончательно проснулась и, подумав, что ей тоже не мешало бы пойти в душ, оделась и пошла на кухню, чтобы приготовить кофе и что-нибудь на завтрак.

Опять немного поплутав по дому, она все же нашла искомое и сразу включила кофеварку.

Вскоре на кухне появился и Чи Мин, с еще влажными, растрепанными волосами и свежий, как огурчик – успел даже побриться.