В лингвистике процесс соединения морфем в наделенные смыслом лексические конструкции (семиосис) имеет два измерения: с одной стороны – это горизонтальное (сигматическое) соединение элементов в слова и предложения, а с другой стороны -вертикальный (парагматический) отбор элементов для включения в соединение, когда используются структуры памяти. Посредством семиосиса отдельные смыслы объединяются в текст (нарратив), порождая новые, не планировавшиеся ранее, смыслы.
Проводя аналогию с гносеологией Платона, можно выделить следующие этапы взаимоотношений внешней и внутренний реальностей: 1) схватывание реальности посредством наименования, знак – есть имя предмета (внешнее становится внутренним); 2) определение рассматриваемого предмета через конотации имени (внутреннее влияет на восприятие внешнего); 3) появление символического смыла предмета (символ, являясь связующим звеном между репрезентативными (слух, зрение, ощущение) системами, порождает посредством этой связи дополнительные (потенциальные), не обусловленные актуальной ситуацией прочтения); 4) абстрагирование символического понятия (отрыв внутреннего от внешнего); 5) трансцендирование идеи (трансформация внешней реальности посредством внесения в нее абстракции, идея материализуется и процесс повторяется).
Стратегия взаимоотношения между различными смысловыми конструкциями внутри одного текста могут быть названы дискурсом. Можно выделить асимметричный дискурс – монолог или навязывание одного мнения; симметричный дискурс – диалог, взаимодействие, решающее задачу интеграции смыслов; а так же параллельный дискурс – полилог, когда разные смыслы свободно доносятся (слышатся), но не взаимодействуют (не понимаются), т.к. принадлежат разным языкам (греки считали, что окружающие их народы говорят «вар-вар-вар», т.е. слышали, но не понимали).
Выше были рассмотрены параллели структурализма и теории отношений. Необходимо отметить, что сам Мясищев о своем знакомстве со структурализмом не упоминал и трудов структуралистов в своих работах не цитировал. Данный факт может быть объяснен существовавшей в то время в Советском Союзе цензурой (Лакан едко критиковал привнесение павловского подхода в психологию), но, скорее всего, можно говорить лишь о культуральном (опосредованном) влиянии на Мясищева структурализма как преобладающей в то время научной парадигмы. Структурализм оказал огромное влияние на развитие в ХХ веке всей науки и психологии в частности. Достаточно упомянуть теорию объектных отношений Кляйн или структурную теорию семьи Боуэна. Но все же в Европейской континентальной психологической традиции структурализм, прежде всего, связывается с великим отступником и ревизионистом психоанализа – Лаканом.
Жак Лакан (Jacques Lacan, 1901-1981) родился в Париже, где учился в гимназии и университете. В 1932 году защитил диссертацию о параноидальных расстройствах, работал психиатром. Прошел полный курс психоанализа и преподавал его как дисциплину. В послевоенные годы возглавлял Парижское психоаналитическое общество. После распада этой организации в 1953 примкнул к только что образованному Французскому обществу психоанализа, начал вести авторские семинары под девизом «Назад к Фрейду!», посвященные ревизии психоаналитической теории в свете структурализма. Фактически расколол не только французских психоаналитиков, но и международную ассоциацию психоанализа, откуда был исключен. Директор-организатор Фрейдовской школы (1963-1980), является основателем самостоятельного метода психотерапии – лакановского психоанализа.
Открытые семинары Лакана 1953-1980 годов, пользовавшиеся большой популярностью у парижских интеллектуалов, подтвердили его репутацию одного из ведущих представителей структурализма и оказали большое влияние на развитие гуманитарных наук во Франции. Так ряд слушателей (Деррида, Делез, Гватари, Кристева и др.), оттолкнувшись от рассуждений Лакана, и в дальнейшем, полемизируя с ним, создали постмодернистский подход. Лакан был не только начитан, но и общался со многими блестящими учеными своего времени, он дискутировал с Сартром, дружил с Мерло-Понти и Леви-Строссом.
Главный научный проект Лакана начался с постановки им принципиального вопроса: «Где живет бессознательное?». Тщательно проштудировав работы Фрейда (Лакан заслуженно гордился тем, что прочитал все рукописи основателя психоанализа и со всем основанием утверждал, что для понимания Фрейда нужно читать самого Фрейда), он пришел к выводу, что можно выделить два периода развития психоаналитической теории. И если поздний Фрейд делал ставку на биологизацию психоанализа в тщетной надежде придать ему таким образом большую научность, то в раннем периоде «великий венец» интуитивно нащупал принципиально другой методологический подход. «Напомню, что примененный Брейером и Фрейдом метод лечения, одна из пациенток Блейера, Анна О., с самого начала окрестила термином «talking cure» – писал Лакан (1966), настаивая на идее того, что «чего бы ни добивался психоанализ – исцеления ли, профессиональной подготовки, или исследования – среда у него одна: речь пациента. …Именно усвоение субъектом своей истории в том виде, в котором она воссоздана адресованной другому речью, и положено в основу нового метода, которому Фрейд дал имя психоанализа – не в 1904 году, …а в 1895».
Применив структуралистский подход к психоанализу, Лакан пришел к выводу, что бессознательное не только живет в языке, но и структурировано как язык. Вслед за Леви-Стросом, обнаружившем аналогии между языком и феноменом родства, Лакан интерпретировал язык как структурное условие «психоаналитических» феноменов: «вытеснение» описывалось им как процесс метафорического замещения, а «влечение» – как попытка найти отправную точку – доязыковое трансцендентное бытие и восстановить свою целостность. Однако сам феномен индивидуализации, проявляемый появлением субъективной речи, отрицает возможность обратного «рождения в язык» и обрекает личность на фрустрацию. «На самом деле Эго, …есть фрустрация по самой своей сути. Это не фрустрация желания субъекта, а фрустрация, вызванная самим объектом, в котором его желание отчуждено; и чем больше оформляется этот объект, тем более углубляется отчуждение субъекта от его наслаждения (Лакан Ж., 1966). Патогенная ситуация обостряется самой сутью индивидуализации – попыткой найти решение конфликтной ситуации заложенной в самом языке: «…именно опыт числовых ассоциаций может сразу указать на то главное, что здесь нужно понять: на комбинаторную силу, организующую в нем (языке) двусмысленность. В этом и следует признать истинную пружину бессознательного» (Лакан Ж., 1966). Таким образом, индивидуализация – это попытки, предпринимаемые субъектом с разной долей успешности в прочтении текста бытия. Попытки нахождения смысла своего существования, обреченные в лучшем случае лишь на тактический, но никак не на стратегический успех самой двусмысленной природой знака. Так как придание знаку одного смысла лишает знак смысла другого и оборачивается ложью.
Опираясь на природу знака, Лакан (1966) приводит подробную характеристику бессознательного: «Это та глава моей истории, которая содержит белое пятно или ложь: это глава, прошедшая цензуру. Но истина может быть найдена; чаще всего она уже записана в других местах. А именно: в памятниках, таковыми является мое тело; в архивных документах, таковы воспоминания детства; в семантической эволюции, она соответствует моему запасу слов и особенностям их употребления, а так же моему жизненному опыту и характеру; в традициях и даже легендах, где моя история обрекается в героидизированные формы; в следах искажений, которые возникают при согласовании с соседними главами фальсифицированной главы».
Новое теоретическое понимание психоанализа неизбежно повлекло изменение и психотерапевтической техники. Лакан практиковал сеансы неопределенной продолжительности, утверждая что факт прерывания сеанса есть знак пунктуации поставленный в терапевтическом тексте: где точка, может обернуться многоточием или запятой. Лакан писал, что пришел к идее рваного ритма изучая технику дзен и обосновывал свою позицию наличием не только объективного, но и субъективного времени.
