Несмотря на то, что с заведующим мы были хорошо знакомы и общались в весьма дружеских тонах, и моё мнение и инициативы он уважал, я понимал, что у него бы однозначно появились вопросы о моей мотивации. В спешке, собираясь на бегу, я решил, что оправдаю своё предложение желанием расширить зону посылаемых экспедиций, внести разнообразие в исследуемый материал, а также рвением к работе «в поле» и непреодолимой скукой в отпуске. Но впоследствии, стоя уже одетым и готовым идти, я задумался ещё раз, после чего эти основания показались мне недостаточно убедительными, а сама затея экспедиции быстро была отринута, ибо ни за что на свете университет не согласился бы проводить столь дорогостоящую и сложную вылазку буквально по прихоти одного из сотрудников. Тем более, что даже в случае согласия её подготовка заняла бы огромное количество времени. Тогда я осознал бессмысленность затеи, но в голову мне пришло решение взять всё в свои руки. Носясь по квартире и вскрывая заначки, собирая и считая сбережения, я решил отправиться в путешествие за свой счёт. До конца отпуска оставалось ещё три недели, так что времени у меня было достаточно. Собрав свои сбережения в кошелёк и рассовав нужные документы по карманам, я вышел в подъезд и взял бесплатную газету из почтового ящика. В ней, листая объявления и рекламу, я стал подыскивать подходящую турфирму, что могла бы предложить мне билет на ближайшее возможное время. В университет сообщать о своём путешествии я не собирался, хоть и при расспросе можно было соврать, что я просто решил провести отпуск на тропическом острове. Но в этом не было нужды.

Держа перед глазами газету, я попутно шагал к центру города, где когда-то приметил обилие туристических агентств в паре мест. Гнусное везение благоволило мне, и после недолгих поисков в газете я нашёл подходящее агентство, предлагавшее горящие путёвки в страны Океании. И узнав адрес их офиса, я отправился туда. Он располагался примерно в двадцати минутах ходьбы.

Бредя по заснеженным улицам, что погружались в тёмные зимние сумерки, обходя прохожих и лёд на дорогах, я не мог не задаваться вопросами о своём состоянии, обращёнными к самому же себе. Действительно ли я, уважаемый университетский этнолог, направляюсь в офис туристического агентства, чтобы купить билет на далёкий остров, движимый одним лишь сновидением, одержимый какой-то странной идеей о каком-то мистическом племени, в правдивости которой я, словно проклятый помешательством, по какой-то причине не могу сомневаться? Не сошёл ли я с ума, пребывая в отпуске, в котором не особо-то и нуждался? И что я буду делать и куда пойду, когда прилечу в пункт назначения? Но я не успел ответить на эти вопросы, ибо перед моими глазами уже предстала прозрачная дверь в офис туристической фирмы. Незаметно для себя я провёл там около двух часов, обсуждая подробности и детали перелёта. Отказавшись от навязанных культурных программ, для виду согласившись следовать плану путёвки, я заполучил нужные мне билеты и уже через несколько дней должен был отправиться в ближайший крупный город, – название которого ничего вам не даст и потому не стоит упоминания, – откуда мог бы сесть на нужный мне рейс.

И вот, спустя пару-тройку, – а может быть и больше, – тревожных и смазанных суток, выпавших из моей памяти и потерявшихся в удушающей дымке то наступавшей, то отходившей лихорадки, в одно утро я уже ехал в поезде, и мне самому было трудно поверить в это. Всё это ощущалось как дурацкая фантазия, как представление на тему «А что, если…», но осознание, что я действительно отправляюсь непонятно куда и непонятно зачем, то и дело возвращало меня в угрюмую реальность.

Поездка заняла около одиннадцати часов. Можно сказать, что за всеми этими мыслями о неизвестности, о том, что мне ещё предстоит, и за отсутствием разговорчивых попутчиков, за беспокойной дрёмой, что внезапно напала на меня посреди дня, и из-за которой я проспал почти всю дорогу, я даже не заметил, как доехал до нужного города. Прибыв на вокзал примерно в двенадцатом часу ночи, я сразу же нашёл и нанял такси до аэропорта – у меня не было времени для замешек. Мой рейс был назначен на три ночи, и я хотел пораньше прибыть в аэропорт, дабы избежать каких-либо неприятных ситуаций, ибо чувство особой важности этой «экспедиции» не покидало меня ни на одну минуту.

Довольно быстро добравшись до аэропорта, я провёл где-то два часа сидя в одном из кафе и пытаясь избавиться от слегка ослабевшего потока навязчивых мыслей. У меня всё так же не получалось сфокусировать своё внимание на чём-то долго, и каждый раз, когда я пытался это сделать, – например, читая газету, – в голове всё так же появлялись образы из сна, привлекая к себе всё внимание, но отвлечься хотя бы на минуту-другую мне стало проще. Вскоре уже подходило нужное время, и выйдя к информационным экранам, я водил по ним глазами и старался не пропустить начало посадки. Ожидание заставляло меня нервничать, и когда эту самую посадку наконец объявили, когда я поднялся на борт, небольшое облегчение расползлось по моему телу и уму. На мгновение моё сознание стало чуть яснее, но тут же эта ясность была омрачена шквалом вопросов – даже, скорее, криков разума. Сперва меня обуяла паника, как только я чётко осознал, что нахожусь в самолёте, готовящемся ко взлёту. Большая часть моих сбережений была потрачена. Никто не знает, куда я отправился, потому что я никого не оповестил. Я не знаю, что делать и куда идти по прилёту. И я вообще не знаю, за каким чёртом я всем этим занимаюсь! Меня пробрал страх потери рассудка. Вернее, страх того, что это уже произошло. Что я уже сошёл с ума, ведь только сумасшедший может взять и ни с того ни с сего отправиться через весь шар земной в абсолютно чуждую ему страну просто потому… что увидел сон? Может, я действительно сошёл с ума? Или… Я читал, что существуют такие редкие психические расстройства, во время которых человек как бы забывает свою личность и переезжает на новое место, начиная новую жизнь. Кажется, это называется диссоциативной фугой. Может быть, я тоже впал в некое подобие или даже в настоящую диссоциативную фугу, пытаясь сбежать от какой-то большой проблемы, вспомнить которую не могу по причине этой самой болезни? Может, этот «зов», доносящийся из глубин сна, вырывается из подсознания и носит защитный характер? Этакий защитный механизм, забирающий все мои мысли и тем самым не дающий думать о той проблеме, от которой я бегу? И что, если я, как все пережившие это состояние, сбегу в новое место, на некоторое время забуду всё о себе, придумаю себе новое имя и начну новую жизнь, которой проживу столько времени, сколько будет достаточно, чтобы значимость и болезненность проблемы немного поубавились? Моя рука, сжимавшая подлокотник, вспотев от напряжения, соскользнула с него. «Но раз я думаю об этом сейчас, то, вероятно, такого не случится?», – пытался утешить я себя. Мне неизвестно, о чём думали люди, пережившие это состояние, но я ощутил, что балансирую где-то на грани изнеможённого сознания и сумасшествия. Но, тем временем, я уже сидел в кресле, самолёт взлетал, и пути назад уже не было.

Маршрут полёта, насколько мне помнилось, был примерно такой: из города, в который я прибыл на поезде, и из аэропорта которого отправляюсь, я лечу в Пекин, куда прилетаю утром примерно через восемь часов после отправки. Там меня ждёт пересадка длительностью в три с половиной часа. Из Пекина я лечу в Сингапур. Путь туда займёт примерно шесть с половиной часов. В аэропорту Сингапура будет необходимо совершить пересадку, длящуюся около пяти часов, и после отправиться в конечный пункт маршрута – международный аэропорт Джексон, также известный как Аэропорт Порт-Морсби, расположенный недалеко от одноимённой столицы страны, куда я должен был прилететь утром. На то, чтобы спланировать, что делать и куда идти по прибытии, у меня ещё было время. Наблюдая за взлётом в окно, за тем, как огни города танцуют и размываются в кажущемся болезненным мареве, странно возникшим среди зимы, я чувствовал, что совершаю непростительную ошибку, отправляясь на далёкий остров, чтобы встретиться с чем-то, что всегда пряталось от взгляда людей, но вдруг решило показаться одному из них.