Саша, когда узнал, что жена не просто так сидит целыми днями со спицами, а новенькие вязаные вещи, сложенные на тумбочке, уходят с этой тумбочки не куда-нибудь в чулан и не раздаются подружкам, а продаются, причем по очень приличной цене, потребовал, чтобы Лиза оформила ИП. Он был человеком законопослушным и осторожным и очень не хотел, чтобы вдруг возникли проблемы с налоговой.

Маша пошла в садик, и Лиза, не слишком усердно, занялась поисками работы. По специальности устроиться было нереально – молодого психолога без опыта работы, да еще и с маленьким ребенком нигде не ждали. Лиза даже начала задумываться: а не права ли была мама, когда требовала снова взяться за ум и за учебу. «Сам декан тебя на аспирантуру планирует, – уговаривала она. – Такими шансами не разбрасываются, дочка! Сейчас профукаешь, потом спохватишься, плакать будешь, а поздно!» Плакать Лиза не начала, но мысль, что если бы она не «профукала» аспирантуру, то сейчас имела бы стабильную работу, была неприятна.

Тем не менее Лиза особенно не унывала. Ведь все остальное в ее жизни складывалась хорошо. Муж любит, дочка здорова, на все необходимое денег хватает…

Сайт в Интернете, на котором она выложила каталог своих изделий, Лиза завела без каких-либо далеко идущих планов – скорее, чтобы немного похвастаться. Но сайт довольно быстро начал набирать популярность, пошли новые заказы, соответственно, увеличились и доходы. А однажды утром, когда она уже сняла с Маши курточку и отправила в группу, к ней подошла Ася Семеновна, бабушка мальчика Никиты из Машиной группы.

– Я заходила на ваш сайт, – объявила она без долгих предисловий. – Мне очень понравилось. Вы ведь можете брать товар на реализацию, так не хотите ли добавить в каталог вышивку?

– В каком смысле, «добавить»? – Лиза сначала решила, что Ася Семеновна собирается заказать ей что-нибудь для себя или для внука, поэтому немного растерялась.

– Предложить покупателям, – снисходительно улыбнувшись, объяснила та. – Я очень хорошо вышиваю гладью и крестом, а увеличение ассортимента увеличивает интерес. Вы согласны?

– Насчет увеличения интереса абсолютно согласна. А можно посмотреть ваши вышивки?

– Необходимо! Вы же не будете покупать кота в мешке. Пойдем ко мне, я уже все разложила.

– Что, прямо сейчас? – Лиза не ожидала столь стремительного развития событий.

– А чего тянуть? Или вы сейчас заняты? Тогда можно перенести нашу встречу на вечер.

– Хм. Пожалуй… нет, ничего такого, что не могло бы подождать пару часов. Пошли смотреть вышивки!

Вышивки оказались великолепны. Полотенца, скатерти, наволочки, накидки на кресла, салфетки, фартуки, покрывала – Лиза разглядывала и восхищалась. Она тут же, не сходя с места, купила украшенное классическими петухами полотенчико для Маши, скатерть для мамы и фартук для себя (про свекровь она тоже вспомнила, но подумала, что та подарка все равно не оценит, значит, нечего и деньги тратить).

Они с Асей Семеновной очень быстро пришли к принципиальному соглашению, решив, что по деталям договорятся по ходу дела, немного поспорили, как лучше фотографировать изделия для каталога на сайте, и даже немного помечтали о будущем.

– А одежда? – Лиза просто излучала энтузиазм. – Вот этот рисунок, с салфетки, он же просто просится на платье! Вот представьте: простого кроя льняное платье, а на груди и по подолу такие веточки…

– Вы умеете шить? У меня-то ничего сложнее наволочки не получается. А идеи есть, просто шикарные, вот, посмотрите узоры!

– Изумительно, – выдохнула Лиза. – Хочу такую юбку! Но из меня тоже портниха так себе, я больше крючком и спицами, а не иголкой. Ладно, на первое время и этого хватит, а там, может, найдем подходящего человека.

Их самих удивило, насколько быстро нашлась портниха. Знакомые знакомых порекомендовали знакомым… а потом еще одна… и женщина, которая вязала крючком восхитительные игрушки… и молодая художница, которая расписывала чудесными сказочными рисунками все, что попадало ей в руки – разделочные доски, шкатулки, подносы и даже кухонные комбайны. Через год, не считая самой Лизы, в штате «Дамского рукоделия» (именно за это название дружно проголосовали все заинтересованные лица) числилось двенадцать работниц-надомниц, которые трудились не покладая рук и очень неплохо зарабатывали. Каталог пополнялся, заказчиков было все больше и больше, и Лиза думать забыла о том, что совсем недавно искала работу. Работы было невпроворот.

Чтобы не загромождать небольшую квартиру и не «приваживать домой покупателей», она сняла неподалеку двухкомнатную квартиру под офис. Мама этого не одобрила.

– Сами в однокомнатной теснитесь, а для тряпок твоих двухкомнатные апартаменты потребовались! – ворчала она.

Лиза объясняла: ей и двух комнат маловато. Ведь пряжа, ткани, нитки, фурнитура и прочие необходимые вещи закупались оптом, и все это нужно было где-то хранить, так же как и готовые, но не проданные еще изделия. Поэтому комната, отведенная под склад, была забита – не повернешься. А вторая комната стала выставочным залом-магазином. Многие люди, не особо доверяя Интернету, приходили сами посмотреть-пощупать, и это, кстати, приносило существенную выгоду. Потому что женщина, решившая разориться, например, на скатерть, полюбовавшись на разложенные товары, не могла не добавить к этой скатерти набор салфеток, или пару рушников, или фартук, или все вместе. Но маму эти объяснения не убедили.

– А что муж скажет? – привела она убийственный, с ее точки зрения, аргумент.

– Ничего, – легко засмеялась Лиза. – «Дамское рукоделие» Саша доверяет мне, во всех смыслах этого слова.

Лидия Сергеевна с сомнением посмотрела на нее и оставила эту тему. Поняла, что если начнет задавать вопросы, то ответы могут ей не понравиться, и предпочла ничего не знать. Лизу это устраивало, потому что в семейной жизни в последнее время все было не так радужно. И обсуждать это она не была готова.

Лиза всегда тонко чувствовала, как к ней относятся люди, и если сначала Сашина любовь пьянила и кружила голову, то со временем фейерверк чувств превратился в более спокойное, но и более уверенное единение. А потом, незаметно, постепенно, это равенство душ стало перетекать в свою противоположность, в равнодушие. Со стороны – ничего не изменилось. Точно так же, когда Саша приходил с работы, он целовал выбегающих навстречу жену и дочь, точно так же они болтали по вечерам обо всем, что произошло за день, что они видели, слышали, о чем думали. Точно так же они проводили вместе выходные и праздники, но что-то неуловимое начало уходить из их жизни, утекать, словно воздух из проколотой шины. Да, именно так! Если четыре года назад Лиза нужна была мужу, как воздух, сейчас он уже мог обходиться без нее. Семья становилась для него из единственного способа существования просто удобством. Привычкой, но не необходимостью. И Лиза понимала, что скоро начнет превращаться в не слишком радующую обязанность, в обузу.

Она честно старалась восстановить былую гармонию, даже старые конспекты почитала и в Интернете разные полезные советы… увы. То ли время было уже упущено, то ли сама Лиза не умела воплотить умные советы в жизнь. Она принимала людей такими, какие они есть, и, наверное, поэтому люди к ней тянулись. Но играть, притворяться, манипулировать человеком и его чувствами было противно ее природе. Может, она и смогла бы вернуть Сашину любовь, но надолго ли? Сейчас привязать к себе, но через какое-то время, пусть через год, два, он снова начнет отдаляться… И что, начинать все сначала? Провести вот так, на эмоциональных качелях, всю жизнь? Люди, конечно, разные, и кому-то, наверное, это даже понравилось бы, но она, Лиза, в такой ситуации просто возненавидела бы мужа. Хорошо, не возненавидела бы, ненавидеть у нее вообще плохо получалось, но очень устала бы. Собственно, она уже сейчас начала уставать оттого, что приходится постоянно притворяться, делать вид, что они по-прежнему идеальная семья. А потом случилось то, чего Лиза давно подсознательно ждала: Саша начал привирать. Не по серьезным поводам и даже не особо сознательно: дескать, объяснять долго, проще придумать что-то правдоподобное. Но Лиза слишком хорошо его знала, слишком хорошо чувствовала малейшие оттенки его интонаций и прекрасно понимала: врет. И опять. И еще раз. Снова соврал. А тот, кто не искренен в мелочах, когда-нибудь непременно придет и к большой лжи.