- Ты знаешь, что у нас с Сергеем нет совместных детей… Я была беременна, но потеряла ребенка. И больше… не смогла…

А это новость. Матвей не слышал о том, что мачеха носила ребенка. Похоже, все произошло, когда он уже жил в интернате.

- Но Сергей всегда относился к Лизе, как к родной дочери. И по документам он – ее отец.

И дальше что?

Матвей медленно пил кофе, окончательно потеряв интерес к разговору.

- Сергей говорил тебе о завещании?

Он отрицательно качнул головой. Отец сетовал, что некому передать дело, но… завещание? Он, случайно, не болен?

- Ты не захотел работать в компании, - продолжила мачеха. – И он не хочет, чтобы дело всей его жизни перешло в руки чужих людей.

- Вы хотите сказать, что он оставляет компанию Лизе?

Логично, папаша любит ее сильнее родного сына. Но странно. У Лизы не то образование, чтобы вести бизнес.

- В завещании есть условие. Компания переходит тому из вас, кто первый подарит Сергею внука или внучку. – Мачеха выпрямила спину. – Лиза беременна.

Матвей чуть не подавился кофе. Не от удивления, а едва сдержав смех. Мачеха торжествует, потому что ее дочь беременна, а его детям уже исполнился год. Интересно, если сказать об этом, ее хватит удар?

- Поздравляю, - сказал он, отдышавшись. – Дети – это прекрасно.

- Ты… не будешь оспаривать завещание?

- Позвольте вам напомнить, что мой отец жив. – Матвей отставил чашку. – И, насколько мне известно, здоров. Уверен, на кладбище он не торопится.

- Я не это имела в виду, - смутилась мачеха.

- Что же касается компании, то она мне не нужна. Я сам по себе, если вы еще не заметили.

Разговор оставил неприятный осадок. Если мачеха узнает об Эйре и детях, то вполне может придумать какую-нибудь гадость. Ради своей Лизы она способна на что угодно.

- Ты? – удивился отец, едва войдя в гостиную. – Что-то случилось?

- Нам надо поговорить, - сказал Матвей, поднимаясь навстречу. – Наедине.

В кабинете отец привычно занял место за столом. Матвею всегда казалось, что так он очерчивает пространство вокруг себя. Между ними – непреодолимая преграда.

- Зачем ты следишь за мной?

- Заметил? – Отец хмуро на него посмотрел. – А мне обещали, что поручат это профессионалам.

- И что такого я сделал, что тебе понадобились профессионалы, чтобы следить за мной?

- Ну, знаешь… - Он повел шеей. – Был бы у тебя такой сын, ты бы тоже забеспокоился, когда он вдруг послушал совета.

- Какой «такой», папа?

- Упрямый, как осел!

- Так ты устроил слежку, потому что я согласился работать в «Доме мечты»?

- Нечего мне тут допросы устраивать! Сопля… И правильно сделал! Ты не только осел, ты еще и телок. Что с тобой не так, а? Почему ты выбрал бабу с детьми?

- Эйра – не баба, - отрезал Матвей.

- Все думал, как привести тебя в чувство. Но ты сам пришел! Она старше…

- И что? Нам это не мешает.

- Она содержит притон! Клуб для извращенцев!

- Я знаю.

- У нее дети!

- Ты взял в жены женщину с ребенком и удочерил Лизу, - зло выплюнул Матвей. – С тобой тоже что-то не так?!

- Не смей! - Отец треснул кулаком по столу. – Это другое!

- Это то же самое. Ты любишь свою жену и ее ребенка. Я люблю Эйру и ее детей.

- А, так ты мстишь…

Разговора опять не получилось. От криков уже дрожали оконные стекла.

- Я живу так, как хочу, - отчеканил Матвей. – И люблю того, кого хочу. Мне не нужно ни твое одобрение, ни твое разрешение.

- А, может, ты тоже извращенец? – скривился отец. – Определился бы, кто тебе нравится. В юности совращал девочек, теперь потянуло на старух…

Матвей не понял, как очутился рядом с отцом и едва не совершил непоправимое.

- Нет! – завизжала невесть откуда взявшаяся Лиза.

Это и отрезвило Матвея. Еще мгновение, и он ударил бы отца. Кулак он уже занес.

- Матвей, не надо!

Лиза повисла на нем, пытаясь оттащить в сторону. Он не сопротивлялся, хоть и приходил в себя с трудом.

- Никогда… - прошипел Матвей, не отрывая взгляда от перепуганного отца. – Слышишь? Никогда не говори так об Эйре. И не смей трогать ее и детей!

- Матвей… - заплакала Лиза.

- Не нервничай, тебе нельзя, - сказал он ей, оборачиваясь. – Я уже ухожу.

- Вон! – очнулся папаша. – Вон из моего дома! Ты мне больше не сын!

Матвей усмехнулся и, подмигнув Лизе, покинул дом, который давно уже не считал родным. Может, так даже лучше. Это определенно поставит точку в затянувшейся войне. Мачеха будет довольна. Никто не тронет Эйру и двойняшек.

Свобода!

- Матвей! – Лиза выскочила следом за ним на крыльцо. – Подожди, не уходи. Я расскажу… обещаю, я сейчас все ему расскажу…

- Не надо, Лизка. – Матвей остановился возле своей машины. – Не надо ничего рассказывать. Не порть отношения с родителями. Береги ребенка и мужа.

- Ты меня простил? – недоверчиво спросила она.

- Это так важно?

Матвей задрал голову, чтобы не спалиться. Мужчинам нельзя плакать. Взгляд упал на флюгер, поскрипывающий на ветру.

- Прощу, если ты украдешь для меня одну вещь, - сказал он.

- Какую? – растерялась Лиза.

- Кота с крыши.

- Что? Флюгер?!

- Ага. Сама только не лезь туда. Он тяжелый. И приварен. Найми рабочего с «болгаркой», организуй все, когда родителей не будет дома. Поверь, пропажу они не заметят. Или замени флюгер другим. Но мне нужен этот кот.

- Он что, из золота?

- Он из памяти, - вздохнул Матвей. – Это полностью искупит твой грех.

- Ладно, я сделаю…

Выехав из поселка, Матвей понял, что не хочет возвращаться к Эйре и детям в таком разбитом состоянии. Она начнет расспрашивать, придется рассказывать о скандале… Ей оно надо? Матвей не представлял, как можно грузить проблемами любимую женщину. Она сегодня и так перенервничала.

Он поехал к себе домой, в московскую квартиру, и уже оттуда отправил Эйре сообщение.

«У вас все хорошо? Переночую в Москве, очень устал. Вернусь завтра. Люблю вас. Поцелуй Митьку и Лису».

Матвей дождался ответа и выключил телефон. Эйра написала, что у них все в порядке, значит, можно не волноваться.

Мужчины не имеют права на слабость. Но сейчас Матвей чувствовал себя слабым и беспомощным, совершенно никчемным. Его словно вывернули наизнанку, хотя, казалось бы, ничего необычного не произошло. Очередной скандал, всего-то.

Он налил себе выпить, но алкоголь не лез в горло. Хотел отвлечься фильмом, но поротый зад внезапно напомнил о себе. Странно, он не замечал боли, когда вел машину. Чтобы хоть как-то облегчить страдания, пришлось лечь на живот.

Отвлечься не получилось, в голову постоянно лезли всякие мысли. В основном вспоминалось прошлое… Матвей то ворочался, пытаясь уснуть, то бродил по квартире в поисках обезболивающего, то косился на телефон, как будто выключенный гаджет мог ожить.

Муторно… Давно ему не было так тоскливо, тяжко и тревожно.

И, пожалуй, одиноко.

Матвей почти решился связаться с Робкой, когда в дверь позвонили. Он не хотел открывать. Поздний вечер, почти ночь. Он никого не ждал. Однако гость оказался настойчивым.

Матвей включил экран видеофона и увидел Эйру.

23. Живой труп

Эйра не сильно удивилась, когда Матвей сбежал. Мужского упрямства в нем предостаточно, а конфликт с отцом, похоже, серьезный. Откровенно говоря, встревожилась она сильнее, чем разозлилась из-за того, что Матвей стащил спрятанные ключи. Держа на руках дочку, Эйра горько вздыхала, глядя вслед выезжающей со двора машине.

Только бы ничего плохого не случилось...

Отчего-то внутри что-то противно ныло, как больной зуб. Занимаясь детьми, Эйра то и дело поглядывала на часы и проверяла телефон, периодически злясь на себя. И чего она волнуется? Не на войну же Матвей отправился, а всего лишь поговорить с отцом.

Получив сообщение, Эйра поняла, что переживала не зря. Если Матвей не торопится возвращаться, значит, хочет что-то скрыть. Такие мужчины, как он, предпочитают не делиться болью. Матвей отлежится в своей «берлоге» и вернется к Эйре и детям, как ни в чем не бывало.