– Боже мой! Вы оба насквозь вымокли!

В подтверждение ее слов Аарон громко чихнул.

– Вы тоже промокли, – заметил Тревор.

От его взгляда, устремленного ей на грудь, Кайлу бросило не в холод, а в жар. Она поспешно поднялась со скамейки.

– Еще раз спасибо, и прощайте. – Держа Аарона перед собой, как живой щит, она устремилась было к ближайшему выходу.

– Подождите!

– Что такое?

– Ничего не забыли?

– Что, например?

– Ну, хотя бы свою сумочку. И коляску Аарона. Сумочка все еще лежит на скамье у киоска с мороженым.

Чувствуя себя полной идиоткой, Кайла покачала головой и засмеялась:

– Я все еще…

– Расстроены. Отлично понимаю. Я сейчас принесу ваши вещи.

– Вы и так много для нас сделали.

– Все в порядке.

Не успела она придумать другое возражение, как он встал и зашагал прочь. Кайла незаметно посмотрела себе на грудь, чтобы выяснить, все ли в порядке, и облегченно вздохнула, не заметив ничего из ряда вон выходящего.

Снова переведя взгляд на удаляющуюся мужскую фигуру, она заметила, что он хромает. Это было почти незаметно, но он слегка приволакивал левую ногу. Очевидно, пережил ужасную аварию, в которой потерял глаз и травмировал левую часть тела.

Но даже хромота не лишала плавности его походки. Для такого крупного мужчины он двигался на удивление грациозно, словно атлет. А как восхитительно он сложен! Какие широкие плечи и узкие бедра! Волосы цвета полуночи достаточно длинные, чтобы закрывать кончики ушей и вьющимися прядями ниспадать на воротник рубашки. Кайла отметила, что встречные женщины оборачиваются ему вслед, ничуть не смущаясь его повязки на глазу, которая в действительности придавала особую изюминку его небрежному и немного вызывающему облику.

При всей своей мужественности он совершенно естественным жестом перекинул ремешок ее сумочки себе через плечо и, лавируя в людском потоке, невозмутимо покатил коляску к тому месту, где они с Аароном ожидали его.

– Благодарю вас еще раз, – произнесла Кайла, уворачиваясь от кулачка сына, нацеленного ей в ухо, и протягивая руку за сумочкой.

Тревор ловким жестом надел ремешок ей на плечо и аккуратно расправил.

Она такая изящная, подумал он.

Он такой высокий, подумала она.

Кайла нагнулась, пытаясь усадить Аарона в коляску, но малыш отчаянно этому воспротивился и стал громко протестовать, упрямо не желая сгибать ножки.

– Он устал, – извиняющимся тоном произнесла женщина, расстроенная, что ее ребенок ведет себя неподобающим образом. Они снова привлекали внимание прохожих, которые с любопытством посматривали на мокрого ребенка и его маму, а также на мужчину в пропитанных влагой джинсах.

– Почему бы вам не понести Аарона, а я помогу довезти коляску до вашей машины?

Она выпрямилась и взяла сына на руки.

– Я не могу ответить согласием. Мы и так доставили вам много хлопот.

Он улыбнулся, продемонстрировав ряд ровных белоснежных зубов под эротичными усами.

– Никакого беспокойства.

– Ну… – Она колебалась.

Этот человек заставлял Кайлу нервничать, хотя она не сумела бы ответить почему. Он вел себя безукоризненно вежливо, не бросал на нее непристойные взгляды. Вероятнее всего, он считал, что у нее есть муж, который сейчас играет в гольф или работает в саду.

Тем не менее она понимала, что он прекрасно осведомлен о ее влажной блузке, хотя и ничего не мог увидеть, и это заставляло ее нервничать.

– Давайте двигаться, пока Аарон совсем не раскапризничался.

С каждой проходящей секундой мальчик у нее на руках становился все тяжелее, и беспокойство его росло. Он недовольно выгибался, явно чувствуя себя некомфортно в мокрой одежде.

– Ладно, – согласилась она, отбрасывая с лица своенравную прядь волос, которую Аарону все же удалось схватить ручкой, как бы она ни старалась увернуться. – Вы меня очень обяжете.

– Этот выход? – спросил Тревор, кивая в сторону дверей.

На лице Кайлы появилось смущенное выражение.

– Вообще-то нет. Моя машина стоит на парковке с другой стороны торгового центра.

Он мог бы поинтересоваться, почему в таком случае она бросилась именно к этому выходу всего несколько минут назад, словно за ней гнались черти из преисподней, но повел себя как истинный джентльмен и, не задавая никаких вопросов, молча последовал за ней через торговый центр, толкая перед собой пустую детскую коляску.

– Между прочим, меня зовут Тревор. Тревор Рул, – представился он и, затаив дыхание, стал ожидать ее реакции, но на лице женщины не мелькнуло ни проблеска узнавания, и напряжение в его груди отпустило.

– А я Кайла Страуд.

– Рад познакомиться с вами, – ответил Тревор, кивая в сторону мальчика, который успокоился теперь, когда они снова находились в движении. – И с Аароном, конечно.

Кайла подумала, что его улыбку стоит запретить законом, потому что она несет реальную угрозу женской половине человечества. Его внешность казалась привлекательной для представительниц слабого пола всех возрастов. Она заметила, как стайка девочек-подростков, проходящих мимо, открыто заигрывает с ним. Даже дамы преклонного возраста посматривали на него с интересом. Вне зависимости от того, были женщины одни или со спутниками, все они выделяли Тревора Рула в толпе.

Он не мог похвастаться классической красотой. В его лице не было ничего привлекательного, оно было испещрено морщинками. Две глубоких борозды тянулись от крыльев носа к уголкам губ и густым усам. Кайла гадала, каково могло быть происхождение этих линий. Являлись ли они следами физических страданий вследствие ужасной аварии? Этому мужчине на вид можно было дать лет тридцать с небольшим. Они с Ричардом были бы почти ровесниками.

Ричард. При мысли о нем грудь ее пронзила привычная боль. Будь он жив, сейчас шел бы рядом с ней, и ей не потребовалась бы помощь незнакомца.

Миновала первая годовщина его гибели. В психологической литературе говорится, что это ключевая дата и что теперь ей должно стать легче. Но и дня не проходило, чтобы она не вспоминала мужа, причем, как правило, в самый неожиданный момент. Как, например, сейчас. Кайла была очень этому рада, потому что поклялась, что сохранит память о Ричарде, как для собственного блага, так и для блага Аарона. Лелея воспоминания о муже, она делала его важной частью их жизни.

– Сколько лет вашему малышу? – внезапно спросил Тревор.

– Год и три месяца.

– А он крепыш, да? Мои познания о детях довольно скудны.

– Точно, крепыш, – со смехом подтвердила женщина, перехватывая сына другой рукой. – Его отец был крупным мужчиной.

– Был?

Зачем она это сказала? Зачем оставила дверь открытой? Она этого совсем не хотела.

– Он умер, – ответила она, не пускаясь в дальнейшие разъяснения.

– Мне очень жаль.

Он говорил искренне. Или нет?

Долгие месяцы – с тех пор, как выписался из больницы, – Тревор ждал удобного момента, чтобы познакомиться с Кайлой. Он мечтал поскорее начать собственное дело, но даже с помощью отца, который беззастенчиво дергал за нужные веревочки, помогая сыну, находился миллион утомительных нюансов, требующих личного вмешательства Тревора. Часы, проведенные в душном офисе, казались бесконечными человеку, которому нужно было наверстать многие месяцы жизни. Помимо этого, он подолгу работал на свежем воздухе обнаженным по пояс, чтобы загореть и избавиться от больничной бледности.

Сотни раз он воображал момент встречи с Кайлой, представляя, где это произойдет, как женщина будет выглядеть, что он ей скажет.

Он не собирался знакомиться с ней сегодня. Но это происходило помимо его воли! Он переживал этот момент! Увидев Кайлу, он уже не мог бы сказать, сожалеет ли о том, что в ту ночь спал на койке Ричарда Страуда. Из чистого эгоизма он был чрезвычайно рад тому обстоятельству, что выжил.

– Боюсь, идти еще долго, – извиняющимся тоном произнесла Кайла, когда он придержал перед ней дверь.

– Я не возражаю.

Парковка давала точное представление о толпе, находящейся внутри торгового центра. Водителям подъезжающих автомобилей приходилось сражаться за освобождающиеся места.