Действительно, отпираться представлялось Григорию бессмысленным и безнадежным. Потому он кивнул и пробормотал:

— Да, было дело. Не знаю, что там вам доложили, но это пока всего лишь испытания. Они не совсем успешны.

— У нашего братства в Тибериаде много глаз. И от них не укрылось, что вы запускали чем-то в стены с такой силой, что раскалывались камни, а лучников на башне раскидало в стороны, — сообщил Бланшфор.

— Те, кто рассказал вам об этом, все-таки сильно преувеличивают. Пока мы испробовали просто увеличенную шутиху. Большой убойной силы еще не достигнуто, — продолжал прибедняться Григорий.

— Что-то для шутихи слишком громко прогремело, даже я слышал раскаты, находясь на другом конце города, — высказался барон Манфор. Потом потребовал:

— А покажите-ка нам эту свою шутиху, мессир Рокбюрн!

Врать становилось бесполезно. Но, у Григория появилась мысль, как можно использовать любопытство этих командиров христианского войска. В конце концов, они в борьбе с султаном Бейбарсом и сарацинами тоже являлись заинтересованными лицами. И почему бы тогда не заинтересовать их тоже скорейшей победой при помощи артиллерии? По крайней мере, участие этих господ в проекте поможет собрать больше ресурсов для строительства пушек. Вот только, как на это посмотрит граф Ибелин? Не сочтет ли предательством? Впрочем, выбирать не приходилось, раз уже к стенке приперли, то приходилось рисковать. Да и не скрыть уже пушку, раз ее уже все заметили. И, в конце концов, война с Бейбарсом для всех крестоносцев общая. Рассуждая так, Родимцев кивнул и повел важных персон к водопою, где до сих пор под охраной стояло орудие, спрятанное под чехлом из куска парусины от посторонних глаз.

— Вот, полюбуйтесь. Даже разрешаю потрогать, — сказал он незваным гостям, когда сержанты по команде убрали парусину.

— И что же выдает эта труба? — поинтересовался Бланшфор.

— Она может стрелять, — лаконично ответил Родимцев.

— И как далеко стреляет? И чем? — спросил Монфор.

— Лучше я покажу, — сказал Григорий и приказал сержантам заряжать.

Они, похоже, уже пристрастились к ремеслу канониров. Во всяком случае, по указанию командира тамплиеров пушка была сержантами тщательно почищена после стрельбы и готова к следующему боевому применению. Когда служивые все приготовили, засыпав в ствол заранее отмеренное Родимцевым количество пороха и дослав снаряд, Гриша сам нацелил орудие и поджог фитиль, произведя выстрел. Грохот огласил окрестности. Небольшое ядро врезалось в городскую стену, разбрызгав каменную крошку и оставив после себя заметную лунку. Командир госпитальеров и барон были ошеломлены. Они не знали, что и сказать.

Монфор высказался первым:

— Ничего себе шутиха!

А Бланшфор пробормотал:

— Дьявольское оружие, раз серой пахнет. Да и едкий дым источает. Где же благочестивые братья Храма взяли такое непотребство?

— Я не вижу ничего дьявольского в том, чтобы убивать врагов, — возразил барон. И тоже спросил:

— Откуда у вас, мессир Рокбюрн, такое оружие? И почему оно пахнет серой?

— Это мое собственное изобретение, — сказал Родимцев без лишней скромности. И добавил:

— Называется сие «артиллерийское орудие» или по-простому «пушка». А серой пахнет потому, что она содержится в порохе, который нужно поджечь, чтобы произвести выстрел. Пороховые газы выталкивают снаряд из ствола.

— Интересную вещь вы придумали, — похвалил Монфор.

— И, заметьте, монсеньор, весьма полезную, — пропиарил Родимцев самого себя, не собираясь ни с кем делиться славой изобретателя огнестрельного оружия. Он прекрасно понимал, насколько важен такой «патент» для всего дальнейшего развития исторического процесса.

Командир госпитальеров сразу позавидовал и сказал:

— Надо еще разобраться, одобрит ли подобное святая церковь.

— Возможно, что я ошибаюсь, но мне кажется, что сотня таких штуковин вполне способна разнести городскую стену, которая перед нами, — проговорил барон, не слушая госпитальера.

Родимцев кивнул:

— Можно сделать пушку и гораздо больше, которая будет способна проламывать стену с одного выстрела.

Барон благожелательно подтвердил:

— Мысль очень интересная.

На что Бланшфор пробормотал:

— Может быть, против стен ваша пушка и подойдет, но против кавалерии, по-моему, вещь совершенно бесполезная.

— Вовсе нет, и я вам сейчас это продемонстрирую, — сказал Гриша и приказал сержантам заряжать картечью.

Когда очередной щит, установленный в двадцати шагах, разлетелся вдребезги, барон воскликнул:

— А ведь это очень серьезно! С полусотней таких штуковин можно остановить клин тяжелой конницы, несущийся в атаку!

— Но, все равно, в большом сражении толку от этих ваших пушек будет мало, потому что они, как я понимаю, тяжелые и малоподвижные. Да и заряжают их долго. Может быть, первый ряд вражеской атаки эти пушки и снесут, но следующая волна кавалерии их разнесет. Да и хорошего коня убить гораздо труднее, нежели человека, — скептически высказался Бланшфор.

— Опыт применения артиллерии показывает, что против конницы нужно применять батареи на эшелонированных позициях. Например, пока первый ряд стреляет, второй в это время наводит и готовится к стрельбе, третий заряжает пушки, четвертый ряд прочищает стволы и так далее. Огонь ведется волнами. И получается, что артиллерия действует в бою без перерыва, сметая противника, — объяснил Родимцев.

Барон и госпитальер вылупились на него, открыв рты. Наконец, Монфор прервал немую паузу:

— Так у вас, молодой человек, уже, как я понимаю, имеется и опыт боевых действий с подобными орудиями? Может быть, расскажете, где вы его получили?

Григорий понял, что сболтнул лишнее. Пришлось изворачиваться:

— Далеко на востоке живут китайцы, которые давно применяют подобные орудия. Только их пушки деревянные, они сделаны из бамбука. Так вот, один старый странствующий пилигрим рассказывал мне, что у них применяется именно такая тактика.

Неожиданно барон проговорил:

— Похоже, мессир Рокбюрн, такое оружие — это именно то, что нам сейчас нужно для победы над Бейбарсом.

Барон Филипп Монфор, как человек, опытный в военном деле, сразу оценил возможности нового оружия по достоинству. Что же касалось командира отряда госпитальеров, то он только позавидовал изобретательности Грегора Рокбюрна. И потому никак не хотел признавать необходимость в пушках. Монфор же, будучи человеком весьма неглупым, задал вполне уместный вопрос:

— Как я полагаю, мессир, сама пушка — это, все-таки, просто металлическая труба, сделанная особым образом. Тут все дело, конечно, в той самой взрывающейся смеси, которую следует закладывать внутрь для производства выстрела. Не так ли?

Григорий не стал лукавить. Он честно сказал:

— Вы полностью правы, монсеньор. Рецепт хорошего пороха и правильный расчет заряда составляют тайну этого оружия. И, пока что, знаю эту тайну только я один и не собираюсь никому ее раскрывать.

— Даже ради Христа? — спросил госпитальер.

— Именно ради Христа и Храма эта тайна будет принадлежать нам, тамплиерам. И никому более.

— И вы хотите скрыть важнейшую тайну нового оружия от остальных христиан? Но, это же произвол! — возмутился Арман де Бланшфор.

— Почему же? Вы же говорите, что новое оружие всего лишь простая металлическая труба. Вот и делайте такие трубы себе за свой счет. Мы же обеспечим вас порохом и рассчитаем заряды. Но, делиться секретом пороха не собираемся. Милостью Божьей его имеет право производить только наше братство. И вам следует с этим смириться, — заявил Грегор Рокбюрн, рассчитывая установить монополию тамплиеров над производством пороха.

Монфор сверкнул глазами. Слова тамплиера ему совсем не понравились.

— Что вы возомнили о себе, молодой человек? Сделались командиром орденского отряда и уже думаете, что высоко поднялись? Скрываете от добрых христиан секрет нового оружия и думаете, что можете говорить от имени всего вашего братства? Неужели вы считаете, что у меня недостаточно влияния, чтобы убрать вас с такой незначительной должности? Хотя бы ради того, чтобы вы чрезмерно не возгордились. Для вашего же блага. Ведь гордыня — это грех. И она не совместима с вашим статусом бедного рыцаря. А то скоро, страшно подумать, возомните себя еще и Великим магистром. Такого допускать я не собираюсь. И при первой же возможности позабочусь о том, чтобы более высокопоставленные храмовники приняли меры, определив вам то место, которое вы заслуживаете, — пригрозил барон.