— Сеньор Касильяс ещё раз хочет сказать, что русские женщины самые красивые в мире. И просит разрешения у господина Климова на один танец с его очаровательной супругой.
Юля сделала глоток воды побольше. Олег от такого комплимента просто растаял, но всё-таки не забыл сказать, что хорошо бы спросить у самой Юлии. Все теперь уставились на неё.
Она поставила бокал на стол и, дотронувшись до руки мужа, взяла её и сжала. Олег поцеловал руку, обожающе глядя на жену. Все умилились. Но больше всех этот момент растрогал господина Касильяса. Он чуть было не прослезился.
Юля старалась, как можно меньше смотреть на испанского гостя, лишь только когда он что-то говорил или отвечал. Она тихонько переговаривалась с Галиной Борисовной. Та рассказывала о своей дочери, уехавшей в Австралию. О сыне-балбесе, у которого только одни гулянки на уме. Вот всё жалеет, что не он повстречался Юле, а Олег. А они же друзья. Как бы она была рада видеть её своей невесткой.
Юля улыбнулась:
— Вы ничего обо мне не знаете…
Галина Борисовна вздохнула.
— Девочка моя, я столько в жизни повидала, что могу сразу сказать, что за человек передо мной.
Юля заговорщически тихо спросила:
— А что вы скажете о нашем госте?
— Об этом холёном испанском красавце? — она оценивающе окинула господина Касильяса взглядом. — Не простой, себе на уме. Всегда боялась таких мужчин. Перешагнёт и не оглянется. Поэтому, когда я стояла перед выбором в своё время — выбрала Николашу и ни разу не пожалела.
Звучали тосты, звенели бокалы, слышался смех. Чуть погодя мужская половина компании поднялась и вышла на балкон, где были отведены места для курения. Дамы же остались на местах, вполголоса обсуждая новинки моды и шоу-бизнес. Юля была спокойна. Она знала, что ей ничего не угрожает, по крайней мере, не сейчас.
Украдкой посмотрела на часы, пора бы уже домой. Достала телефон, проверила, не было ли пропущенного звонка от бабушки и увидела, как к столу приближается Филипп. Он подошёл к своему креслу и что-то стал искать в кармане пиджака, висевшего на спинке. Дамы оживились.
— Филипп! — обратилась к нему Екатерина и жестом попросила присесть. Он улыбнулся и сел за стол. Потом откинулся чуть назад и позвал переводчика.
— Боже, держите меня семеро, — вполголоса произнесла Екатерина, дама внушительных форм и столь внушительного возраста.
Филипп что-то сказал переводчику и тот, присев рядом, приготовился переводить.
— Сеньор Касильяс, — начала Галина Борисовна, улыбаясь, — побалуйте нас своим вниманием. Наши мужчины нам уже порядком надоели.
Переводчик перевёл, и Филипп улыбнулся так, как только он мог улыбаться, до закипания крови и помутнения разума. Что-то стал говорить Саше, так звали молодого толмача и при этом смотрел на женщин.
— Господин Касильяс просит называть его Филиппом, он будет очень польщён. Сказал, что общество столь прекрасных сеньор ему гораздо приятнее в такой замечательный вечер, чем скучные деловые разговоры. И что он готов ответить на любой вопрос и выполнить любое пожелание.
Филипп почти не смотрел на Юлю. А если и встречался взглядом, то видел тот смешливый блеск в её глазах, который так сводил его с ума в Крыму. Его игру в «иностранца» она приняла и поддержала.
«Филипп, как вам Россия? Как долго вы в нашей стране? Что вы уже успели увидеть?» — стали сыпаться на него вопросы с разных сторон. Он отвечал очень развёрнуто, со своей невероятной улыбкой. Задавал встречные вопросы. Все были взбудоражены диалогом, официанты только успевали разливать, тосты звучали одни за одним.
— Юлечка, — обратилась к ней Галина Борисовна, — спросите у Филиппа что-нибудь, чтобы не подумал, что вы его игнорируете…
Мужчина остановил на ней свой взгляд. Юля взяла бокал, сделала маленький глоток, поставила на место.
— Вы надолго приехали в наши края?
Он чуть наклонил голову в сторону, выслушав перевод вопроса, а потом, глядя в глаза Юлии, сказал что-то по-испански так, что у всех от его голоса побежали мурашки.
— Думаю, что я теперь отсюда уже никогда не уеду, — перевёл Саша, и за столом воцарилась мёртвая тишина. Затем Филипп что-то сказал переводчику и тот, кивнув, вышел из-за стола, оставив его одного в окружении клубка подруг.
Екатерина, взяв бокал, довольно громко произнесла:
— Представляете, каков он в постели? — и, отпив половину, подцепила на вилку кусочек ветчины и, отправив его в рот, энергично зажевала.
— Катенька, побойся бога, твой муж в десяти метрах от тебя… — стараясь улыбаться, вполголоса осадила её Галина Борисовна.
— А что? И помечтать нельзя? Он всё равно не понимает, — пожав плечами, произнесла Екатерина и, отправив в рот очередной кусочек закуски, продолжила: — Господи, да я бы много чего отдала, чтобы только проснуться в его объятьях. Можно подумать вы не о том же помышляете. Вон как у всех глазки-то блестят… Одна Юлечка сидит красная как помидор. Оно и понятно, ещё не испорченная, не искушённая, а мы-то прожжённые…
Виолетта Сергеевна, жена одного из акционеров компании, вздохнула, повела округлыми плечами и, по-акульи добро улыбнувшись испанцу, подняла свой бокал. Он поднял свой. Пришлось поднять всем.
Вернулся Саша с цветами. Синьор Касильяс подошёл к каждой и, целуя руку, дарил букет, а Саша переводил его слова восхищения. За этим занятием его застала вернувшаяся мужская половина компании.
— Вот это я понимаю, по-мужски! Урок нам, мужланам! Жёнушки-то наши нам этого никогда не простят и не забудут, — раскаивались сильные мира сего, все расселись по местам и вечер продолжился.
Юля сказала Олегу, что выйдет позвонить бабушке и прошла в вестибюль. Она набрала номер и долго ждала ответа. Набрала ещё раз, стараясь не волноваться. Бабушка ответила с третьего раза. Мол, была на кухне, а телефон оставила в зале и не слышала звонка из-за громко работающего телевизора. Они поговорили ещё минут пять и Юля вернулась. Не успела она расположиться, как Тимур напомнил, что господин Климов обещал танец с его женой. Как раз зазвучала медленная композиция.
Олег, поцеловав Юле руку, чуть слышно произнёс:
— Будь умничкой…
Филипп шёл к ней. Она включила дежурную улыбку, кинула взгляд на Олега, но тот уже был занят разговором с шефом. Вложила свои пальцы в протянутую мужскую руку, и они вышли на середину танцпола.
Она почувствовала, как его рука обняла её за талию. Вторая рука нежно держала за пальцы и лишь иногда он чуть-чуть, слегка их сдавливал. А Юля еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Филипп заметил, как она закусывает губу и пытается совладать с собой. И в момент, пока был спиной к их компании, успел прошептать:
— Не смей, слышишь, — сам при этом пытаясь не рассмеяться.
Они танцевали, а все присутствующие наблюдали за ними. Мужчины с завистью, женщины с удвоенной завистью, лишь одна Галина Борисовна с доброй улыбкой.
"До чего же красивая пара. Какая же замечательная девочка эта Юлечка. Как бы я хотела, чтобы она была счастлива. Ох, боюсь, с Олегом ничего не выйдет у неё. Не для неё он", — думала женщина, наблюдая за парой, так бесстрастно танцующей в этом огромном ресторане.
******
— Самые ранние сведения об участке, где был построен дом, относятся к 1752 году. С 1806 года владельцем дома стал губернский секретарь, коллежский асессор Никанор Семенович. С 1810 года усадьба перешла по наследству к его сыну, коллежскому асессору Никанору Никаноровичу Хитрово. Пушкин заключил договор в маклерской конторе Пречистенской части о найме части дома Хитрово 23 января 1831 года, незадолго до своей свадьбы. Он снял на полгода за две тысячи рублей ассигнациями комнаты второго этажа, антресоли, конюшню, каретный сарай, кухню и нанял прислугу. Когда точно переехал А.С. Пушкин в дом на Арбат, неизвестно, но 17 февраля, накануне свадьбы, А.С. Пушкин устроил холостяцкий обед-«мальчишник», на который пригласил ближайших друзей и знакомых. 18 февраля состоялась свадьба Пушкина и Гончаровой. 27 февраля в доме на Арбате Пушкины давали свой первый бал. Один из гостей вспоминал: «Пушкин славный задал вчера бал. И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они как два голубка. Дай Бог, чтобы всегда так продолжалось. Много все танцевали… Ужин был славный; всем казалось странно, что у Пушкина, который жил все по трактирам, такое вдруг завелось хозяйство». Не прожив запланированного срока, 15 мая 1831 года чета Пушкиных уехала в Царское Село, где для них была нанята дача. Здесь, в этой квартире, Александр Сергеевич и Наталья Николаевна Пушкины провели три первых счастливых месяца супружеской жизни. Здесь сбылись мечты Пушкина о Счастье, Любви и Доме, — рассказывала экскурсовод небольшой группе посетителей мемориальной квартиры поэта на Арбате.
