— Столько времени потеряли, идиоты… — просипел Тимур, шагнул к Юле, подхватил её, так, чтобы она смогла обхватить его ногами и понёс к огромной кровати. Осторожно положил, потом подошёл к окну и раздвинул шторы. В комнату проник лунный свет, через открытое окно доносился шум моря. Тимур встал в изножье кровати и медленно снял футболку.
— Что ты любишь? — спросил он. Юля закрыла лицо руками:
— Ты меня пугаешь…
— Тогда, если что не так — говори, договорились?
— Хорошо, — выдохнула она. Он навис над ней, потом поцеловал, взял за запястья, завёл руки за голову, и начал мучительный, полный чувственности путь вниз. Он целовал её руки, потом шею…
— У тебя ещё единороги есть? — спросил с усмешкой. — Почему-то мне хочется тебя кусать. Не знаешь почему?
— Я не знаю, но, пожалуйста, не кусай, это очень больно.
— Хорошо, но не обещаю, что удержусь… Я постараюсь не больно…
Тимур отпустил её руки, медленно стянул лямки бюстгальтера с плеч, целуя чуть заметные следы от невесомых бретелек. Почувствовал, как тонкие, нежные пальчики дотронулись до его волос, а потом, как вцепились в них. Он наполовину стянул ткань с груди.
— Идеальны… — выдохнул и коснулся языком. Она выгнулась дугой и нежный стон сорвался с её губ, а он продолжал целовать грудь, сначала одну, затем другую.
— Я не прощаюсь… — сказал им и стал спускаться ниже. Прошёлся губами по рёбрам, слегка прикусывая то тут, то там, прижался лицом к животу.
— Как же мягко… — пробормотал едва слышно.
Что-то ещё говорил на каком-то языке, но Юля не могла разобрать что именно, не понимала ни единого слова и вообще не понимала, что происходит, да и не хотела понимать. Она только чувствовала его горячее дыхание, неистовый язык, обжигающие губы и руки, такие чуткие, ласковые, а ещё слышала его голос…
Он спускался всё ниже и ниже, она вздрагивала от ощущения его касаний на своём бедре, потом он заставил её изогнуться простым поцелуем в подколенную ямочку…
— Юлька, ты потрясающая, потрясающая… — шептал он, чуть развёл ноги и продолжил медленно целовать внутреннюю поверхность бёдер. Он поднимался всё выше и выше, не торопясь, стараясь продлить чувственное истязание и при этом не позволяя ей сорваться в пропасть, каждый раз приказывая:
— Ещё рано, я скажу когда.
И у неё как-то получалось слушаться его. Скажи он ей сейчас "пойди и спрыгни вниз" она бы не задумываясь это сделала.
— Нет, Олег, нет! Не надо! — вырвалось у Юльки, когда она ощутила его язык на кружевной ткани трусиков. А потом вдруг стало тихо и жутко.
— Кто? — взвился Тимур. Вспыхнул свет. — Как ты меня назвала? Какой я тебе Олег, мать твою!? — заорал он.
Юля тяжело дышала, потом закрыла лицо руками и сжалась в комок.
— Прости, прости меня… И не кричи, прошу.
Тимур метался по комнате, словно раненый зверь.
— Не кричать?! Да я готов тебе шею свернуть, так что лучше заткнись.
Юля потянула на себя белоснежную простыню, пытаясь прикрыться. Она уткнулась в колени и начала тихонько плакать, а потом почувствовала, как Тимур швырнул в неё платье:
— Проваливай, пока я не трахнул тебя, как последнюю шлюху.
Тимур стоял к ней спиной, возле открытого окна и пытался взять себя в руки. Внутри всё выворачивало от бешенства. Он не рисковал поворачиваться, боясь, что может не сдержаться и силой взять то, что так хотел.
Слышал, как она встала с постели, как зашуршало платье, как она вышла из комнаты, подняла сумку с пола, схватила босоножки и закрыла за собой дверь. Тихо-тихо.
Схватил какую-то вазу, стоявшую рядом на столике и со всей силой швырнул в огромное зеркало на стене. Громил спальню с такой яростью, что в ней не осталось ничего целого. А потом вдруг его взгляд зацепился за фигню на полу в виде половинки сердечка. Поднял её и сжал в кулак.
***
— Продолжается регистрация на рейс Симферополь-Москва…
Сергей посмотрел на часы:
— Dónde están? El registro finalizará pronto. (— Где они? Скоро регистрация закончится)
— Dios sabe, qué pasó con el auto? (— Чёрт знает, может что с машиной случилось?)
Они продолжали всматриваться в лица входящих в терминал людей. Девушек не было.
А Юля со Светланой в это время были в селе, которое располагалось около нового аэропорта. Село называлось Укромное. Их уговорил туда заехать, "буквально на пару минут" водитель такси, беременная жена которого работала в местном гастрономе. Пара минут уже перевалила за пятиминутный рубеж, а его всё не было. Девушки вышли из машины.
— Давай хоть в магазин зайдём что ли? Время ещё есть, мы успеваем. Вон, "Люкс". Пошли посмотрим, что за "Люкс" такой.
Они зашли в магазин. Маленький, но очень уютный
— Да что же меня запахи преследуют в этом Крыму? — Светлана уткнулась в отдел парфюмерии, Юля прошла чуть дальше.
— Ой, Свет, смотри, тут игрушки есть. Сейчас Артёмке куплю что-нибудь. О, смотри, какой крокодил зелёный прикольный, давай его?
Светка что-то там пробурчала.
— Девушка! — обратилась Юля к девушке-продавцу. — Можно вот этого крокодила?
К ней подошла милая продавщица с очаровательной улыбкой. Поднесла подставочку, встала на неё и достала с полки мягкую игрушку.
— Пожалуйста, что-то ещё? — спросила она.
Нет, пока всё. Свет, ты что-то выбрала?
— Салфетки возьми влажные, у нас нет, в самолёте пригодятся…
— Точно! — Юля подошла к кассе. Кассир улыбнулась и спросила:
— Какие вам салфетки?
— Да любые.
— Юль, а смотри вот тут духи прикольные, бабушке давай купим? "Сирень". Она же такие любит. Давай?
— Давай.
Вторая продавщица вышла из-за кассы, открыла створку прилавка и достала коробочку.
— Спасибо, у вас очень милый магазин. И вы очень милые. Спасибо, — девочки расплатились и вышли. Возле машины их уже ждал влюблённый водитель такси.
— Вот сразу видно, что не наши, да, Люб? Говорок такой, слова тянут…
— Ага, Ленчик, москалики…
— Понаехали…
— И не говори…
— Bueno, vamos a casa, Philip? (— Ну что, возвращаемся, домой, Филипп?) — спросил Сергей, глядя как две женские фигурки скрылись за дверями зоны посадки. Тимур достал из кармана цепочку, подбросил и поймал.
— Qué es? (— Что это?) — спросил Сергей.
— Esto es una promesa. (— Это залог)
— Promesa de qué? (— Залог чего?)
— Exito (— Успеха).
***
Сойдя с трапа самолёта, Юля включила телефон и ей тут же пришло сообщение из банка, что счёт пополнен на сумму в тридцать тысяч рублей…
ЧАСТЬ 2. МОСКОВСКАЯ ОСЕНЬ
Шестисотый переминался с одного колеса на другое, сгорая от нетерпения. Наконец-то Она сегодня приедет! Наконец-то он увидит Её! Две недели были адскими. Фархад, конечно, водила от Бога, вернее, от Аллаха, но с Ней не сравнить. Когда он чувствовал Её маленькие ножки на своих педалях, то просто умирал от благоговения и даже позволял себе немного вредничать, вынуждая давить чуть сильнее.
Её белые носочки были самыми белыми носочками, которые он видел. С грязными кроссовками, а то и сапожищами Фархада не сравнить. А уж когда Она бралась своими нежными ручками за руль, он просто слетал с тормозов! Обхватывала своими тоненькими, нежными пальчиками его "баранку" и могла крутить им, как хотела.
Шестисотый шуранул дворниками, ещё раз протерев лобовуху, прочистил глушак, поигрался педальками и коробкой передач, помигал фарами — всё работало как часы. Вчера он специально выбирал самые грязные дороги и самые глубокие лужи, и Фархаду хочешь — не хочешь, а пришлось вести его на мойку. Ну, а как? Не мог же он Её встретить, как та свинота. Вообще, конечно, Фархад хороший мужик, но не орёл. Вот как он его помыл? Чтоб дети его так в старости мыли! Обдал струёй, дал покиснуть, пены пожалел, а потом давай смывать, грязь размазывать.
Когда его моет Она — это же полный выхлоп! Во-первых, она никогда не допускала, чтобы он был слишком грязным, а это говорило о том, что Она отличная хозяйка. Согласитесь, — отмыть засохшую гречку от кастрюли гораздо сложнее, чем если помыть кастрюляку сразу. Поэтому Она мыла его часто и качественно, загоняя в просторную мойку, где были длинные шланги с удобными распылителями, и начинался такой кайф, что никакому душу Шарко не переплюнуть.
