Вьющиеся каштановые волосы, развевались на ветру. Взгляд уже лежал на появившемся за горизонтом маяке. Сейчас парень не думал ни о чем. Можно сказать пребывал в прострации. Хорошо, что этот сутулый боцман Хартен отвлекся на попойку с другими членами главного состава, иначе бы он точно не преминул бы вдарить меж лопаток своей дубиной, сказать откровенно ему было – все равно, на каком этапе плавания они находятся.

– Илис! Ты уснул чоли? – раздался голос за спиной.

С руками, вперенными в бока, позади Илистера стоял его друг по плаванию – матрос Шанк, рослый с короткой темной стрижкой, и глупыми, но добрыми глазами.

– А я вот пытаюсь до кумекать, Шанк, как мне отцу то показать свой улов, и это за два долбанных года. – сказал Илистер.

– Повезло, что мы хотя бы живы, так и скажи старику, те восемь бедолаг похороненных в море, уж точно ничего не скажут своим родичам, Илис.

– Ненавижу тебя за то, что всегда находишь отговорки. Шанк мне кажется тебя вообще сложно сбить с панталыку. – с усмешкой добавил Илистер.

– Во как?! Если бы… Я вот на знаю вот, куда податься то на суше потом. Хоть в паладины записывайся… – пробурчал товарищ.

– Паладины?! – Илистер был так изумлён, что почти прокричал.

– Тише… Боцман ещё не надрался до конца. А что? Говорят у них там хорошее жалование, ну подумаешь что молиться надо. Словно в шторм ты не обращался к Бэлтору и Виседии?

– Все молились, может потому нынче мы здесь. Но как они тебя возьмут, если они как я слыхал берут только девственников?

– Дык, а как они проверят то? Яж не деваха какая! – усмехнулся Шанк.

– Проверят… Поверят… Какая разница, если потом как примут, всё равно нельзя будет даже заглядываться на девок. – с этими словами Илистер посмотрел на Шанка, но друг молча отмахнулся и отошёл проверять такелаж.

Илистер задумался над словами Шанка, насчет погибших моряков. Те восемь бедняг, похороненных в море, были такими же искателями удачи, как и он. Пятеро из Портвиля, один из Огварланда (крупное село недалеко от Портвиля) другие из деревушек. После раскопок на острове Гарцующий Свин (так они его после назвали) почти все слегли с кашлем и температурой. Судовой врач, своими зельями не особо помог, и спустя две недели, в числе выздоровевших не досчитались восьмерых. Семеро были матросами, а один – помощником боцмана. Моряки просто не смогли проснуться, задохнулись, не выходя из дурных объятий злой лихорадки.

Семь мешочков серебра – такова его доля, и немногим больше у Шанка. Если их продать даже самому глупому скупщику, то его отец не сможет оплатить и года аренды своей лесопилки. Даже один никчемный год, в то время как он отсутствовал почти два с половиной. При этом, команде Счастья Мерина повезло, что наткнулись на морских бродяг из Атренхила (Соседний город, более северный по отношению к Портвилю, портовый город. Многие из тамошних мореплавателей не брезговали пиратским промыслом.) до того как нашли серебро. В ином случае, их соседи вряд ли бы ограничились, обносом капитанской каюты. Можно сказать, что все прошло мирно.

Наконец Счастье Мерина, дошёл до городского порта. Капитан толкнул речь, в которой сказал, что если отправиться еще раз, то будет рад видеть их на борту. После этого друзья сошли на берег, и пошли вместе по причалу в сторону города.

– Где будешь менять? – по-дружески толкнув, спросил Шанк

– У Амориса скорее всего…

– Вот уж бред, с этого жирдяя даже краюху хлеба не вытрясти в непогоду. – продолжил Шанк

Последний раз Илистер оглянулся на корабль, который в тени вечера расплывался в закатной гавани. «Счастье мерина» скромно салютовал своим боком, и мирно отдыхал под крики чаек.

– Да уж Илис, хрен я еще за такое возьмусь. Ладно дружище я к девкам, у меня мелочь припасена. – весело доложил, Шанс. Илистер немного улыбнулся. – Судя по твоему виду, сегодня без тебя гулять придется. Ладно, скоро заскочу за тобой.

Пожав здоровенному другу в знак прощания руку, юноша угрюмо продолжил путь.

Его обступал теплый сентябрьский вечер, город поднимался за портом как огромное спрут, раскинувший свои дороги-щупальца в разные стороны. Бакалейная улица, была наиболее освещенной. Народа было немного. Лавки закрывались, понурые портвильцы спешили по своим домам. Как сквозь сон, чувствуя в ногах легкую дрожь, юноша продолжал путь по бакалейной улице, в расчёте не встретить никого из своих старых знакомых.

Мысли его всецело были заняты помощью отцу, если конечно такую добычу, можно назвать «помощью». Отца, Илистера звали Барн Гьярквист, было ему уже пятьдесят пять лет. Закоренелый портвилец и чистый сноутар, он занимался обработкой дерева на своей лесопилке за городом. С тех пор как умерла его жена – Сурна, мать Илистера, он занимался воспитанием троих детей. Илистер, был старший – ему было двадцать четыре, младшая сестра Роуз была шестнадцати лет, а самым младшим был Айнар – ему было восемь. Сурна умерла от лихорадки семь лет назад. Болезнь забрала все её силы, и Барну пришлось до четырехлетия младшего ребенка оставить работу. Помочь было некому, дяди и тёти Илистера, жили очень далеко от Портвиля. Сначала из-за долгов, Барн продал лесопилку, но потом, не имея других навыков, он не смог сделать ничего лучше, как договориться с Райном Лагсвудом об её аренде. Аренда была недешёвой, и в месяц уходило по десять золотых, а так как со временем в Портвиле открылось еще семь лесопилок, и их общее число стало приближаться к девятнадцати, то прибыль от такого ремесла, редко перегоняла аренду на пять или шесть золотых. Это обстоятельство, вкупе с наличием трех голодных ртов – было непосильной ношей. Позднее Роуз начала подрабатывать в трактире, и мыла посуду там время от времени, что давало ещё три-четыре золотых. Так или иначе, лишних средств у семьи Гьярквистов не было.

Илистер не столько боялся отца, сколько не хотел его расстроить. Барн Гьярквист был не жестоким человеком, он мог быть требовательным, но своих детей любил. Чувство долга и ответственность, которые он им привил, были гораздо важнее на его взгляд. Илистеру он всегда говорил, что тот похож на мать, килантские (основной народ из королевств: Саитерии и Гизертона) корни сделали его копну волос каштановыми. Обычно детей сноутаров и килантов называли майтландцами, их было достаточно как в Нортломе, так и в Гизертоне. Айнар и Сурна же были полностью похожи на Барна. Те же рыжевато-светлые волосы, слегка прищуренное лицо, и зеркально синие глаза.

В лавку оценщика, парень пришел уже ближе к девяти вечера. Кроме охранника у входа, никого не было.

– Как в море паренек, судя по мине, улов не особый? – спросил охранник, подергивая золотистый ус.

– На рыбе, видать больше бы получилось. – вздохнув, ответил Илистер.

– То-то и оно, времена такие парень. С собой оружия нет, надеюсь? – спросил охранник.

Показав полы одежды, Илистер проследовал вперёд, миновал лестницу и очутился на втором этаже дома, скупщика Амориса. Открыв ближнюю дверь, он зашел в просторную комнату, где сидел небольшого роста смуглый человек, с крючковатым носом и зелеными волосами, он что-то писал. Это и был Аморис. Не взглянув на гостя, он лениво махнул рукой на ближайшее кресло, и сделал вид, что дописывает своим пером, что-то важное.

– Добрый вечер. – сказал Илистер.

Подняв глаза Аморис, вперил маленькие темно-зеленые глаза на юношу, и выдавив жидкую улыбку сказал:

– Добрый вечер, молодой человек, через пятнадцать минут я закрываюсь, что там у тебя? Никак с плавания вернулся?

– Хотел поменять серебро. Оно очень хорошего качества. Семь мешочков. Деньги нужны как парусина в шторм. – ответил Илистер, не отводя взгляда от скупщика.

– Ну что же. Сейчас всем деньги нужны. Давай сюда, посмотрю. – ответил Аморис.

Приняв все семь мешочков, алтиниец поочередно высыпал их на весы, затем посмотрел на парня.

– Ну серебро вроде и правда не плохое… Могу дать двадцать пять золотых сегодня, двадцать пять на следующей неделе. – подытожил Аморис.