На карте начали появляться и другие светящиеся точки, но разных цветов. Я не успел поинтересоваться, как пилот сам, пояснил.

– Цветовое обозначение различных объектов на схеме, можно изменять для своего удобства, но в основном, принято такое изображение как сейчас на карте. Наш корабль выделяется более интенсивным свечением. Остальные – зеленые точки, это дружественные корабли. Красные – враги, синие – нейтралы, желтые или оранжевые – неопределенные или не отвечающие на вызов. Каждый корабль снабжается автоматической системой самоопределения. Он выдает специальный код и по нему, определяется, чей корабль. У тебя на шахтере, тоже было такое? – он ухмыльнулся и всего мельком глянул на меня, и я понял, что он не ждет от меня ответа. – Этот обмен сигналами между кораблями, называется – «свой-чужой». По нему определяется принадлежность корабля и после этого, он отображается на экране соответственным цветом.

– А если чужой корабль не ответит? Тогда, что будет?

– Тогда, он и отмечается, желтым или оранжевым цветом. Как ты можешь увидеть, сейчас в системе три корабля дружественных, четыре нейтрала, и один красный.

– Красный, как я понимаю, наш грузовой терминал.

– Можно и так сказать, – нейтральным голосом согласился пилот и подсветил светлую полосу, которая начиналась у более яркой зеленой точки и уходила в сторону скопления кораблей – других точек на карте. Я старался не упускать его манипуляций и видел, как он недовольно скривился и добавил. – Это, направление нашего движения.

Карта изменилась, и превратилась в скопление маленьких, ярких точек. Одна из точек, в центре карты, была выделена, обведена кружочком, и пилот пояснил.

– Сейчас, на карте показаны ближайшие звездные системы. Как видишь, все наше окружение, разбито на условные зоны, круги. Первый круг – это те звездные системы, к которым мы можем прыгнуть при наборе минимальной скорости разгона. Выбираем любую точку…, – одна из точек на карте моргнула и вокруг нее, появилось слабое сияние, а пилот продолжил, – …и отмечаем ее. Сейчас, автоматика просчитывает необходимую разгонную скорость корабля, предполагаемое количество затраченного топлива, мощность для выхода в гипер, время проведенное в гипере, и естественно, саму точку выхода. Ниже, на экране высвечивается та звездная система, куда мы планируем прыгнуть. На ней, надо указать точку выхода и окончательный расчет для прыжка, будет выполнен. В нашем случае, нам не нужен выход посредине планетарной системы. И мы вполне, можем запланировать выход на окраине системы. Потом сделаем еще один разгон и еще один прыжок.

Это понятно? – в его вопросе прозвучала насмешка, и мне показалось, что все, что он сейчас делает и говорит, он делает для того, чтобы потянуть время. Недоверие к пилоту у меня никуда не делось и внутри, опять начало подниматься беспокойство.

– Да. Не вижу ничего сложного, – ответил я.

– Это хорошо. Сейчас я включу продувку двигателей и блокировку всех выходов с корабля, – он мельком глянул на меня. – Блокировку выходов, можно включить и позже, на разгоне, перед прыжком, – пояснил он, – но мы будем проходить вблизи других кораблей и нам, дополнительные пассажиры не нужны.

Фраза прозвучала как бы с утверждением, но одновременно и с вопросом. Меня она задела и лишний раз показала, что доверять полностью пилоту нельзя.

– Верно, не нужны, – согласился я и криво усмехнулся.

Корабль, как мне показалось, незначительно вздрогнул и опять же, как показалось, начал разворот. Я посмотрел на пилота и произнес.

– В моем корабле было видно, куда мы летим. Здесь, такого не предусмотрено?

Пилот не соизволил ответить на мой вопрос, но неожиданно, вся кабина управления, а точнее мы, оказались висячими в космосе. Создавалось такое чувство, что мы сидим в креслах в космосе без всякой защиты, а передо мной, подсвечивался пульт управления. Хорошо, что сами кресла не стали прозрачными. Теперь, вместо карты планетарной системы, прямо, среди россыпи звезд, подсвечивались корабли, выделялись планеты и большие астероиды, находящиеся в непосредственной близости. От созерцания «местности», меня отвлек голос пилота с насмешкой.

– Так, привычней?

– Не совсем. Но так приятней, чем сидеть в закрытой банке.

– Та-а-ак, – протянул пилот, – нашу продувку двигателей заметили, и к нам направляются гости.

– Нас атакуют?

– Не совсем, но я бы посоветовал разгон на форсаже и всеми двигателями. Это сожрет много топлива, но имеется шанс, выскочить из зоны обстрела.

– А если начать движение и прыгнуть? – пилот посмотрел на меня с прищуром, как будто через прицел и просто кивнул головой.

– Так и сделаем. Начнем движение и прыгнем на край планетарной системы. Так обычно никто не поступает, при движущихся других кораблях, но в нашем случае, может сработать. Пока они «разогреются», пока нас высчитают, мы успеем достаточно разогнаться и уйти из системы.

Ближайшие отметки кораблей на карте начали движение в нашу сторону. Я не успел сообразить, чтобы это могло значить, как по глазам ударил свет, а когда я проморгался, на общей карте, наша зеленая точка уже была на краю планетарной системы. Как токового движения корабля я не чувствовал, но по приборам, корабль разгонялся, набирая скорость, а буквально через десяток секунд, я ощутил мелкую, почти незаметную дрожь. Я вопросительно глянул на пилота, и он пояснил.

– У нашего корабля три вида двигателей. Сейчас работают разгонные, на топливе, и одновременно плазменные. Это нам даст более быстрый разгон, но корабль сожрет много топлива, – на его лице появилась покровительственная усмешка. – Но ты можешь не волноваться. На десяток циклов, разгон-торможение, нам хватит. Обычно, при полных баках, при нормальном разгоне и торможении, хватает циклов на двадцать.

Я вспомнил своего робота, который приходилось заправлять топливом каждый день, чтобы хватило для работы. Баки у него были практически полные, и подумал, что двигатели этого корабля и моего робота схожие…, возможно, схожие. Но тут же пришло сравнение корабля и моего робота по размерам, и не произвольно, на моем лице растянулась улыбка. А я собирался предложить слить топливо с роботов и добавить в баки корабля, но потом понял, что это капля, и она не спасет, если в баках корабля закончится топливо.

– А плазменные двигатели, они тоже используют топливо?

– Плазменные? Нет. Это как бы резервные. Через три-четыре прыжка, при полной нагрузке, у них прогорает эмиттерная сетка и приходится ее менять и настраивать. Если бы ты был техником по эксплуатации корабля, тогда да, можно было бы пользоваться плазменными двигателями, а так…

Я смотрел на пилота внимательно, стараясь понять о чем он говорит. Что, или кто такие техники, я знал. Под куполом, техники обслуживали роботов – меняли изношенные части, делали заправку, профилактику…. В моей голове вспомнилась емкость с водой и пролетела мысль, как бы дополняя обязанности техников, – «поили меня водой».

– А третий вид двигателей?

– Это гиперпривод. Разгонять корабль, на нем никак не получится. Двигатель предназначен для прыжков в гипере. Двигатели достаточно капризные и главная их «болячка», это охлаждение после прыжка. Сейчас, когда мы идем на форсаже, привод не успеет остыть естественным путем, и я включил принудительное охлаждение, что повышает износ привода. По правилам эксплуатации, приводу гипера, после его использования, надо давать время, чтобы он остывал постепенно, так сказать, естественным путем. Но если мы будем ждать, нас обязательно догонят. Сейчас, мы будем разгоняться приблизительно полчаса, и прыжок будет недолгим. До следующего пряжка, у нас будет достаточно времени и привод успеет остыть,

Он смотрел на меня, и пока он говорил, с его лица не сходила довольная улыбка. Приблизительно что-то похожее было у смотрителя, когда он объяснял нерадивому шахтеру, что он плохо работает. И как правило, после таких объяснений, следовало наказание. Почему я подумал, что пилот собрался меня наказать? Не знаю, но это чувство побудило меня сунуть руку под комбинезон и сжать рукоятку оружия. Пилот сразу понял и крутанув головой, продолжил.