Восставшие штрафники рассчитывали внезапно взять оружейные склады, после чего, вооружив всех недовольных, захватить правительство Баварии, штаб военного округа, мюнхенскую комендатуру и полицай-президиум, а затем, дезорганизовав власть, завладеть городом, и при удачей всей Баварией, а после и соседними австрийскими и германскими землями. В случае неудачи они собирались отступить к границе и интернироваться в Швейцарии.

Первое им удалось, остальное нет. Охрана складов успела сообщить о нападении — в последние минуты своей жизни. Штурм правительственной резиденции, штаба округа, комендатуры и полицай-президиума был отбит после яростного боя, дорого стоившего обеим сторонам. Потерпев поражение, мятежники кинулись на вокзал, чтобы захватить поезда и уехать в Швейцарию. Но было поздно. Власти уже успели вызвать подкрепления, взявшие Мюнхен в кольцо. Уличные бои продолжались ещё три дня. Штрафники, понимая, что пощады ждать не приходится, сопротивлялись отчаянно, пока не были заперты в казарме запасного батальона, где их перемешали с землёй и кирпичами из тяжёлых гаубиц победители, разъярённые своими потерями, тоже отнюдь не малыми.

Немногие уцелевшие были в тот же день расстреляны по приговору военно-полевого суда. В их числе, помимо известных оккультистов-ариософов Рудольфа фон Зеботтендорфа и Йорга Ланца, предпочитавшего называться фон Либенфельс, хотя родился он в семье обычных бюргеров (коллеги этих двоих, Теодор Фрич и Гвидо фон Лист, по возрасту никак не могли попасть на фронт, и штрафбат им заменили тюрьмой Шпандау в Берлине), оказались бывший социал-демократический депутат Рейхстага и действующий лидер Спартаковцев Карл Либкнехт (который вместо того чтобы спокойно мотать срок за антивоенную и революционную пропаганду в каторжной тюрьме Люккау, начал писать издевательские статьи о кайзере и его «религиозном помешательстве», публикуемые в подпольной марксистской прессе, за что и угодил в штрафбат), и его боевая подруга по Союзу Спартакус Роза Люксембург (её, как женщину, в штрафбат взять конечно не могли, но она тоже не смогла удержать перо в рамках, и за оскорбительные статьи о кайзере и религии, была переведена из тюрьмы на принудительные работы в портомойку, откуда сумела сбежать, и нелегально добралась до Мюнхена накануне «путча», в котором приняла самое активное участие.

«Ну надо же! — удивился Михаил. — Верно говорят, от судьбы не уйдёшь! Кому суждено быть расстрелянным — тот не утонет. Не в Берлине, так в Мюнхене! Разве что немного раньше».

Впрочем, от этих фамилий в газетном списке его отвлекли другие, помещённые в самом конце (как лица совершенно незначительные — но только не для Климова!). Восемнадцатилетний солдатик запасного батальона, в казарме которого мятежники приняли свой последний бой, Генрих Гиммлер, и пребывавший в том же батальоне выздоравливающий ефрейтор Адольф Гитлер с Западного фронта*.

*Поскольку в этой реальности бои на Западном фронте шли иначе чем в РИ, и в целом активнее, Гитлер траванулся ипритом раньше октября 1918.

«Да ну нах! — подумал полковник, вычитав в газете эти имена. — Так не бывает! Это что же, теперь ни фюрера не будет, ни рейхсфюрера? И Третьего Рейха вместо Второго тоже не будет, и НСДАП? Хотя, с двумя последними пунктами не совсем ясно, там же и Борман был, и Геббельс, и Геринг, и Гесс, и Рём. А ещё Грегор Штрассер и его брат Otto. Хотя, эти двое вроде более вменяемые. Ладно, Николаи обещался отслеживать этот вопрос, я тоже глаз после войны не спущу. И Игнатьева напрягу на это дело».

Впрочем, Герингу нацистская карьера, теперь, похоже, никак не светила. В той же немецкой прессе, среди рыцарей набранных Вильгельмом в Тевтонский Орден, мелькнули упоминание и даже фотка обер-лейтенанта Германа Геринга, пилота-аса из эскадры «Рихтгофен», пожалованного ещё и чином гауптмана. В общем, по мнению Климова, своё повышение Герман (пока, кстати, совсем не толстый), вполне заработал — реальный герой войны, больше двух десятков сбитых аэропланов, это не хухры-мухры! «Голубого Макса» и Железные Кресты обоих классов, просто так не давали!

«Теперь получит уютный замок с леском для охоты и шикарным выездом, приличный счёт в банке, будет вести красивую жизнь, как мечтал с юных лет, делать карьеру в Рейхслюфтваффе, и даже в страшном сне не задумается ни о какой политике. — подумал Михаил, — Надеюсь. Для его же блага. До рейхсмаршала вряд ли дослужится, зато и не придётся травиться в тюрьме перед казнью».

После того как «испанка» подкосила боеспособность армии Антанты, а потом там и вовсе начались мятежи колониальных солдат, став спасением для Германии, кайзер сдвинувшись по фазе, приказал контратаковать. Наверняка его отговаривали, эпидемия все-таки, крайне заразная, но… После того как со своих должностей слетели несколько особенно неуступчивых генералов, остальные поняли все правильно и выполнили приказ.

Немцы достаточно легко отбили назад все утерянные территории. Их успехи могли быть и больше, но боясь, что эпидемия перекинется и на их войска, они продвигались осторожно, сначала закапывая все найденные трупы, а так же сжигая строения подозрительные по заразе и изолируя всех больных.

Немецкая промышленность снабжала сначала передовые части, а затем и всю действующую армию марлевыми масками в которых между слоями марли были проложены разные пахучие травы неприятные для вредных бактерий. Когда немецкие войска сунулись в Бретань, их там опять готовы были встретить европейские и американские солдаты засевшие на хорошо укрепленных с прошлого года позициях. Немцы вынуждены были отступиться.

В немецком тылу тоже были выставлены карантинные посты, а перемещения гражданских между разными местностями сведены к самому необходимому минимуму. Кроме того французы с оккупированной территории, как и бельгийцы с люксембургцами массово повалили в коллаборационисты, толпами записываясь в созданную немцами «местную вспомогательную полицию» в составе которой вооружившись палками охраняли подступы к своим городам и селениям о всех посторонних.

Вроде бы все это действовало. Вспышки «испанки» с немецкой стороны фронта были небольшими и их быстр локализовывали. Передовой немецкий опыт подхватили в Социалистической Франции (где распространению эпидемии помешало изгнание с подконтрольной правительству Анрио территории войск Антанты и отсутствие контактов с занятыми Антантой районами), и Паданской Конфедерации, где антантовских войск никогда не бывало. Хотя в федеративном итальянском королевстве на юге, где высадились войска из-за океана «испанка» злодействовала, как и на Балканах.

Игнатьев так же пояснил для чего собственно антаноиды попытались задержать Климова под Житомиром.

— А я-то гадал… Ленина приплел, все оказывается сложнее и проще…

— О чем вы, Михаил Антонович? — спросил Николай Гумилев, что так же был в курсе послания от Алексея Алексеевича.

Он собственно их и расшифровывал.

— Оказывается в Финляндии сейчас идет весьма активная борьба местных социалистов с Маннергеймом.

— Ну да, это всем известно… Газеты регулярно пишут о происходящих столкновениях и даже боях.

— Известно, — кивнул полковник. — Только я этот момент упустил, считая делом сугубо внутренним. Но противник мыслит гораздо глобальнее, чему мне еще учиться и учиться…

— И что же вы поняли?

— Антаноиды забоялись, что если РОД вмешается в эту борьбу, то социалисты победят и войдут в союз со мной.

Кстати, именно пример Франции, выбравшей социалистический путь развития, а не России (дикая страна, чего с нее пример брать? Другое дело просвещенная милая Франция), очень сильно воодушевил всех социалистов и, на взгляд Михаила (хотя он в этой теме разбирался крайне слабо), увеличило популярность социалистов если не на порядок, то в разы, а значит сделало их более сильными и активными в отстаивании своих взглядов. Подтверждением тому служила та же Болгария. Полковник не помнил, чтобы в изначальной исторической последовательности там к власти приходили социалисты.