— Мишель! Ну ты и фантазёр! Какие нафиг «летающие предки»? Да эти дикари могли «летать» только в одном случае, если их столкнуть со скалы! Какие ещё «ориентиры»? — ну-ну, завтра посмотрим!
Взлетаем с первыми лучами солнца и идём над «Панамериканским шоссе» сейчас более всего похожим на обычную грунтовку. Знаю, что эта дорога как раз и пересекает то самое плато где расположены знаменитые гелиоглифы Наска. Ещё при подлёте к городку замечаю первые «линии Наска». Это не «рисунки», но с высоты трёхсот метров тоже выглядят впечатляюще. Как пересекающиеся или параллельные абсолютно ровные линии.
А вот в двадцати километрах севернее посёлка начинается то самое зрелище, что однажды увидел в своём далёком прошлом, когда ещё и интернета не было, но зато были такие телепередачи как «Очевидное — невероятное» и «Клуб кинопутешественников». Это зрелище действительно завораживает. Опускаюсь до десяти метров, и «картинка» исчезает, кроме каких-то бороздок на земле ничего не видно, но стоит подняться на сто пятьдесят метров и на земле видны фантастические рисунки, в которых легко опознать и «ящерицу», и «паука», и «обезьяну».
Стучу по спинке кресла Альберта привлекая его внимание, а то парень как перегнулся через борт, так и не отрывает взора от земли. Мой друг оборачивается и при взгляде на его лицо меня разбирает смех. Глаза моего товарища словно два окуляра морского бинокля, если и мои такие же, то зря вчера беспокоился о покупке оптики, мы и так увидим всё! Поднимаюсь до трёхсот метров и становится понятно, что всё плато сплошь «разрисовано», но с высоты в километр рисунки уже плохо различимы. Кто и зачем их создал? Для какой цели? На этот вопрос наука не смогла однозначно ответить и в моё время. При подлёте к Лиме натыкаемся ещё на одно плато, так же испещрённое рисунками и линиями, в этот раз спирали, зигзаги, квадраты.
Наверное впервые с момента нашего знакомства Альберт заснул не сразу, а провздыхав и проворочавшись полночи. Видимо мои размышления о сгинувших цивилизациях, не оставивших после себя никаких следов, и его разволновали не на шутку. Пусть помучается, глядишь и выкинет из головы всякую ерунду, а займётся интересным делом. Может ещё знаменитым исследователем станет, без самолёта и делать нечего при обследовании этих гелиоглифов. Вот этим пусть и занимается.
А утром вновь в полёт. Сначала вдоль побережья южной части Тихого океана, а затем и северной. Через сутки ко мне присоединился мой друг и мы стали совершать по три перелёта в день, а если прыжки выходили короткими, то и по четыре перелёта случалось. Летали в основном над побережьем, любуясь шикарными пляжами и красотами предгорий. Пользуясь благоприятной погодой взлетали с первыми лучами солнца, а на ночлег иногда садились в его заходящих лучах.
Единственно что меня беспокоило, это состояние двигателя. Похоже, что свой ресурс он уже исчерпал. Иногда подозрительно покашливал или натужно хрипел, но тянул. Лезть в двигатель с осмотром и регулировками не рискнул. «Не тронь технику — не подведёт!» Лозунг из моего прошлого сейчас был как нельзя актуален, да и чем бы я смог ему помочь, не имея ни запчастей, ни ремонтной базы.
Это с топливом проблем не было, «универсальная отмычка» в виде чеков «Бэнк оф Америка» открывала любые закрома самого прижимистого владельца бензозаправочной колонки. А вот с запчастями «всё сложно», надеюсь только на дядю Альберта, у которого не только «почтово-багажная служба», но и своя лётная школа с небольшим аэродромом.
Порфёненко долетел из Мехико до Асунсьона за три месяца, нам с Альбертом на обратный путь потребовалось всего пять дней. Даже самому не верится, что смогли так быстро одолеть столь протяжённый и сложный маршрут. Так нам и с цирковыми номерами выступать нужды нет и зарабатывать «на бензин» не приходится. Как бы то ни было, но в понедельник восемнадцатого июня наш «Кузнечик», пилотируемый Альбертом, взлетев с аэродрома Кордовы через полтора часа заходит на посадку на частый аэродром его дяди в пригороде Мехико.
Перед этим опять был мой «затяжной прыжок» на максимальную дальность в восемьсот километров из Кесальтенанго в Кордову. Всё-таки отличный самолёт, этот «Кузнечик». Стоит относительно дёшево, для взлёта требуется полоса всего в сто метров, а если взлетать против ветра, то и вполовину хватит, для посадки и того меньше. Даже небольшой ровной полянки в тридцать-сорок метров достаточно, лишь бы перед посадкой кусты не помешали.
В управлении прост, в полёте устойчив, в обслуживании неприхотлив. Топливо кушает любое, лишь бы горело, да и масло при низких температурах не замерзает, если двигатель разогрет и работает. Убедился при перелёте через Анды. И почему этот самолёт не получил распространения? Непонятно! Выползаем из самолёта и осматриваем трудягу, а к нам уже направляется небольшая группа людей.
— Дядя идёт! Ой, что сейчас будет…
— Что будет, что будет… Ничего не будет! Самое страшное уже позади. Альберт, ты Дома, а это главное!
Глава 3. Мексика
Я честный человек и скажу откровенно,
Мне нравится только всё самое лучшее.
И у меня нет недостатка ни в женщинах,
Ни в деньгах, ни в любви. (песня мариачи из К/Ф «Отчаянный»)
Стою и мрачно любуюсь на раскапотированный «Кузнечик». Отпрыгался бродяга. О том, что маслопроводы окончательно пришли в негодность, а масло в моторе сочится уже из-под всех прокладок, стало понятно перед сегодняшним утренним вылетом. Но ветровой щиток передней кабины начало сильно забрызгивать маслом из двигателя ещё два дня назад, так что расход пополняли «с горочкой» после каждого прыжка, но сегодня «на дядин» аэродром после совсем непродолжительного перелёта сели уже с сухим масляным бачком. Как в полёте двигатель не заклинило, ума не приложу. Но ремонту он не подлежит, это не лечится.
Рядом со мной стоит дядя Альберта и если бы не знал, что предпоследний император Австро-Венгрии Франц Иосиф I почил в бозе почти двадцать лет назад, то решил бы, что это он и есть. Сходство с портретами императора что я ранее видел просто поразительное. Впрочем, если верить моему другу, то ветвь Виндишгрецов как-то связана с монархической ветвью родственными узами. Дворяне, блин! Все они в Европе давно уже перее… роднились.
Карл Альфред фон Виндишгрец осматривает двигатель и озабоченно «пфыкает», это его любимое междометие. Так же грозно он пфыкал при встрече с племянником и растрогано пыхтел благодаря меня за его «спасение». О том, что это я сбил Альберта он ещё не знает, мне даже интересно, как он запфыкает, когда поймёт по чьей милости «блудный сын» его брата попал в плен к «кровожадным краснокожим дикарям».
А то, что мой бестолковый друг без спроса сам тайком «сбежал на войну», только что с удивлением узнаю от этого бодрого пожилого «кабальеро». Банальная история, в которой как всегда замешена женщина и чувства. Ещё в Париже я был в курсе того, что Альберт вскоре должен уехать в Мексику, но и понятия не имел, что там его уже ждёт наречённая. Дикость какая-то, двадцатый век на дворе, но дворянские браки до сих пор заключаются по сговору между родителями или родственниками. А жених с невестой порой друг друга не знают и не видят до самой свадьбы.
Оказывается, дядя Карл не только основал авиакомпанию и открыл школу пилотов, но и своему племяннику подобрал «подходящую партию» из благородного семейства. Дальнюю родственницу из первых австрийских дворян-переселенцев ещё во времена императора Мексики Максимилиана I. И вот, уже то ли на втором, то ли на третьем свидании между взбалмошной аристократкой и «отважным пилотом» произошла размолвка по известному сценарию — «Я думала Вы Ас, а Вы У-Двас!». © После чего Альберт и рванул в Боливию доказывать своей невесте что он не какой-то там «почтальон», а самый настоящий «боевой лётчик».
Альберт уже переговорил со своей возлюбленной по телефону и уехал в дядин дом, чтоб подготовиться к встрече с невестой и её подружкой, на которой я тоже буду присутствовать. А нафига? Чтоб смог подтвердить, как он «отважно падал», будучи сбит? Так я этого не видел. Ладно, что-нибудь придумаю, до вечера время ещё есть. Сейчас надо решать, что делать с самолётом. Двигатель однозначно придётся менять, он изношен до предела. Если бы не моё обещание данное Владимиру Николаевичу побывать в Остине и попытаться разыскать его товарища, то самолёт вообще продал бы на запчасти, а сам отплыл в Нью-Йорк пароходом.
