Я бесцельно блуждала по дому, понимая, что если остановлюсь, то просто замёрзну. В горах уже третий день мело. Ветер, завывая в печных трубах нагонял жуткий страх. От того, что свежий снег завалил крышу и забил трубу я не смогла растопить камин. Его, конечно, можно было бы растопить и магией. Но уровень моей бытовой магии был близок к нулю. А дрова, сложенные аккуратными рядами, были так же аккуратно засыпаны снегом до самого верха. Я честно пыталась вытащить хотя бы парочку поленьев. Но ничего кроме приличного куска снега за шиворот я не получила. Оттого решила не тратить драгоценное тепло дома и не открывать больше двери.
И вот. Теперь хожу вдоль стен, обходя дом по периметру. У меня даже появился любимый маршрут. Мне нравилось проходить вдоль стены на втором этаже, касаясь деревянных панелей. Казалось, что они ещё хранят тепло солнечных деньков. А вот внизу холод ощущался гораздо сильнее. И в какой-то из дней я решилась прервать свои мучения. Ясно же, что меня здесь никто не найдёт. Потому нет смысла продолжать это существование. А так, глядишь, тихо умру. Частичка души, непременно Светлая, полетит к безутешным родственникам. А потом я смогу, и Разлом пересечь. Найду Ника и стану его Светлым Хранителем. От жалости к самой себе у меня потекли слезы, что не успевали скатываться из глаз и превращались в льдинки. Потому, что было так холодно, что даже собрав все одеяла в доме и укутавшись в них с головой, я все равно ужасно мёрзла. Вот когда на меня навалилась сонливость, грозящая перерасти в вечный сон, я и услышала первую галлюцинацию. Будто тот, о ком я думала не переставая все это время, волшебным образом очутился здесь. Разум понимал, что капитан Хейвуд ни коим образом не может пересечь Разлом. Но даже если бы он его пересёк и попал в мой мир, то уж найти меня здесь, на севере Королевства, в горах, что не зря зовутся Одинокими, он точно не смог бы. Потому я и продолжала преспокойно лежать на кровати, укутавшись в бесчисленное количество одеял, пледов и для верности ещё и шервинским ковром, ворсом внутрь. Вот этот кокон и сыграл со мной злую шутку. Сквозь него прорывались странные звуки: стуки, шум, мужской обеспокоенный голос. К слуховым присоединились зрительные галлюцинации. Будто кто-то, очень похожий на Николаса Хейвуда, пытался достать меня из кокона. Но я всячески сопротивлялась своим болезненным фантазиям. Покрепче вцепившись в одеяла, не позволяла достать себя оттуда. Упрямая галлюцинация всячески сопротивлялась и не желала исчезать. Я бубнила про себя заговор «отгоняй-ка», вырывая из рук наглого видения краешек одеяла. В какой-то момент полегчало. Наваждение отступило. И я вновь погрузилась в дрёму, балансируя на грани сознания.
Спустя некоторое время к слуховым и зрительным обманам чувств добавились ещё и обонятельные. Мне почудилось, что я слышу запах кофе. И даже больше! Я совершенно точно чувствую запах горячих оладьей. Вот она смерть! Напоследок всегда вспоминаются счастливые моменты жизни. И оттого в памяти всплыли чудесные оладьи капитана Хейвуда. Я так расчувствовалась, что даже всплакнула. Шмыгнув носом, вновь вдохнула аромат свежезаваренного кофе. И оладьев. И парфюма. Определённо мужского. И звуки с первого этажа, раздающиеся приглушенно из-за вороха одеял. Высунув нос наружу, а следом и остальные части тела, я спустилась на первый этаж. Галлюцинация упорно не желала отступать. Волоча на плечах шервинский ковёр словно мантию королевы, я доплелась до дверей кухни. А там… Святые Предки!
Глава 49
- Мисс Райс, вы будете оладьи с вареньем или … С чем? А тут есть мёд? Где? А, нашёл, спасибо. Так все же с вареньем или мёдом, мисс Райс?
Я хлопала глазами и проклинала ужасную судьбу, что, издеваясь над умирающей, подкидывает мне вот такие видения. Капитан Хейвуд на кухне своего погибшего отца, профессора Лагмара, ловко переворачивающего на сковороде румяные оладьи.
-Она в шоке. Не переживайте. Сейчас выпьет чашечку кофе и придёт в себя. Да, согласен! Это полнейшая нелепица. Умирать от голода возле холодильника с едой. Ну так ей же пришлось бы развозить огонь. Ваша внучка совершенно неприспособленное к жизни существо, леди Катарина. Ей просто необходимо пожить в Холодном мире, чтобы научиться обходиться без прислуги.
Я заревела. В голос.
-Не хочу в Холодный мир! Я хочу в тёплый! Я замёрзла!
Вилка встретилась с полом и послышалось тихое «бздынь». А я сбросила свою королевскую мантию и шагнула навстречу мужчине, что сурово хмурил брови, упрямо поджимал губы и буравил меня взглядом своих невозможных, зелёных глаз.
«И ямочка на щеке… И щетина ему идёт, не правда ли, Эми»…
Капитан Хейвуд в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и сгрёб в охапку. Прижав к себе так, что чуть не раздавил меня, мужчина тихо прошептал, прижавшись губами к макушке:
-Эми… Как же ты меня напугала! Ты- причина моих ранних седых волос. Почему не развела огонь? Ты же могла замерзнуть насмерть!
Я всхлипнула и теснее прижалась к мужской груди. Там, под тёплым свитером гулко билось живое, а не воображаемые, мужское сердце. Вдохнув такой сладостный для меня аромат мужского парфюма, я виновато прошептала:
-Там снег забил трубу. Я не знала, что делать.
Меня сжали ещё сильнее. А суровый мужской голос пробасил:
-А почему не готовила себе еду? Питалась в сухомятку. Нет, мисс Райс, вы совершенно не приспособлены к самостоятельной жизни. За вами нужен присмотр и уход.
-И кто же будет присматривать за мной?
Глубокий, тяжкий вздох защекотал мне шею.
-Придётся мне. Не думаю, что кто-нибудь ещё будет способен справиться с вами, леди Прайс.
Я тихо плакала, уткнувшись носом в тёплый свитер. Не знаю, сколько мы так простояли, но когда в нос забрался запах подгорелых оладьей, мужчина с сожалением выпустил меня из объятий.
-Да, чувствую уже. Могли бы и подсказать. Что значит вам оттуда не видно? Все вам видно. Не притворяйтесь, леди Катарина. Лучше подскажите, чем лечить вашу внучку. Она явно простыла. Ага, понял. Мёд. Молоко с луком. Горчица в носки?
-Нет! Только не это! С детства ненавижу, когда так делают! Я здорова! Честное слово, бабушка! Бабушка? !
Я сорвалась с места и развернула капитана к себе лицом. Он, довольно улыбаясь, достал из-за ворота обсидиановый медальон на серебряной цепочке. Сняв его, мужчина надел его мне на шею, бережно погладив меня по щеке.
-Разговаривать с самим собой довольно занятно. Ещё забавнее слышать ответ от своего внутреннего голоса. Я-Ник Хейвуд, даю своё добровольное согласие на отделение Светлого Хверда Катарины Юджины Амалии Эмилиены Прайс. Передаю все права на него внучке.
Капитан лукаво ухмыльнулся. А я заворчала:
-Так переврать слова согласия это надо было постараться. Отсебятина не приветствуется.
-Да у вас здесь все так. Поселение нужно разрешить. И в то же время Хверды подселяются и без спроса. Избавить от Хверда может лишь видящий. А такие, как я только по обоюдному согласию расстаются. Хотя и то и другое всего лишь условности.
«Это называется хорошее воспитание! Спрашивать разрешения! »
-Ба! Так ты не отправилась к Светлейшему Воителю? ! Я думала, что потеряла тебя!
«Я почти уже ушла. Свет был такой манящий, зовущий. Я уже полпути преодолела. Все таки я заслужила новую жизнь… И в тот момент, что я была готова пройти порталом в Светлый мир, услышала твой крик. Что-то во мне всколыхнулось. И я подумала, что ещё нужна здесь. Потому я отправилась в КловерлиПарк, чтобы привести подмогу»
-Ник! Ты здесь! Но как? И вообще? У меня столько всего нужно тебе рассказать! Ник! Твой отец… профессор Лагмар, он…
-Я знаю. И про него. И про деда тоже. Все это сейчас совершенно не важно. Оладьи и кофе стынут. Поговорим мы позже. Гораздо позже…
Я прикрыла глаза, чтобы справится с нахлынувшими чувствами. Навалившись все сразу они вызвали настоящую бурю в душе. А чтобы меня не унесло этим ураганом чувств, я схватилась за стоящего рядом мужчину. Он-моя опора, моя скала, мой маяк в бушующем море жизненных трудностей. И спрятавшись у него на груди, уткнувшись носом в колючий свитер, слушая ровное биение его сердца, я наконец-то почувствовала тепло, что поднимаясь от самых кончиков пальцев, расходилось волнами, расслабляя скованное льдом тело. Хотелось и плакать, и смеяться, и сетовать на бабушку, что меня оставила, не сообщив даже, что отправляется за помощью. Но самое сильное чувство, что заставляло моё сердце биться быстрее, была любовь. И когда я сама себе разрешила её чувствовать, она накрыла меня с головой, заставляя жмуриться словно под лучами ласкового солнца и дышать полной грудью. Уже до конца приняв это чувство, поняв, что оно есть и останется со мной навсегда, я тихонько прошептала:
