— Ты там как, живой? — из нерукотворного укрытия приподнялся Георгич, кашляя и яростно отплевываясь.

— Не дождутся фрицы проклятые! — из под корней упавшей ели пошатываясь, медленно выполз на свет Божий полу оглохший от близких взрывов сержант.

— Шутишь? Это хорошо!

— А? Чего говоришь, не слышу! Говори громче!

— Говорю, в роду у тебя евреев не было? — повысил голос Георгич.

— А причем тут мои родственники? — сержант, отряхивая с одежды землю. Попытался выпрямиться во весь рос, но его лицо приняло болезненное выражение, и он смачно нецензурно выругался.

— Что с тобой, зацепило? Дай-ка погляжу!

— Да не, вроде цел… Контузило слегка..

— Ну вот, а ты сомневался в моих словах, что ноги уносить надо! — Георгич оглядел бывшее поле боя и присвистнул. — А не хреново они тут все перепахали! Ни своих, ни чужих не пожалели!

— Ты что то знаешь?

— Мы же тебе рассказывали, что, все позабыл уже? А, тебя же контузило… — Внимательно взглянув на сержанта и оценив его потрепанный вид, с досадой махнул рукой Георгич. — По нашим архивным данным, в марте сорок второго вы остановили отряд фашистов, которые шли на выручку к своим. То ли кто то выжил, то ли еще как карты сложились, но кто-то сообщил немцам о происшествии, и они оперативно прислали звено Люфтваффе, которое, не разбираясь, покрошило все в труху. Насколько правдивая информация в архиве, утверждать не берусь, но там ясно указано — с нашей, советской стороныв живых никого не осталось, одни двухсотые.

— Какие-какие?

— Двухсотые, в смысле погибшие. Этот термин тебе точно не знаком — извини, все время забываю, из какого ты времени. У нас в восьмидесятых годах прошлого века, прости — твоего века, была война в Афганистане, советские солдаты выполняли так называемый «Интернациональный долг» — помощь братскому народу Афганистана. И как на всякой войне- а по другому это не назовешь, были погибшие и раненые. Погибших вывозили на самолетах, запаянных в цинковых гробах. Гроб с телом примерно весил около двухсот килограмм, отсюда и название — «груз 200». Трехсотыми называют раненых, по смыслу- раненый и два сопровождающих его весят примерно триста кило. С тех пор названия прижились, и на войнах, и в книгах и фильмах потери всегда обозначали такими цифровыми аббревиатурами. Так что, сержант, у тебя сегодня в каком-то роде второй день рождения! Поздравляю!

— Спасибо за здоровый сарказм. Ты гляжу- умный, начитанный, городской, похоже… Давай-ка так сделаем — я временно передаю тебе командование, благо все равно подчиненных поблизости не наблюдается, а я контуженный. А от тебя хоть какая то польза имеется. Да хотя бы от знаний твоих! — добавил твердой решимости в голос сержант, видя колебания Георгича.

— Хм… Весьма неожиданно!

— Не хмыкай, я не шучу. Только пользы дела для! А со своими воссоединимся, тогда и назад обернемся! Договорились? Хорошо! — оценил он нерешительный кивок собеседника. — Так что делать то будем, товарищ новоиспеченный командир? И это… у тебя выпить есть?

— А ко времени ли пьянствовать?

— Так ты же сам сказал — День рождения. Надо отметить!

— Ну, некая логика в твоих словах присутствует, хоть и говоришь, что контузило. Короче! Слушай мою команду, сержант! Перво-наперво: осмотреть позиции с целью выявления и сбора трофеев. Если что то непонятное обнаружится, или странное… Короче- то, что не сможешь идентифицировать, ну, блин, опознать — сразу меня зови! Второе: осмотреть и оценить разрушения жилищного фонда! Ну землянка твоя, где ты был расквартирован: посмотреть — не пострадала ли она при бомбежке и пригодна ли для дальнейшего использования по назначению! — поспешил растолковать свой приказ Георгич, видя непонимание в глазах сержанта.

— Есть! Разрешите выполнять, товарищ… А кто ты кстати по званию, как к тебе обращаться?

— Прапорщик.

— Брешешь, поди? Прапорщики у нас были только в Царской армии, их еще в семнадцатом году отменили!

— Опять- двадцать пять! А к твоему сведению — первого января семьдесят второго года это звание в Советской Армии снова вернули!

— Так это когда еще будет? А сейчас как к тебе при бойцах обращаться? Солдаты точно не поймут! Либо за шпиона глупого примут, который толком не разобрался в табели о рангах, а туда же — шпионить полез! Такого возьмут под локоток, отведут в лес, где воздух чище да и шлепнут без суда и следствия по закону военного времени, либо примут за прихвостня белогвардейского старорежимного, с тем же предсказуемым результатом!

— Хм… не подумал. Давай зови меня мичманом, это звание аналогично прапорщику, только морское. Так доступней для разумения?

— Вполне! Разрешите выполнять, товарищ мичман?

— Выполняй!

Георгич присел на ствол поваленной ели, той самой, под вывороченными корнями которой они с сержантом укрылись от вражеского авианалета, пошарив по карманам, выудил помятую после последней переделки пачку сигарет и зажигалку, и неторопясь закурил. После недавно произошедшего выброса в кровь адреналина горьковатый сигаретный дым успокаивал, заодно разбавляя своим мягким ароматом резкий удушливый запах недавнего боя, который даже при наличии слабого ветерка не торопился рассеиваться и покидать поляну. Покуривая и краем глаза наблюдая за сержантом, который пошатываясь и прихрамывая после недавней контузии обходил поле брани в поиске трофеев и просто полезных вещей, Георгич задумался, пытаясь по давным- давно вбитой в подкорку мозга привычке все анализировать и раскладывать все по полочкам вычленить главную мысль.

«Так, вроде все идет по старинному сценарию — колонна, атака, бомбежка. Единственно- там все погибли, тут — сержант выжил. Мистика? А то что я тут сижу, а парни там — не мистика? Пройдемся дальше — портал вроде как давно функционирует, пропажи людей еще во времена революции были. Факт? Теоретически да — факт, но не подтвержденный. Далее. Почему портал закрылся? Не предназначен для частого использования? Не факт — в гражданскую целый отряд сразу пролез. Факт? Не уверен — слухи, свидетелей нет. Дальше. В первую ночь, когда мы у костра сидели и парни пьянствовали- что странного было? Правильно — трассеры летали, а звуков пальбы особо не было. Дальше. Серега гильзы находил, от парабеллума свежие. Пальбы не было, а гильзы есть. А Мишаня с Лехой наоборот пальбу очередями слышали, еще при подъезде, днем. Объяснение? Вижу два. Либо кто то еще на нашу сторону провалился, и пуляет там из нарезного автоматического, либо портал существует не в единственном экземпляре. Возьмем на заметку, как вариант. Блин. Еще один вариант возможен — портал один, но он перемещается. Это хуже. Как и где его искать? Нет ответа! Еще вариант: портал закрылся, но потом откроется в другом месте. Опять плохо. Как его искать? Он же невидимый!»

— Эй, мичман! — отвлек Георгича от мыслей сержант. — Иди подсоби!

— Что такое?

— Да трофеев набрал, один не унесу. Иди — поможешь!

— Да иду. — Новоявленный мичман отбросил догоревший до фильтра окурок и поспешил на помощь. — Ну нихрена себе, сержант! Ну ты и хомяк! — восхищенно произнес он, глядя на согнувшегося под тяжестью поклажи бойца, на плечах у которого висело несколько автоматов и винтовок, рядом лежало два немецких пулемета и несколько коробок с патронами.

— А это еще что? — кивнул Георгич на несколько ящиков, аккуратным штабелем лежавших неподалеку. Погруженный в свои мысли, он даже и не заметил, как сержант несколько раз подходил, сваливая в кучу затрофеенное добро из грузовиков.

— А это гранаты и запалы к ним. Пойдем, там в грузовике еще несколько таких же осталось, а еще тушенка, сало и несколько бутылок шнапса! Я один все не дотащу, а бросать крестьянская жилка не позволяет!

— Живых там не осталось, в кузове? — кивнул Георгич на грузовик с разорванным в клочья тентом.

— Были. Парочка.

— И где они?

— Да все там же. Только уже не живые.

— Странно. Я выстрелов не слышал.

— А зачем патроны переводить? Я их ножичком пощекотал, и тихо, и патроны съэкономил.