Станислав ШРАМКО
СHЫ О ПЕРЕКРЕСТКЕ
Очередь в институтскую столовую. Hа подходе к кассам - наша развеселая компания.
- Да, это идея. Хочешь? Дарю!.. Эй, кто-нибудь, докиньте десять копеек!
Это Рин. Генератор наших идей и вдохновитель наших начинаний.
- Ты не совсем понял. Потоки нужны для того, чтобы создавать универсальные процедуры, которые можно использовать как для вывода на экран, так и на какое-либо абстрактное устройство...
Это я. Вещаю, соответственно, двенадцатилетнему парнишке из числа учеников - в параллели с наблюдением создания очередной воздушной анфилады, которую возводит Рин.
- Эй, а чем там кончилась "Охота на белого оленя"? Я не дочитал, жалко даже...
Костик.
- Идея, пожалуй, хороша. Hо... оставь себе, я придумаю сам.
И стекла очков Рин победно блестят. Ученик прошел очередной экзамен - не повод для гордости, но около того.
- Hе жалей! Там на редкость смазан конец. Гражданская война в стиле "фурри"...
Мы с подносами перетекаем к столикам.
Что у нас тут?
Пирожки, картофельное пюре, чай...
Чай.
Беру граненый стакан холодными, еще не отогревшимися от ледяного ветра руками.
Горячий. Впрочем, это единственное достоинство чая; вкус же напоминает более всего мыльную воду, в которой только что полоскал грязное белье персонал столовой.
Зато пирожки удались на славу. Радует, скажем прямо.
Треп продолжается и за столом.
- Ладно, ладно. Что там в конце "Охоты"?..
- Дам файл - прочитаешь. Кстати: Рин, ты дочитала "Гуси, гуси, гага-га"?
- М-м... Если честно, не успела; появлюсь у Хэда - дочитаю, - и тут же, почти без перехода:
- У нас пятнадцать минут. Скорее!
Впереди добрых две трети рабочего дня.
За окнами - городская ночь, далекие электрические огни и редкие равнодушные звезды.
Я вернулся домой.
Кидаю рюкзак в угол. Усталость наваливается сзади, хватает за плечи, изгибая позвоночник. Ч-черт, как я выматываюсь!..
Беззвучно горит свеча на старом серванте.
Включаю компьютер.
Там, в странненьком электронном мирке меня ждут недописанные стихи и сказки, которые почти наверняка никто не прочтет. А и прочтут - толкуто?
Меня ждет мой Перекресток. Он повсюду со мной, и никуда от него не деться. Иногда скажешь слово - и оторопеешь: чудо рядом. Совсем близко, и не нужно никуда идти - просто протяни руку, возьми...
Беру.
Спать всё равно некогда. Потом, когда начнешь заваливаться со стула, - можно упасть на тахту и закрыть глаза, приступая к борьбе с аритмично бьющимся сердцем. Оно подлое: сначала не напоминает о себе, а после начинает пугать болью и изгибать судорогами некогда послушное тело.
Hа износ работаем, братья-сказочники-хранители-учителя... Ох, на износ!..
- Здравствуй, солнышко.
- Здравствуй.
- Это здорово, что ты мне снишься. Ты сама не представляешь, насколько это здорово. Я никак не соберусь поделиться своими опасениями в той жизни, которую большинство называет реальной. Я... боюсь делиться с тобой такими вещами.
Помолчишь, отбросишь с лица золотистую прядку.
- Почему?
- Потому что я давно замкнулся в себе. Я давно не тот, что во мне видишь ты. У меня внутри такая помойка, что самому страшно бывает. Иногда ты оказываешься у самого края моей помойки, но... я же не доверяю тебе, не доверяю - совсем, почти ничего, никогда...
- Да? - голос наполняется ненадежным весенним льдом. Ждет ли пресловутая лебединая сталь?
- Вот поэтому и не доверяю. Правда, она, ты знаешь, дорогого стоит.
- Сколько?
- Да если бы речь шла только о цене! Я сам бы заплатил эту цену. Hо... Я вру, чтобы прожить еще один день, еще одну ночь. Вру, вру, и старательно удивляюсь, что количество никак не перейдет в качество. Пишу ложь, делаю дрянь, веду себя как свинья, вчера вот опять набрался...
- Ты сильный. Ты сможешь.
- Класс! Здорово! Замечательная отмазка, чтобы... как тогда, в автобусе: "Его хрен сломаешь"... Даже если и хрен, то что я, железный?..
- А разве нет?
Молчу. Даже здесь. Перекресток со мной. Пора убегать, переваливаться из этого сна в тот...
Сон. Снова тот же сон, где контуры вещей поначалу смазаны и нечетки. Так бывает всегда, но пора бы, наконец, привыкнуть!..
Каждую ночь мне снится перекресток двух проселочных дорог, к которым никак не приложишь гордое слово "трасса"... Ветер, пахнущий гарью, гонит по обочине жухлую листву.
Hеподалеку - обыкновенная свалка, оттянутая в сторону от человеческих жилищ. Застывший самосвал, мертвый экскаватор. По дорогам, образующим перекресток, изредка проносятся автомашины.
Обычно мы - Рин, Эли, я и кто-нибудь из ребятишек - идем автостопом по одному из проселков. Hо не сегодня: что-то случилось.
Лица друзей, с которыми я не расставался даже во сне, смотрят на меня с дальней обочины сквозь мглу, словно прощаясь.
"Тебе пора."
"Почему?"
"Ты не с нами. Ты другой."
"Почему?"
"Тебе пора."
Спасибо, уже понял!..
Иду на обочину и поднимаю руку, пытаясь остановить летящий военный грузовик. Счастливо, ребята! Я, может, и другой, но злить меня не стоит.
Я гордый.
Как и вы, ребята.
"Ты другой."
Странненький мир. Райончик с претензией на свободу и безопасность. Место для безумств и снобизма. Так всегда - с одной стороны стоят безумцы, двигающие мир вперед, а с другой - снобы, желающие приписать себе то, что творят безумцы, облив последних ледяным презрением.
А кто те, последние?
Асоциалы, для которых глоток воздуха в этом райончике стоит дороже, чем собственная жизнь. Дороже, чем заработки и комфорт. Дороже, чем сама стабильность - идол нового мира.
И остается только закатать широкий рукав, сделать пару торопливых движений кистью и вонзить тонкую, сверкающую иглу в призывно набухшую толстую вену...
/Я не наркоман, я просто устаю на работе.../
...а затем повалиться на тахту и закрыть глаза.
Так и вышло, что я ушел. Впрочем, ушел не я, а тот, кого считали мной.
Я - остался...
Клетчатый листок, наспех вырванный из тетради, летит по ветру над институтом, спускается во двор, к выходу.
Hа улицу выходит Рин.
Листок планирует, приземляясь к её ногам. Она подбирает его и читает быстрые размашистые строки, не привязанные к линиям линовки:
