что ни день, то мне нужно выйти в пляс,

нужно выйти в круг и сжигать врага.

что ни день, то нам стало мало нас,

это черт глядит, спрятавши рога.

это воет волк, это ветер спит.

это лес в ночи не колышется.

тростниковый дом хорошо горит,

хорошо дышать, плохо дышится.

это берег крут, это дёрн да ил,

это почвы срез, да Луны кусок.

это в рёбрах бес нас подговорил

посидеть в лесу хоть часок.

в сердце вырос страх, опоясал страх,

сжал запястья, хрупкую грудь сковал.

я иду пою обо всех ветрах,

о начале войн, о конце начал.

это я сдаюсь, больше нету сил,

больше ночи нет, зорька занялась.

это страшный лес, это горький дым.

это просьба, нет, это злой приказ —

не ходите в ночь, не хотите спать,

не любите нас, мы переживем.

мы уйдём туда, выстроим опять

тростниковый дом.

делай что-то – бери и беги, бери и беги.

жизнь поставив на автопилот – не выйдешь

сухим из воды, примем сначала на ход ноги,

посмеёмся, прицелимся – выше крыши,

прыгнем выше головы, галопом через ограду,

через тернии к звёздам, через кладбище —

в детский лагерь, или в какой другой, где гады

живы ещё, сидят ещё, ищут-свищут тебя ещё.

будешь выскочкой – приготовься падать

с высоты гаражей или полёта птичек,

дамы и господа, сегодня вам на радость

ничего не сделаем, просто сгорим, как спички.

Жизнь в замкнутом телесном пространстве

не соответствует ожиданиям вообще.

свет искажает палитру красок,

луч преломляет природу вещей.

окна запахиваются, чтоб не продуло,

дверь запирается на замок.

за пятьдесят с лишним лет интересней стула

найти ничего не смог.

здравствуйте, барыня, здравствуйте, барышня,

позвольте вас осквернить,

тело земное – драконья башня,

пещера, где сталактит

свисает китайскими колокольцами,

свищет, как соловей.

я, как змея, играючи, кольцами

обвил и сделал тебя своей.

Вопреки предписанию на тюбике зубной пасты —

выбираем тройное бездействие.

маленький пасует пред ликом властным,

падает, пропадает, прелюбодействует.

как ни крутись, как ни крути педали,

не положено больше – большего не дадут.

предположим, возрадуешься тому, что дали,

налоги, инспекторы, дети, инквизиторы – тут как тут.

в айти не сунешься, но куда ни сунься – везде айти.

маленький спасается бегством от груза тени,

собственные мысли, куда ни ткни, некуда идти,

плешь проел, за проезд передаёт неврастеник.

психологу отвалил маленький половину зарплаты,

чтобы разобраться в том, что внутри бушует.

рыцарь стягивает со скрипом латы,

сам себе аплодирует, сам себя отпевает, сам себя поминает всуе.

Неблако разродилось снождем,

женщина-вамп в голубых колготках

спрашивает, спрашивает кого-то,

чего мы все, собственно, ждём?

отчего мы не делаем головокрут,

ни по часовой, ни против движения?

в голосе угадывается раздражение,

женщина-вам взбирается на оголенный прут,

через который ведут к домам электричество,

через который сообщаются с космосом,

женщина-ва расплетает косы, сон

снится полу-человеку неприличный.

бьет током, только в бок, только бог

способен узреть, как женщина-В,

обезображенная, делает стойку на голове,

и кричит, что никто не поселится между ног.

женщина спускается с крыши в костюме

защитном, с мечом, говорит: я такое видела!

говорит: всем воздастся, да по делам,

и на страшном суде все склеится в сумму.

спрашивает женщиновек у собеседника:

вот вы прождали полжизни в тупом бездействе,

отчего и вам наверх не подняться? лезьте!

но он схлопывается и исчезает, бедненький.

Что ты делаешь?

Я наряжаюсь и крашусь.

что ты делаешь?

пытаюсь забыть вчерашнюю

что ты делаешь?

боль, которая режет.

что ты делаешь?