Трагикомическая сказка для взрослых

Действующие лица

Старик – Баба, подслеповатый старый пастух.

Старуха – Апа, жена пастуха.

Отец – Ата, сын старика и старухи.

Мать – Ана, жена Аты.

Балес – сын Аты и Аны. В 1-й сцене – картавый ребёнок лет пяти. Во

2-й и далее – юноша.

Хан – правитель страны.

Советник – чиновник при дворе хана.

Дева – Алтын-Шароб, богатырская дева.

Толпа – голоса людей за сценой.

Птицы – голоса птиц за сценой.

Место действия – горы и степи.

Время действия – незапамятные времена.

Действие первое

Сцена первая

Одинокая юрта в степи. На горизонте синеют покрытые тайгой горы. В другой стороне видны сторожевые башни большого города. Возле юрты старик Баба и Балес. Старик поёт песню и мастерит деревянный меч. Балес подпевает. На треножнике греется большой казан с крышкой.

Старик. Никакой ведь нет причины.

Балес. Никакой ведь нет причины.

Старик. Ей тут сохнуть без мужчины.

Балес. Ей тут сохнуть без мужчины.

Старик. Хана нового найти… (Роняет нож, наклоняется и не может выпрямиться). Ох… Балес, помоги мне распрямиться.

Балес помогает старику распрямиться, хлопает его по спине.

Балес. Так лучше мой, ата?

Старик. Я дедушка тебе, а не отец. Ещё похлопай.

Балес хлопает старика по спине.

Старик. Пожалуй, хорошо. (Подаёт Балесу меч.) Вот деревянный меч! Играй, пока другие времена не заменили беззаботных лет. Я скоро не смогу держать в руках камчу и повод. Поэтому, Балес, заботиться о нашем стаде тебе придётся самому.

Балес. Баба, я не хочу быть пастухом. Когда я вырасту, я стану воином, как мой отец! (Вступает в бой с воображаемым противником.)

Старик. Все мальчики так говорят, когда затеют ратные забавы. Однако жизнь распределяет назначения не по желаньям нашим, а по местам, предписанным судьбой. Вот твёрдою ногой на землю встанешь и пройдёшь немного своей дорогой, тогда и поглядим.

Балес. Меч плохо рубит. Дай камень, я наточу клинок.

Старик. Вот, держи. (Наклоняется за точильным камнем и с трудом выпрямляется.) Ох, как много немощей под старость окружает пастуха. А ведь когда-то и я резвился в степи, как жеребёнок беззаботный. Подрос, отправился искать богатства. Но не нашёл. Женился и дни стал коротать простой, безвкусной жизнью скотовода.

Балес. Что было дальше, дедушка?

Старик. Потом родил Ату. С тех пор я всем доволен был. Но вдруг пришли плохие времена… Ты думаешь, я превратился в ворчуна под тяжестью прожитых лет? Нет. Ты погляди, как мало осталось у нас овец.

Балес. Баба, я их сегодня сосчитал.

Старик. Каков был результат?

Балес. В этот раз хватило пальцев на руках.

Старик. А скоро в наших ковылях совсем не встретишь ни людей и ни скота. Тех пастухов, что по моложе, уведёт советник в ханские войска. Оставшихся овец поделят меж собою вражеская дикая орда и волки. Их надо б защитить, да нет уж сил. Да и какой, скажи мне, воин из безропотного степняка? С мечом и стрелами, чтоб научиться ладить, да так, чтобы случайно не ранить себя и родичей своих, необходимо много упражняться. А где все эти силы и время пастуху найти? Днём силы ему нужны пасти отару, а ночью…

Из юрты выходит старуха.

Старик (заметив старуху). Ночью пастуху нужны силёнки, чтоб ублажить родную жёнку!

Старуха. Вот самохвал. За столько лет на узенькой циновке с ним пролежали все бока, а всего-то и налюбили, что одного сынка. Да и того забрали в войско. (Безуспешно пытается сдвинуть с казана тяжёлую крышку.)

Из юрты выходит мать. В руках у неё рубаха отца.

Старуха. Невестка, подойди сюда! Помоги мне сдвинуть крышку с большого казана.

Мать помогает старухе сдвинуть с казана крышку.

Старик (подходит к казану). Как вкусно пахнет! Наверно, жирную шурпу сварила нам Апа. (Подтягивает свалившиеся шаровары.)

Мать садится у очага. Срезает пуговицы с рубахи отца.

Старуха. Подвинула чуть-чуть и села! На траву циновки постели, расставь посуду… Мы собираемся сейчас обедать. Зачем ты принесла сюда цветные лоскуты?

Мать. Мне нужно праздничное платье. Я платье сшила, а пуговичек медных нет. Вот с рубахи срезать старые решила.

Старик. Так деревянные поставь. Я к вечеру тебе большой мешок нарежу пуговичек деревянных. (Подтягивает свалившиеся шаровары.)

Мать. Нарежь. И пускай старуха их тебе пришьёт на шаровары.

Старуха забирает у матери рубаху.

Старуха. Рубаха моего Аты?

Мать. Рубаха без нужды ему. Он не вернётся.

Старуха. Паршивица! Срезают пуговицы с одежды тех, кто умер!

Мать. Мой муж пал на войне.

Старуха. Никто его не видел мёртвым. Он возвратится!

Мать. Нет, старая, ты знаешь всё сама. Он не вернётся!

Старуха. Знаю, что у тебя характер скверный, и ты всегда хотела избавиться от моего Аты.

Мать. Характер ни при чём. Мне уготована другая доля.

Старуха. Какая же?

Мать. Я буду королевой!

Старуха. Сама распорядилась волей Неба?

Мать. Не сама. Мне в детстве предсказал такую долю старый манихей.

Старуха. Выходит, он угадал: ты стала королевой кухонных черепков и медного казана.

Мать. Над предсказанием монаха потешаться грех. Слезами может обернуться этот смех.

Старуха. Пока нет похоронного письма, ты нашего Аты жена и мать Балеса!

Мать. Ваш сын обманом привёл меня на брачную постель. Он обещал: я буду жить как королева, а сделал равной средь баранов и ягнят. Так знайте, я вам не овца, которая по зову пастуха идёт на пастбище и водопой. Или, когда проголодается его семья, безропотно становится под нож. Я человек и вправе выбирать сама как жить и что мне делать!

Слышен приближающийся топот копыт, ржание коня. Приходит советник.

Советник. Ты стала ещё краше, Ана! Верно говорят, что расставание влюблённым не помеха.

Старуха. Кто ж тут влюблён из нас?

Советник (старухе). Не суйся в разговор, старуха!

Старуха. Уж не в меня ли, случаем, влюбился советник хана?

Советник (старухе). Оглохла, что ли? Когда советник хана говорит: кто без чинов – молчи! (Замахивается на старуху плёткой.) Иначе засеку. (Матери.) Ай, хороша! Жаль, некому назначить правильную цену за эту красоту. А уж тем более узнать, на сколь ты хороша, когда с себя одежды снимешь. Пойдём со мной в столицу. Там, в обрамлении моих достоинств, природный самоцвет засветит во сто крат!

Мать. Не боишься, что твой шербет лукавый услышат уши Неба? Кто по степи гулять пускает без надзора сахарные речи, вдруг может поперхнуться сладким.

Советник. Не волнуйся, Небеса благоволят мне, а в наших ковылях нет тех, кто бы советнику осмелился перечить.