Увидев караван, сбрасывали ФОТАБ, и пока она, покачиваясь под парашютом, заливала окрестности нереальным, иссини-белым светом, вставали в круг и долбили караван из курсовых и бортовых пулеметов. Если караван сильно огрызался, пускали в ход НУРСы, потом приземлялись для досмотра и сбора трофеев, по которым составлялась отчетность об эффективности проведённой операции.

«Шмели», вспоров воздух над нами, ушли в сторону Арчи — небольшого городка провинции Кундуз, который располагался рядом с границей СССР по реке Пяндж и являлся перевалочным пунктом наркоты у духов.

По данным разведки здесь караваны с наркотой делились на мелкие группы и в разных местах переходили границу. Даже если удавалось переправить только каждый пятый килограмм опия и, тем более, героина, то все затраты окупались, принося душманам значительную прибыль, заодно приучая граждан СССР к «белой смерти».

Вертолеты ушли, но группа ещё минут десять лежала, не шевелясь, и только потом по команде командира двинулась дальше. Практически совсем стемнело, но Муха уверенно шёл по склону, каким-то чутьем выбирая путь. Мухтар был родом из Семипалатинска, по меркам Союза мы с ним были почти земляки. В детстве Муха часто гостил у деда в предгорьях Тянь-Шаня. А дед у него был мастером спорта по альпинизму. И не удивительно, что к срочной службе у Мухи было за плечами два семитысячника и огромный опыт хождения по горам.

Уже при свете луны вышли к небольшому кишлаку и аккуратно стали его обходить стороной. Хоть Аллах и предписывает правоверному ночью спать, но всегда может найтись полуночник, который может заметить нашу группу. И тогда вся операция полетит к чертям.

Мы находимся на чужой территории. Любой встречный: пастух, путник, бача, дервиш, кому мы попались на глаза, тут же сообщит первому же увиденному моджахеду о шурави, вне зависимости от партии и отряда, к какому тот принадлежит.

Когда происходит такая встреча, возникает вопрос, что с этими «зрителями» делать. Казалось бы, самый простой выход — в расход. Только то, что было возможным во время Великой Отечественной войны, здесь не подходило. Здесь мы исполняли интернациональный долг, здесь мы защищали афганский народ, а не воевали с ним, не смотря на то, что для большей части этого народа, особенно в сельской местности, мы были чужаками, которые с оружием в руках пришли на их землю. Да к тому же еще и неверные. Поэтому сам не можешь убить, расскажи о шурави тем, кто сможет.

В такой обстановке при таких встречах поступали по-разному. Кто-то брал пленников с собой, чтобы отпустить перед эвакуацией. Кто-то связывал и уходил из квадрата, путая следы. Кто-то сразу вызывал эвакуационный вертолет. Из последних пяти выходов на караван, в которых я участвовал, два раза из-за мелких пацанов, которые непонятно что делали в горах, пришлось эвакуироваться, прекращая операцию. Другие действия с большой вероятностью привели бы к боевым потерям.

На точку пришли уже под утро. Хорошее место для лежки группы нашел Муха. На него правда претендовала большая гюрза, выбравшая на камень под первые лучи солнца. Серое, словно припорошенное пылью, кургузое туловище, свернутое в тугую пружину, выразительная голова, похожая на заржавленный наконечник тяжелого копья, немигающие глаза с вертикальным зрачком холодно разглядывают «заклятого врага».

Мухтар, недолго думая, навел на змею ствол автомата с ПБС. Звук затвора и удар пули о камень был громче самого выстрела. Отстрелив змее голову, Муха ловко подхватил свободной рукой дергающееся в конвульсиях обезглавленное тело, направив струю красной крови в рот. Сделав пару глотков, передал змею мне. Я не стал отказываться. Кровь змеи — это и питье, и еда. Виталий добил остатки.

Муха, забрал у Ямы тело змеи и достал из разгрузки нож:

— Сейчас кожу сниму, потом ремень сделаю.

Пока к месту стоянки подтягивалась группа, Мухтар уверенно снял кожу чулком, а мясо быстро разделил на весь отряд, как приятное дополнение к сухому пайку. От мяса не отказался никто, съели сырым, даже без соли. Кстати, не такое уж и плохое мясо, даже вкусное. Командир, выставив дозоры, приказал остальной группе отдыхать два часа.

Я перед тем, как лечь, решил осмотреть место для засады, которое выбрали до этого по карте. Скрываясь за валуном, начал осмотр. Предварительно прикинув, что место было очень хорошее. В этот момент ко мне осторожно подобрался командир.

— О чём думу думаешь, Ермак? — шутливо, но очень тихо задал он вопрос.

— Прикидываю, как засаду организовать, товарищ старший лейтенант. Пулеметы здесь, здесь, здесь и здесь, остальные — широким фронтом по этому балкону. Сюда ставим МОНку для головного дозора. Дальше десять МОНок для каравана. Одновременный подрыв и дальше свободная охота. Забьем всех, они у нас будут, как на ладони. Склон заминируем растяжками и картошкой*, чтобы не смогли к нам подобраться наверх. Так и забьем.

* это граната с выдернутой чекой, присыпанная землей или камнями так, чтобы спусковой рычаг на честном слове держался. Ногой задел — взрыв.

— Не плохо, Ермак, но поступим по-другому. Расположимся не здесь на балконе, а на противоположной террасе. До тропы, по которой пойдет караван будет всего метров сто пятьдесят — двести. Разбиваемся на две группы по восемь человек с расстоянием между ними в двести метров. Там и там, — Хан показал пальцем на точки террасы, где планировал разместить отделения спецназа. — В этом случае первое отделение будет бить в лоб каравана, второе в хвост. Организуем что-то вроде огневых клещей. Когда духи поймут, что по центру относительно безопасно, то пойдут там в атаку, где их встретит минное поле, которое на тебе.

План был рискованным, но старший лейтенант Ахметов зарекомендовал себя удачливым и грамотным командиром. Потери тех групп, которые он водил на задания, были самыми минимальными в отряде. Во всяком случае, двухсотых грузов за ним пока не числилось. Трехсотые были, но очень редко. Хан берег своих бойцов.

Я достал из разгрузки блокнот с карандашом и начал быстро составлять схему минирования. Командир внимательно смотрел за моими пометками.

— Ты МОНку для головного дозора хочешь в тех кустах поставить?

— Да.

— А если дозор их проверит?

Я задумался и ещё раз внимательно осмотрел тропу.

— Товарищ старший лейтенант дайте бинокль.

Осмотрел тропу и террасу через оптику.

— А если под тот валун подложу «громыхалку». Подрыв, как начало атаки. Валун за собой камнепад вызовет, который накроет головной дозор. Дальше вдоль тропы с удалением десять метров высаживаем МОНки в одну строчку, с интервалом метров двадцать, а склон минируем растяжками и картошкой, — предложил я новый вариант, быстро рисуя схему.

Командир осмотрел через бинокль тропу, террасу. Задумчиво потёр указательным пальцем нос.

— Хороший вариант. Сколько времени на минирование понадобится?

— За пару часов управимся, — ответил я, имея в виду себя и ещё пару человек из группы, которые будут помогать мне, устанавливать смертельные гостинцы.

Караван пришел только через двое суток. Двое суток, когда днем изнываешь от жары, а ночью зубы начинают от холода выбивать чечетку. Я уже даже начал сомневаться, что караван придёт вообще, но он пришёл. И это был не караван, а караванище. Через оптику СВД я насчитал почти сотню ослов с погонщиками, которых охраняло больше сотни моджахедов и каких.

За время боев удалось повидать разные душманские отряды. В своей основе это были племенные ополчения, одетые кто во что горазд и вооруженные по-разному. Кто древними БУРами производства еще прошлого века, некоторые по вооружению не уступали афганским правительственным войскам, но таких было очень мало.

Один раз пришлось пережить нападение на колонну фанатиков-смертников. Осужденные шариатским судом за какие-то прегрешения, они в составе штрафных отрядов нападали на хорошо укрепленный советские гарнизон или охраняемую с танками и вертолетами колонну, чтобы, если повезет, героизмом и пролитой кровью заслужить милость Аллаха и прощение правоверных.