«Здравствуйте, Татьяна. Я знаю, что вы являетесь близкой подругой Тихоновой Анны. Вы возможно меня не помните, мы виделись всего пару раз на новогодних каникулах, но мне хотелось бы просить у вас помощи и совета. К сожалению, нам не удалось с Аней нормально поговорить после окончания стажировки и на данный момент я не могу найти в себе силы и уверенность, чтобы лично обратиться к ней, в силу обстоятельств нашего последнего разговора. Я могу только сказать, что до сих пор не вижу жизни без Ани, как ни стараюсь отвлечь себя работой. От ее подруги Олеси, я узнал, что ни на какую работу в Китае она не согласилась. Я повел себя как дурак и очень сожалею об этом. Подскажите, как близкий ей человек, есть ли у нашей пары хоть какие-то шансы на воссоединение? Со своей стороны, я готов на все, чтобы она вновь стала моей невестой. И если у нее осталась хоть капля любви и тепла ко мне, я готов преодолеть все, лишь бы мы снова были вместе. Мне лишь нужно узнать есть ли у меня этот шанс и в этом я прошу помощи у вас, Татьяна.»

Аня несколько раз перечитала содержимое письма, стараясь не упустить ни одного слова, ни одной запятой. Затем прочитала ответ Тани, обещавший всевозможную поддержку и содействие. Немыслимая смесь чувств наполнила сердце Ани. Злость на молчавшую до сих пор подругу, сливалась с переливами красок из любви, нежности, счастья и в тоже время страха перед будущим. Счастливыми мыслями, она боялась спугнуть положительный исход этой истории. Привычка страдать давно укоренилась в ней, сменив позитивный настрой и везучесть. Неужели теперь все снова изменится к лучшему, по крайней мере сегодняшний день был явно самым счастливым с того момента как девушка узнала о болезни матери.

– И что мне теперь делать? – искренне спросила Аня подругу, не в силах решить этот ребус самостоятельно.

– Ну ты в Фейсбуке есть? Так ответь ему сама.

– Не могу, я не знаю, что писать. И как это писал он тебе, а тут отвечу ему я.

– Ну писал-то он о тебе, поэтому и ответить можешь сама. Ну ты прям как маленькая! Что тут думать, любишь, борись за свою любовь! Хватит уже бездействовать!

– Тань, может ты что-нибудь напишешь? Мягко так, ну что-нибудь, о том, думаешь, что у нас есть шанс. А потом, когда он мне напишет, тогда я уже смогу говорить о своих чувствах. Я не в силах так с места в карьер, – взмолилась Анна.

– Тьфу, – психанула Таня и отобрала у подруги телефон, написав там всего три слова: «Она вас любит.» И нажала отправить.

– Ты что написала там, я же по-другому просила! А ну удали сообщение! Разве так можно!? Нужно было сначала посоветоваться! – подпрыгнула от неожиданной откровенности Татьяны перед ее парнем. – Что же он теперь подумает. А вдруг он это написал, чтобы посмеяться надо мной или отомстить.

Дух русской женщины наполнял Аню, как и всех жительниц России. Несмотря на хорошее образование, опыт работы и вращение в научных кругах, коллективное бессознательное, пропитавшее каждую из представительниц прекрасного с молоком матери, говорило в ней о том, что любовь без страданий не возможна. Это «Ивану» везло то с исполняющей желания щукой, то с коньком-горбунком. Марии, Аленушке, Настеньке и прочим женским архетипам, представленным в русских сказках, необходимо было пожить в лягушачьей шкуре, прежде, чем добиться звания царицы, пострадать то из-за нерадивого братца, посидеть в лютый мороз в лесу, безропотно отвечая какому-то полоумному деду, пройти километр другой по зимнему лесу в поисках подснежников… Эти примеры можно продолжать бесконечно, но все они отражают то, что творилось сейчас в Аниной душе – не может все быть так просто. Пережитых до этого мытарств, где-то глубоко на подсознательном уровне, девушке было недостаточно. Плюс ко всему пребывание на Родине усилило в ней тягу к страданию. Стремление содержать любимого мужчину в постоянном тонусе, быть всегда немного недосягаемой, привычка держать небольшую дистанцию – все это не сочеталось с простодушным Таниным: «Она вас любит.»

– Ха, ты на русском отправила. Он русский не знает, – попыталась Аня потянуться за последнюю соломинку.

– Да ну тебя! Любой переводчик переведет эти три слова без особых проблем! Это мне пришлось мужа просить переводить и писать мало-мальски грамотный ответ на английском, а Герман твой, думаю, без проблем справиться. – Победоносно заявила Таня.

Сообщение было отправлено и обратной дороги не было. Теперь Анне оставалось со страхом и надеждой ожидать туманного будущего. Проводив подругу домой, Аня на пороге ее дома избавилась от тяжелого пакета и вопреки всем уговорам остаться на ужин, отправилась домой. Освободившись от тяжелого груза в руках, девушка несла с собой более тяжелый груз на сердце. Она не понимала почему ей так плохо, что за тягостное ожидание новых порций разочарований повисло у нее на душе. Было ли дело в том, что она перестала верить Герману, или в том, что она разочаровалась в себе и потому окружающий мир для нее утратил способность к чему-то настоящему, доброму и светлому. Все время на родине, ее бросало из крайности в крайность. Аня то радовалась мелочам, то впадала в отчаяние. Словно ей не удавалось сложить пазл, в котором то и дело не доставало фрагментов, стоило найти один, тут же терялся другой.

Ожидание ответа превратилось в вечность. В доме Ани поселилось нервное напряжение и бессонница. Татьяна регулярно присылала отчеты об отсутствии каких-либо сообщений. Так прожив в муках два дня, девушки решили собраться на входные, дабы обсудить сложившуюся ситуацию и возможные выходы из нее. Устроившись по привычке на кухне женсовет принялся к разбору обстоятельств дела. Татьяна как всегда выступала на стороне адвоката защиты, Аня принимала сторону обвинения.

– Слушай, ну сообщение прочитано, – начала Таня в очередной раз вглядываясь в смартфон. – Может он перевести не смог?

– Тань, ты что издеваешься? Сама сказала, да это и понятно, что перевести это особого ума не нужно! – нервно прохаживаясь по кухне ответила Аня. – Тем более, он полиглот, он сколько-то языков знает, я не помню, он мне давно говорил. Вот надо было написать, как я тебе тогда говорила, в стиле: «все возможно» или «у тебя есть шанс».

– Ну и что бы это изменило? Ты бы крепче спала? Да и мало ли что там сейчас случилось у человека! Может он очень занят и не может ответить. А ты прям накрутила себя не размотаешь!

– А если он не ответит, Тань? А вдруг от его лица кто-то написал, чтобы поиздеваться надо мной? А вдруг это Ребекка?

– Я вот начинаю думать, что у тебя паранойя! Какая к чертям Ребекка?! Откуда ей знать мое имя? Ты что с ней делилась тем, что мы виделись с Германом на новогодние праздники, говорила мое имя и фамилию? Аня, прекрати эту чушь! Нет никаких сомнений в том, что это написал Герман. И, Боже мой, хватит видеть в его словах подвох! Это так красиво и от души написано, что я на твоем месте порхала бы как птичка, а не маяла себя бессмысленными сомнениями.

Аня еще раз перечитала заветное сообщение, хотя наизусть уже знала каждую букву и знак препинания. Любовь переворачивает мир людей с ног на голову. Хулиганы становятся паиньками, профессора дурачками, герои подлецами, а подлецы наоборот героями… Поразительно как при появлении объекта вожделения, слепнет разум, меняется координация действий, сдвигаются стереотипы. Любовь погубила немало людей, но многих она воскресила.

– Удивительно! – воскликнула Таня, глядя на подругу.

– Что? – очнулась от мыслей та.

– Я никогда не думала, что ты можешь быть такой дурындой! Ты всегда учила меня тому как следует или не следует общаться с парнями, как вести себя в той или иной ситуации, что сказать, как себя подать! А теперь сидишь передо мной абсолютно влюбленная и от того, такая глупая и беззащитная, что я даже не понимаю, моя ли это подруга! Или кто-то сделал подмену, а я и не заметила! Эй, где моя Аня!? – потрепала Татьяна соратницу за плечо.

– Да ну тебя, Танюх, с такими шуточками. Тебе смешно, а мне страшно. Я пока не видела этого сообщения, гнала от себя все мысли о нем и хоть спать, могла. А сейчас у меня словно навязчивая идея, я начинаю подозревать, что скоро решусь рассудка.