В сражении при Тапсе, у небольшого североафриканского города, в одной из войн Цезаря живые «танки» предприняли свое последнее и опять-таки неудачное наступление. Это на «европейском», так сказать, театре военных действий, в пределах Римской империи. Однако в странах тропических еще долго после Цезаря в рядах с солдатами бились и слоны. Например, Джелаль ад-Дин Акбар, император Монгольской империи в Индии (1556–1605), счел целесообразным при взятии крепости Хитор, которую защищали 8 тысяч воинов, ввести в бой слонов. А он был отличный полководец. Очевидец пишет:

«Зрелище было слишком ужасным, чтобы его можно было описать словами, ибо разъяренные животные давили этих отважных бойцов, как саранчу, убивая трех из каждых четырех».

И в наши дни история военных слонов имеет свое продолжение. Во второй мировой войне на вооружении 14-й британской армии, действовавшей в Бирме, было 200 слонов. Они перевезли в самый разгар сезона дождей 20 тысяч тонн военного снаряжения.

Были слоны и в японской армии, предпринявшей в марте 1944 года свое неудачное вторжение в Индию. Здесь впервые в истории на поле сражения встретились живые «танки» древности и боевая техника современности. Английские пикирующие бомбардировщики атаковали японские транспорты, и в одном из таких налетов погибло сразу 40 слонов.

Последнее столкновение слонов и самолетов было во время войны во Вьетнаме. Тогда один американский бомбардировщик расстрелял из пулеметов и пушек колонну из 12 вьючных слонов и убил 9 животных.

(Акимушкин И. И. Причуды природы. — М.: Мысль, 1981)

Слоны в английской армии

Слоны издавна приручились человеком и использовались как возчики и носильщики тяжестей. Колонизаторы Индии — англичане решили, однако, расширить поприще деятельности серых великанов, приняв их на военную службу. Специальность слонов — артиллерия. Там, где понадобился бы десяток лошадей для перевозки тяжелого орудия, требуются всего два слона, запряженные цугом, т. е. не рядом, а один за другим.

На шее каждого слона сидит погонщик-туземец с острым копьем, похожим на маленький гарпун, легкими уколами которого он заставляет слона принять желаемое направление. Но слоны шутя справляются со своей задачей. Им нипочем вся эта многопудовая упряжка, лафеты, орудия. Природная смышленость еще более облегчает им военную службу. Очень часто замечали на маневрах, что слоны сами понимают команду. Однако эта смышленость, делающая слонов предметом удивления на маневрах, сильно портит их роль в настоящем сражении. Дело в том, что лошадь, как бы они ни была испугана выстрелами все-таки повинуется строгим поводьям; удержать слона, обратившегося в бегство, нет никакой возможности.

Если погонщик делает такую попытку, то слон немедленно стаскивает его хоботом со спины и в лучшем случае бросает, а в худшем — затаптывает ногами. Ум и сообразительность решительно не позволяют слону оставаться в опасности. Легко себе представить, какой страшный беспорядок могут произвести эти серые артиллеристы.

(«Вокруг света», 1903)

Противник стерт в порошок

К сожалению, население центральной Африки, живущее среди богатейшей фауны, на протяжении всей своей истории не сумело приручить ни одно четвероногое. На слонов только охотились и убивали их. В противоположность африканцам индийцы уже несколько тысячелетий назад увидели в слоне не только поставщика слоновой кости и мяса: они взяли его в плен и научили выполнять самые различные обязанности.

Классическая роль слона в древней Индии — служить раджам военной машиной, внушая противнику страх и подвергая его испытанию. И очень часто именно слон решал, какое племя в самом буквальном смысле слова будет стерто в порошок.

Во время своих походов в долину Инда Александр Македонский впервые узнал, что индийские государи используют слона в качестве тяжелого орудия. Именно тогда Запад познакомился с боевыми слонами и в дальнейшем основательно использовал эти познания.

После смерти Александра Македонского для западного мира началась многовековая эпоха, во время которой боевые слоны играли немалую роль.

Как выглядел этот танк древности? Благодаря всевозможным украшениям он приобретал весьма воинственный вид. На спине его укрепляли башню, в которой сидели 3–4 (а по некоторым источникам даже 32) лучника, готовые пустить стрелы во вражеские полчища. Лоб его был защищен металлическим щитом. На шее животного, прислонившись спиной к башне, сидел погонщик-«индиец», как его, независимо от настоящей национальности, называли в память о служивших Александру Македонскому индийских погонщиках слонов. Слон был хорошо выдрессирован (или по крайней мере должен быть таким). От него ожидали, что на поле брани он выйдет вперед, вторгнется в боевые порядки противника, растопчет врагов и тем скорее оправдает эти ожидания, чем более дико будет вести себя. Чтобы привести слона в ярость, его искусственно возбуждали спиртными напитками.

Слоны нередко выступали как подавляющая боевая сила, которой были обязаны своим триумфом. Однако нередко они не оправдывали возлагавшихся на них надежд и иногда не только не приносили победы, но и сами способствовали поражению.

(Бауэр Г. Книга о слонах. — М.: Мысль, 1964)

«Луканский бык»

Сирийский царь Антиох I Сотер в 275 году до нашей эры вел войну против галатов. Его триумф обеспечивали шестнадцать слонов, которых он пустил в бой не в начале сражения, а (в целях устрашения) лишь на его более поздней стадии. Когда они внезапно появились, враги, и особенно их лошади, были так напуганы неожиданным зрелищем, что самым разумным выходом из положения им показалось паническое бегство. Антиох признал заслуги своих слонов и на сооруженном в честь победы памятнике велел высечь изображение слона.

Римляне впервые и с немалым для себя уроном встретились с боевыми слонами во время битв при Гераклее и Аускуле в войне с Пирром, честолюбивым царем Эпира. Они даже не знали названия этого колоссального животного. Но так как все сущее в этом мире должно иметь название, то получили его и слоны. Римляне прозвали слона «луканским быком» по наименованию области, где впервые увидели его.

Эти «луканские быки» великолепно проявили себя в бою. Они обеспечили своим господам победу над римлянами. Но вскоре Пирру пришлось убедиться, что слоны не всегда гарантируют успех. Спустя четыре года после Гераклеи и Аускула в битве при Беневенте римские стрелки уже не испытали прежнего ужаса перед этим животным. Наоборот, они сами нагнали на слонов такой страх, что те повернули против собственных боевых порядков и внесли в них полное смятение. А когда Пирру пришлось биться в пелопоннесском городе Аргосе, то слоны произвели настоящую катастрофу. На улицах города животных нельзя было заставить отличить своих от врагов. Они топтали каждого, кто попадался им на пути. Эпирцам пришлось отступить. Но ворота, через которые они должны были отходить, оказались прегражденными. В воротах лежал самый крупный из боевых слонов и, издавая убийственный рев, вовсе не желал выполнять приказаний своих хозяев.

Однако, несмотря на эти неудачи, роль боевых слонов не упала. Наоборот, она еще более возросла во время Пунических войн. Карфаген, богатый и сильный город на средиземноморском побережье Африки, уделял боевым слонам большое внимание. В городе было триста стойл для слонов. Североафриканская торговая держава не вела ни одной войны, в которой хорошо выдрессированный слон не выступал бы в качестве ценной вспомогательной силы.

Во время 1-й Пунической войны, когда Карфаген стремился прежде всего овладеть Сицилией, Ганнон с шестьюдесятью слонами переправился на остров. В дальнейшем ходе войны карфагеняне выставили на африканской земле против римского консула Регула сто слонов, которые обеспечили им победу над небольшим вражеским войском.