Тюркские названия алтайского кречета — «туркул», «шункар», «сункар», «шумкер» — употреблялись в качестве личных и родовых имен выдающихся лиц, героев, военных вождей.
Ловля беркутов всегда считалась трудным и ответственным делом. Охотники редко вынимали из гнезда птенцов — вырастить их в домашних условиях очень сложно. Чаще всего стремились поймать взрослого беркута. Для этого пользовались специальными сетями — «колборами». Такую сеть навешивали на легкие колышки в форме квадрата или круга, а в качестве приманки в центре привязывали живого голубя, курицу или кролика. Увидев добычу, беркут стремительно бросался на нее, сбивал колышки и запутывался в сети.
Однако поймать беркута — это еще половина дела. Надо уметь приручить птицу, превратить ее в настоящего друга и верного помощника.
Некоторое время беркута держат в помещении, надев на голову кожаный колпачок — «томаго», а на ноги путы из сыромятной кожи — «балтыр боо». В этот период необходимо, чтобы птица похудела. Поэтому мясом ее кормят только через день и не позволяют много спать. В дальнейшем охотник начинает приучать беркута к себе, часто поглаживает по спине, шее, груди, говорит ласковые слова.
На следующем этапе обучения охотник надевает на руку кожаную перчатку, усаживает на нее птицу и на коне подолгу разъезжает по селу, время от времени снимая колпачок. Это делается для того, чтобы беркут привык к голосам людей, лаю собак и другим звукам, которые будут сопровождать его на охоте.
Наконец, последним этапом считается притравливание на чучела из шкурки лисицы или зайца. С головы птицы снимают колпачок и подбрасывают вверх. Сначала она неуверенно и не очень быстро налетает на чучело, но при частом повторении тренировки берет его без промаха. Теперь беркут готов к настоящей охоте.
К хищным птицам, в том числе и к соколам, в течение большого исторического периода люди относились по-разному. Например, в Древнем Египте соколу долгое время поклонялись, он был эмблемой сына солнца Хора. Античный мир Европы относился к соколам равнодушно, хотя Гомер в своих стихах воспел силу и быстроту полета этой птицы. Однако с развитием соколиной охоты кречеты становятся бесценными помощниками человека. Именно в этот период они занимают своеобразное место в искусстве, фольклоре и даже в истории. О них слагают легенды. По одной, дошедшей до нас, сокольничий Трифон Патрикеев вместе с царем Иваном Грозным охотился в окрестностях села Напрудное, славившегося изобилием дичи (ныне северная окраина Москвы). Вдруг улетел самый любимый царем кречет. Разгневанный Иван Грозный дал три дня срока для розыска улетевшей птицы. Однако поиск был безуспешным. Наконец, устав от длительной и бесплодной ходьбы по лесу, Трифон Патрикеев присел отдохнуть на склоне холма у Великого Пруда и задремал. Ему приснился сон-видение: он увидел своего покровителя — святого Трифона.
Подъехав к сокольничему на белом коне, святой сказал, что кречета следует искать на сосне в Мытищинской роще.
Проснувшись, Патрикеев бросился по указанному адресу, разыскал сокола и доставил его царю. Избежав гибели, боярин построил на месте встречи со святым Трифоном вначале часовню, а затем небольшую каменную церковь, которая сохранилась до настоящего времени и действительно относится к XVI столетию. На одной из стен церкви изображена так называемая «русская» икона святого Трифона с белым кречетом на правой руке.
В фольклоре азиатских народов кречеты считались эмблемой бесстрашного воина. Например, у воинственных тюркских и монгольских племен существовала поговорка: «Соколиная охота — сестра войны», так как охота с кречетами служила не только простым развлечением и промыслом, но и использовалась для выработки важных воинских навыков.
Дипломатическая история России XVI–XVII веков оставила множество воспоминаний о том значении, которое имели кречеты при установлении связей Московского государства с другими иностранными державами. Так, еще в XV веке русские князья платили дань ханам Золотой Орды ловчими птицами. Замечательный русский путешественник Афанасий Никитин в своем известном труде «Путешествие Афанасия Никитина в Индию в 1468 г.» писал: «Яз ждал в Новгороде две недели посла татарского Ишрваншина Асанбекова, а ехал с кречеты от великого князя Ивана, а кречетов у него 90». Посылаемые дары имели различное значение. Тем государствам, агрессивных действий которых Москва опасалась, преподносились так называемые «поминки» — дань. Государствам, зависимым от Москвы, кречеты служили «презентом», выдаваемым в качестве поощрения. Равным по силе государствам соколы отправляясь в виде «даров».
Кречеты, привезенные из Москвы, считались у персов лучшими охотничьими птицами и очень высоко ценились. Если во время перевозки какая-либо из птиц умирала, то посольство обязательно передавало иранскому шаху крылья и голову, и подарок считался принятым.
С помощью соколов улаживались самые серьезные вопросы между государствами. Так, в 1616 году решался вопрос о займе на войну с литовцами. В качестве даров были посланы кречеты, судьба денежного займа была решена в пользу России.
Однако, начиная с конца XVIII века, интерес к соколиной охоте стал падать. На хищных птиц начали смотреть как на вредных конкурентов человека. Даже известный ученый Брэм в первом издании своего всемирно известного труда «Жизнь животных» относит соколов к вреднейшим птицам, которые, по его мнению, не заслуживают никакого снисхождения. С этого момента начинается их безжалостное истребление.
(Стекольников Л. И., Мурох В. И. Спасибо зверю, птице, рыбе. — Мн.: Ураджай, 1982)
Красная птичья потеха на Руси
Откуда пошла на Руси соколиная охота, сказать трудно. Сокол был уже в личном гербе Рюрика, а соколиный двор держал Олег, воевода Игоря. Ловчих птиц можно увидеть на фресках Софийского собора в Киеве. Страстным сокольником рисуется в летописи Владимир Мономах: он стремится вникнуть во все хлопоты соколиного двора, сам заботится о любимых своих соколах и ястребах.
В средние века в Москве и под Москвой, не считая частных птичьих охот, существовало два государевых соколиных двора — Семеновский и Коломенский. Зимой птиц содержали в светлицах, летом — в амбарах. Поставляли голубей для кречетов и ястребов, конечно, крестьяне. На протяжении столетий они несли «голубиную» повинность. На территории нынешних Сокольников в Москве располагалась слобода, где жили кречетники, сокольники, ястребники. Была при царском дворе и специальная должность сокольничьего: впервые она упоминается в документе, датированном 1613 годом. Выступал тогда в этой роли пращур Пушкина — думный дворянин Гаврила Григорьевич Пушкин.
Но расцвела птичья потеха в России при отце Петра I — Алексее Михайловиче. На царских кречатнях при нем содержались до трех тысяч соколов. Сокольников своих Алексей Михайлович знал до подноготной. Отправляясь в поездки, царь регулярно слал сокольничьему Афанасию Ивановичу Матюшкину письма. Сохранилось двадцать пять таких писем. Царь постоянно напоминает в них Матюшкину, чтобы «робят», то бишь сокольников, держал в руках и чтобы они были «вежливы», «меж себя в дружбе», чтобы «раздору не было никакого». Благодаря этим письмам дошли до нас имена многих сокольников — Паршутка, Михейка, Левка, Митрошка, Карчмин, Шатилов, Марк…
Все, что было связано с соколиной охотой, окружалось некоторой таинственностью. Посторонним проникнуть в царские кречатни было немыслимо. Знатный чужестранец, барон из Австрии, полгода добивался возможности увидеть и нарисовать царских кречетов. Птиц показали, но в специальной избе. Их принесли шесть сокольников в дорогих ярких кафтанах. Птицы тоже были в новых клобучках из великолепной ткани с длинными золотыми веревочками на правых берцах. У лучшего из соколов — белого цвета с крапинами — на правом берце красовалось золотое кольцо с рубинами. Чужестранец поинтересовался, где водятся кречеты. Ответ был:
— В областях великого государя.
