Мне не раз доводилось бывать на состязаниях кубинских вакерос, и все время зрелище захватывало, заставляло восхищаться: «Да, это занятие для настоящих мужчин!» Затвор моей фотокамеры щелкал безостановочно — каждый кадр казался самым интересным, достойным того, чтобы быть запечатленным.

А начинается родео с национального гимна. Все стоят как вкопанные, и даже самые нервные быки в металлических клетках-загонах, кажется, замирают в почтении к государственному символу. Затем зрители на трибунах стадиона становятся свидетелями красочного парада «амазонок» — очаровательных девушек, демонстрирующих искусство верховой езды. (Кстати, как и всех остальных участников родео, лихих наездниц тоже отбирают на конкурсной основе.) Во всех провинциях острова имеются свои команды вакерос, которые соревнуются между собой. После серии отборочных турниров в финал выходят примерно два-три десятка самым ловких вакерос. Они-то и собираются на престижное гаванское родео. Стать его победителем считается у кубинских крестьян весьма почетным.

Возле загона для бычков знакомлюсь с ответственным за родео, грузным колоритным мужчиной в сомбреро. Это Берто Вега. На вид ему под шестьдесят, он чиновник в министерстве сельского хозяйства. Трудно вообразить, что когда-то десять лет подряд он брал на подобных состязаниях все первые призы. Берто Вега — выходец из провинции Матантас, все детство провел в корралях — загонах для скота и в седле — помогал родителям.

— У нас на Кубе, — рассказывает Вега, попыхивая сигарой, — родео как сельское зрелищное представление и как состязание самых умелых вакерос появилось в начале нашего века. Сегодня же, я полагаю, оно признано вдохнуть новую жизнь в село. Наша страна переживает острейший энергетический кризис, и в сельских районах Кубы вновь весьма актуальным стало использовать на сельхозработах лошадей и волов. К сожалению, в последние десятилетия вкус к лошадиным силам быстро утратился. Теперь утраченное приходится возрождать. Однако нас, любителей животных, экологистов, такой поворот даже радует.

Тем временем из загона на арену пулей вылетает первый бычок. За ним стремительно, с места в галоп, срывается смуглолицый парень на коне с лассо. Бросок — и животное, захлестнутое петлей, замирает на миг, а в следующее мгновение от рывка ковбоя заваливается на бок. Всадник спешивается и невероятно быстро связывает не успевшее опомниться животное.

Победитель в этом виде Томас Эрнандес провел всю эту операцию за одиннадцать секунд.

В других видах состязания участники турнира, соскакивая с коня и ловко хватая быка за рога, валят на землю и арканят, доят коров, пытаются удержаться на спине разъяренного быка. По правилам родео нужно усидеть на спине отчаянно брыкающегося, подпрыгивающего животного не меньше восьми секунд. Больше — пожалуйста, но меньше не считается. На нынешнем состязании в норму смог уложиться только Зораэль Перес из провинции Гавана. Он набрал 120 очков, и жюри присудило ему первое место.

По словам Берто Веги, организаторы, энтузиасты родео видят в нем своеобразную рекламу деревенской жизни, сельского труда. С помощью захватывающего зрелища они рассчитывают привлечь молодежь.

(Моисеев А. «Крестьянские ведомости», — 1992, № 34)

Кто быстрее

Можно предполагать, что вовлечение одомашненных животных в спорт имело долгую историю. Человек столетиями использовал недавних диких зверей по прямому назначению — гужевому, тягловому, верховому, мясо-молочному, шерстному — и от чисто практических целей особенно далеко не отходил, но неизбежно кому-то когда-то пришла в голову мысль: а правы ли мы? Не принижаем ли мы наших друзей? Не лишаем ли их возможности проявить свои силы и преданность в полной мере?

Наиболее очевидный пример — лошади. Каких только разновидностей не существует с давних пор в конном спорте: бега, скачки, степльчез… Однако сегодня мы заведем разговор не о рысаках и не об иноходцах. Есть страны, где лошади в силу различных обстоятельств получили малое распространение (или не получили его вовсе), и им — хотя бы в спортивном смысле — пришлось искать замену. В Шри Ланке, например, в скачках принимают участие слоны.

Каждый год на праздник урожая риса в маленький городок Талдува собираются окрестные жители. Торжество длится всего один день, и программа его разнообразна. Здесь и маскарад, и театрализованные представления, и хождение на ходулях, но главная часть праздника — слоновьи скачки.

В сущности, слоны — животные медлительные и спокойные, но уж если разгонится гигант (погонщики, служители зоопарков и заповедников знают это очень хорошо), то остановить его практически невозможно, грузность исчезает, словно ее и не было, а глазам зрителей является многотонный снаряд, пущенный со скоростью, скажем, городского автобуса.

Энтузиасты слоновьих скачек по-разному оценивают стремительность толстокожих. Одни называют цифру 50 километров в час, другие поднимают ее до 100. Данные эти не проверены, спидометра к слону еще никто не прицеплял, остановимся на более вероятной скорости — 30 километров в час. Согласитесь, что и это немало.

Слоновья дистанция в Талдуве маленькая — около четырехсот метров. Казалось бы, засечь время пробега от старта до финиша очень просто. Не тут-то было! Слоны — не лошади и с места в карьер не бегут, а отправляются в путь степенно, с присущей им солидностью. Могут постоять некоторое время после сигнала, обнюхивая соседей, а могут и вовсе свернуть с травяной беговой полосы, если откуда-нибудь донесутся вкусные запахи передвижной кухни.

Погонщики стараются вовсю: колют слонов возле крестца особыми палками, похожими на пожарные багры, давят босыми пятками на чувствительные места позади ушей. И если удается им раззадорить своих подопечных, тогда и начинаются Большие слоновьи скачки. Только держись!..

Шриланкийцы уверяют, что этот род состязаний известен на острове с давнишних времен. Еще великие короли далекого прошлого забавлялись зрелищем соревнующихся в беге слонов. В соседней Индии распространен спорт не менее древний — Гонки повозок. Только запряжены в них уже не слоны, а зебу.

Повозка представляет собой легкую двуколку, изготовленную в основном из бамбука. В упряжке пара волов зебу, погонщиков тоже двое. Все свое умение и мастерство этот двойной тандем вкладывает в соревнование, которое длится всего тридцать секунд.

Дистанции как таковой нет. Можно нестись как угодно, лишь бы не врезаться в зрителей, потому что ограждения тоже нет. Не предусмотрен правилами и приз победителю, но, тем не менее, ажиотаж, поднимающийся здесь, вполне можно сравнить с разгаром страстей на любом международном состязании. Скорость гонки достигает семидесяти километров в час (это уже не преувеличение), зрители галдят, стонут, вопят, приободряя соперников; дробь копыт, громыхание повозок, рев столкнувшихся зебу… Столпотворение!..

Азарт погонщиков не имеет границ. Рот разинут в крике, в руках мелькают бамбуковые палки, кто-то дергает вола за хвост, а некоторые даже кусают. Ведь если хочешь прийти первым, все средства хороши!

В индийском штате Раджастан, близ маленького озера Пушкар, публика собирается уже не на скачки, не на бега, а на настоящий фестиваль, главные герои которого — верблюды.

Раз в году их приводят сюда со всех концов страны тысячами, десятками тысяч: больших и маленьких, взрослых и малолеток, дромадеров и бактрианов, то бишь одногорбых и двугорбых. Это одновременно и недельный праздник, и верблюжий торг, и слет «верблюдофилов», и освященный веками ритуал.

В отличие от воловьих гонок призов в Пушкаре существует множество. Есть приз за самого высокого верблюда, за самого красивого, за лучше всех украшенного, за самого преданного, за умнейшего, за джигитовку на двугорбом верблюде и даже за «кучу малу» на дромадере (рекорд — четырнадцать человек на один горб).

Весь праздник строго расписан. Один из дней посвящен верблюжьему родео. Очевидцы с жаром доказывают, что строптивый верблюд — штучка посерьезнее любого необъезженного быка. По крайней мере лететь с горба на землю значительно дальше. А кульминационный день фестиваля целиком отводится скачкам. Здесь присуждаются награды двух видов: одна — за скорость, вторая — самая почетная — за дальность пробега. Ведь всем известно, что для кораблей пустыни главное — способность к дальним переходам, особая прыть им ни к чему. Это пусть слоны и волы носятся как угорелые…