Но самый крепкий порядок был, разумеется, в бандах — отрядах рыцарей-наемников, расплодившихся в XII–XIV веках, предлагавших свои услуги кому угодно и грабивших всех подряд в мирное время. (Именно для борьбы с этими бандами впервые в средневековой Европе французскими королями в XIV веке были созданы настоящие регулярные армии, маленькие, состоявшие из разных родов войск, где воины служили за плату постоянно.) Надо сказать, что вся строгость воинских уставов и распорядков иссякала в тех разделах, где трактовалось о боевых действиях рыцарей, т. е. строгость была, но требования были самыми общими: не покидать и не ломать строй, стараться, в разумных пределах, обороняться при неудаче, а не сразу бежать, и до победы лагерь противника не грабить.
Итак, как же воевала рыцарская конница? Чтобы сохранить строй к решающему моменту схватки, она подходила к противнику шагом, была «покойна и невозмутима, подъезжала не торопясь, как если бы кто-нибудь ехал верхом, посадивши впереди себя на седло невесту», — писал один средневековый автор. И, только подъехав совсем близко к врагу, рыцари бросали коней в более быстрый аллюр. Медленное сближение имело еще и тот смысл, что экономились силы лошади для решающего броска и схватки. Пожалуй, самым удобным построением был издавна придуманный для тяжелой конницы «клин», «кабанья голова», или «свинья», как называли его русские дружинники, любившие, кстати, это построение ничуть не меньше своих западных коллег.
«Кабанья голова» имела вид колонны, слегка зауженной спереди. Давно известно, что конницу водить в колоннах очень выгодно, так как в этом случае лучше всего сохраняется сила ее массированного, таранного удара. Это не столько боевое, сколько походное построение — когда «клин» врезается в ряды противника, воины, едущие в задних рядах, немедленно «разливаются» в стороны, чтобы каждый всадник не топтал передних, но в полную меру проявил свои боевые качества, равно как и качества коня и оружия. У «клина» было еще одно преимущество: фронт построения был узок.
Дело в том, что рыцари очень любили сражаться, но совсем не хотели умирать — ни за сеньора, ни за святую церковь. Они должны были и хотели только побеждать. Этому, собственно, и служили их доспехи. Этому служил и «клин». Ведь когда отряд рыцарей медленно, «шаг за шагом», приближается к врагу, он становится великолепной мишенью для лучников противника. Хорошо, если у того нет хороших лучников. А если есть? Если у них вдобавок отличные дальнобойные, мощные луки?
Монголы при Лигнице и англичане при Креси и Пуатье именно из луков буквально расстреляли прекрасно защищенных доспехами рыцарей. А при построении «клина» перед вражескими стрелками оказывалось только несколько всадников.
Да, рыцари умирали весьма неохотно. В случае неудачи они предпочитали бежать или сдаваться в плен. В европейских войнах их гибло очень мало — единицы, и лишь в крупнейших битвах, решивших судьбы стран, — несколько сотен.
С XIII века не только сам рыцарь, но и его боевой конь получают усиленную защиту. Тканые или войлочные попоны, закрывавшие все тело коня, появились еще в XII веке и защищали его от дождя и зноя. Теперь же попона стала кольчужной. А голова коня защищалась железной маской, оставлявшей открытыми только глаза и рот.
Сама идея бронирования лошади пришла в Европу с Востока — из мусульманских стран или от татаро-монголов — через посредство Руси. Но формы, в которые вылился западноевропейский конский доспех, были местными.
Надо сказать, что снаряжение коня и методы управления им менялись и совершенствовались так же, как и остальные средства ведения боя. Таранный удар копьем и связанная с ним опасность быть выбитым из седла потребовали предельно крепкой посадки, что привело в XII веке к созданию седла-кресла с высоченной, очень жесткой задней лукой, охватывающей стан всадника, на которую он откидывался, уперев ступни вытянутых ног в стремена. Высокая передняя лука защищала живот рыцаря.
Строгость в управлении конем обусловила существование специального мундштука и острых конусовидных шпор. С конца XII — начала XIII века мундштук усложнялся и становился все строже, и за счет этого уменьшается необходимость в большой строгости шпор, но возрастает требование более тонкого управления конем. Тогда по всей Европе начинают распространяться более «мягкие» шпоры со звездчатым колесиком. Появление «готического» доспеха привело к расцвету искусства оформления оружия. Раньше отдельные металлические детали украшали узкие, инкрустированные золотом каймы, теперь большое поле давало простор творческой мысли мастера. Но «готические» доспехи XV века красуются только полировкой и изяществом форм. Фантазия мастеров отыгрывалась на шлемах и конских доспехах. Забрала шлемов превращались в звериные морды или страшные маски с крючковатыми носами и стальными усами, конские оголовья ковались в виде голов химер и других чудовищ. С середины XVI века формы стали скромней, но отделка — богаче. Доспехи полностью покрылись узорами инкрустированными, травленными, гравированными, чеканными, золочеными, воронеными. На огромных пластах конских панцирей и круглых щитах — «рондашах» изображались сложнейшие многофигурные композиции на исторические и литературные сюжеты. Лучшие мастера доспеха — «платтнера» работали в Милане — семейства Иссалья, Пиччинино, в Инсбруке — Христиан Трейц, Йорг Зорг, в Аугсбурге — Коломан Хельмшмид, в Нюрнберге — Антон Пеффенхаузер. Немецкие мастера славились чистотой и законченностью работы, полировкой и изящным силуэтом, итальянцы — неистощимым богатством мотивов оформления и виртуозных технических приемов.
Доспехи и мечи — свидетели, и отнюдь не молчаливые, целой эпохи в развитии военного дела, кузнечного ремесла декоративного искусства, свидетели славы и позора — сейчас тихо стоят в музеях и холлах, а кости их хозяев тлеют на полях сражений, под величественными надгробьями. И пусть мы знаем не только о высоте рыцарского духа, но и о низости воинов-феодалов, они по-прежнему видятся нам такими, какими описал их автор «Песни о Роланде»:
…Стальные шпоры на ногах надеты,
Кольчуги белые легки, но крепки,
Забрала спущены у ясных шлемов,
На поясах мечи в златой отделке,
Щиты подвешены у них на шеях,
И копья острые у них в руке.
(«Вокруг света», 1975, № 8)
«Корабль пустыни»
Так уж повелось: стоит произнести слово «верблюд», как почти сразу же добавляют — «корабль пустыни». Некоторые дореволюционные ученые в нашей стране, так же как и некоторые современные ученые на Западе, говоря о верблюдах, усиленно подчеркивают их ограниченные умственные способности, отсутствие привязанности к человеку, а отсюда и сугубо утилитарное, лишенное каких-либо эмоций отношение людей к этим животным. И все-таки трудно согласиться с теми, кто утверждает, что человек не испытывал никаких теплых чувств к верблюду. Без верблюдов люди не смогли бы освоить огромные труднодоступные пространства. Они служили делу объединения народов, установлению контактов между ними. Без верблюдов немыслима была бы и торговля между странами: груженые караваны верблюдов проходили тысячи километров, доставляя товары купцов.
Верблюды были и «военными» животными. Геродот писал, что верблюды не раз решали исход сражений. Например, благодаря верблюдам персидский царь Кир II в 549 году до нашей эры выиграл сражение с лидийским царем Крезом Троном: испугавшись верблюдов, лошади лидийских кавалеристов сбросили всадников и умчались с поля боя.
Трудно сказать, знал ли об этом случае Петр I, выставивший под Псковом против шведской конницы «верблюжью рать», но результат был такой же, как много веков назад: и кони, и люди так перепугались верблюдов, что бросились наутек.
