Стало тихо.
Эпилог
Так он и умер у вокзала,
В экспрессе, едущем на юг...
Ах, почему в России мало
Талантов авторских, мой друг?
М. Щербаков.
Стало тихо...
И это все?
Все. Среди хипов ходит байка про Бродягу, который отправился автостопом во Владивосток. Крамин уверен, что Володя уехал по вызову Техасского парапсихилогического университета. А друзья собираются на могиле Сида крайне редко...
... Помолчали. Отхлебнули.
Нет, плохо.
А может быть, так?
Угрюмый и небритый могильщик в вязаной шапочке с помпоном лишний раз поправил лопатой засыпанный цветами холмик. Был уже вечер, солнце из желтого стало красным и окрашивало в розовый цвет облака и золотые, не успевшие потускнеть листья. Темнело, к ночи обещали дождь. Все расходились поминать. У могилы остались двое. Подошли с разных сторон поближе, молча взглянули друг на друга и сели. Они были очень похожи и очень непохожи друг на друга. Один - обросший, немытый и нечесанный, с руками, густо покрытыми шрамами, шрамиками и царапинами разной величны и значком - портретом Виктора Цоя на ксивнике. Другой - достаточно респектабельный, со следами самосовершенствования на снобоватом лице, и глаза... Нет, глаза одинаковые серьезные и внимательные, хотя у одного в них была вечная циничная насмешка.
Разговор не клеился. Не потому, что им тяжело было понять друг друга, нет: один из них видел людей насквозь, а другой... Другой знал людей. Он узнал их там, где нет секретов: какие тайны с попутчиком на последней электричке, с соседом в промерзшем зале ожидания, в ночном парке на скамейке, с таким же, не нашедшем другого места для ночевки? Что скрывать от человека, с которым делишь пополам последний бычок? Что будет прятать за душой водитель-дальнобойщик, который по пути из Архангельска в Сыктывкар подсадил к себе промокшего до нитки паренька? Или разве не расскажет о себе девчонка из Заполья, у которой заночевал по пути в Псков? И разве молча ляжет спать стрелочник со станции Гачки, в домике которого ты ждешь первого поезда?
Оба они разбирались в людях и знали друг про друга все. Но разговор не клеился - слишком велика была дистанция между ними, как между двумя концами цепи, из которой выбито одно звено.
- Жаль Сида.
- Жаль? Нет, он нашел, что искал.
- Искал смерти? Ну нет, это удел фанатиков и шизофреников. Нормальный человек...
- Ну, то нормальный. Риска он искал. Острых ощущений искал. Во всем. Вот и нашел на свою спину приключений.
- Зачем?
- От скуки.
- От скуки? Я полагаю, дело в другом. Он риска не искал. Тот сам его находил. А он просто тыкался во все стороны - энергии много, а куда идти не видел. Тратился по мелочам. Перенервничал из-за всей этой дурацкой истории с наркотиками. Может, и тут искал из нее выход?
- Елы-палы, выход искал... В том, что ласты склеить? В кайф! Он же не идиот! Курить будешь?
- Да.
- Пижон он был, этот Сид.
- Оригинальное пижонство.
Было уже совсем темно, и спичка выхватила из темноты два лица и фотографию. Похожие, даже слишком, но и непохожие. Стал накрапывать дождь, шурша по листьям. Завтра они будут уже темнее, а потом и вовсе сольются с землей, станут неразличимы.
- У тебя какие планы? - Поеду в США, в Техасский парапсихологический. А я во Владивосток, автостопом. Но я про сейчас.
- Сейчас? Домой.
- Помянуть бы...
- Да нет, дела. Домой. А ты?
- Я? Я налево.
Они внимательно посмотрели друг на друга, как в зеркало, и, обменявшись рукопожатиями, молча разошлись.
Огоньки их сигарет все удалялись, а потом и вообще пропали из виду.
... Помолчали, отхлебнули еще.
- Слушай, тебе не кажется, что мы создали образ шизующего бога?
- Нет, мне кажется, что мы создали образ хипующего черта.
- В любом случае, его смерть - событие довольно странное. И вообще, зачем так мрачно?
- Тогда, может быть, так?
- Алло, Сид? Из больницы давно выпустили? Когда на тренировках появишься? Да, тренер просил передать, что так тебе и надо, и когда придешь - будешь отрабатывать защиту...
- Алло, Володя? Здравствуйте. Как Ваше здоровье? Вы не забыли, что через неделю семинар? У Вас доклад. Да, пока Вы болели, председателя правления сеяли. Ромоданова добилась своего. Теперь председатель - Думов...
- Привет, Бродяга. Так я насчет двадцати рублей...
Все шло своим чередом. Леня готовился к отъезду. Жорж сидел на компьютере и обсуждал с Саней и Сэмом планы ближайшего похода. Альбина и Лида, не знающие, что Сид сбежал из больницы, собирали передачи, и Марина тоже думала, что надо бы. Барковский бросил институт. А женщина, которую снял наконец Аркаша, оказалась на редкость вульгарной.
И, видит бог, сказать мне больше нечего,
Да больше и не скажешь ничего.
М. Щербаков.
IX. 1990 - IV. 1991
