Амаль прекратила мысленную перепалку с самой собой и продолжила путь к комнате Мансура.

– Нам сюда, – сказала она, указывая на комнату слева по коридору.

Однако Мансур остановился у двери в ее спальню.

– Это не твоя комната.

Не обращая внимания на ее слова, Мансур открыл дверь и вошел.

Амаль поспешно вошла следом, расстроенная тем, что Мансур ее не послушал. Это была ее комната, и в ней царил беспорядок.

– Я же говорила, что это не твоя комната, – пробормотала она, кивнув в сторону двери в надежде, что он поймет ее намек.

– А вот здесь ты не права. – Мансур посмотрел на нее в упор: – Когда-то, давным-давно, я жил именно в этой комнате.

Амаль нахмурилась:

– Твоя мама мне не говорила об этом.

– Она просто не ожидала, что я так скоро вернусь, – ответил Мансур.

Он прошел в дальний угол, где стояла кровать, и осмотрелся.

– Здесь почти ничего не изменилось, – заметил он, – кроме вот этого. – Он указал на гору разноцветных платков на кровати и разбросанные по полу книги.

Амаль протиснулась мимо, взяла платки и быстро засунула их в верхний ящик комода. Затем она попыталась убрать книги, а Мансур заметил на кровати тетрадь, которая раньше была закрыта платками.

Наверняка это был ее дневник.

– Ты по-прежнему ведешь дневник? – поинтересовался он.

– Пытаюсь, – коротко ответила она.

– И много читаешь? – Мансур поднял с пола одну из книг и передал ей.

Многие книги выглядели зачитанными, с потертыми обложками. Стало быть, это были ее любимые книги, которые она могла перечитывать, как новые. И это, пожалуй, единственный плюс амнезии.

Восстановление памяти происходило странным образом. Сейчас она помнила некоторые вещи более отчетливо, чем сразу после несчастного случая четыре недели назад, когда очнулась в больнице со швами на правом виске. Но возвращающиеся воспоминания были связаны с ее прошлым, что расстраивало ее еще больше теперь, когда она стояла перед Мансуром. У Амаль не было никаких свежих воспоминаний о нем. Она кое-что помнила об их детстве, но дальше – полный провал. Что, если он вырос ужасным человеком?

И тем не менее по какой-то необъяснимой причине ее влекло к этому мрачному красавцу.

– Странно снова оказаться дома, – заметил он, уставившись ей в макушку. – Должен признаться, что не планировал возвращаться.

Значит, он имел в виду, что вернулся из-за нее.

Амаль непроизвольно дотронулась до виска. Шрам покалывало, и ей было не по себе от близости Мансура и его вопросов.

– Остался шрам? – спросил он.

Она лишь молча кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Болит?

Амаль отрицательно качнула головой.

– Я рад, что твои братья и моя мама были рядом, когда это случилось, – искренним тоном произнес он, и на мгновение жесткие черты его лица смягчились. – Нужно быть осторожнее, – продолжил Мансур, – я из личного опыта знаю, насколько ужасны происшествия на строительной площадке.

– С тобой тоже произошел несчастный случай? – Амаль уставилась на него, абсолютно забыв, что не должна смотреть на мужчину, тем более когда они наедине.

– Нет, не со мной, – поспешно ответил он. – Были случаи с коллегами, с подрядчиками. Все происходит очень быстро.

Ей не следовало приставать к нему с расспросами, но она не сдержалась.

– Но ты один в Америке. Кто о тебе заботится?

– Никто, – быстро ответил он.

– А тебе не одиноко, Мансур? – Ее сердце сжалось от боли при мысли о том, что у него никого нет.

– Мэнни – ты раньше так меня называла, – ответил он после долгой паузы. – А теперь мне, наверное, следует отправиться в свою комнату.

Неожиданно его лицо осветилось улыбкой. Амаль была удивлена. Мансур не был похож на человека, который много улыбается.

Амаль купалась в этой улыбке, в глубине души надеясь, что улыбка связана с ней. Осознавая, насколько безумной была эта мысль, она сняла накинутый на плечи пиджак и протянула ему. Амаль постаралась, чтобы их руки не соприкоснулись, когда он его забрал.

– Показывай дорогу, – сказал он, выходя за ней из комнаты.

Амаль проводила Мэнни в комнату для гостей и оставила его отдохнуть и переодеться после дороги, а сама отправилась на кухню.

С тех пор как она временно переехала в дом Мансура, она освободила маму Халиму от кухонных обязанностей. Тем более сегодня. Наверняка мать и сын захотят побыть наедине.

– И каков он собой? – с любопытством спросила кухарка Сафия. – Нима считает, что он джентльмен. Не отругал ее, когда она чуть не выплеснула воду ему на ботинки.

Сафия хихикнула, ее рука замерла над кастрюлей с тушеной говядиной, пока она сноровисто насыпала туда нарезанный лук.

– Я думаю, она уже в него влюбилась. Не оставляй Ниму с ним наедине, когда она убирает комнаты.

Услышав свое имя, в комнату заглянула горничная.

– Вряд ли я буду находиться в комнате, пока он там. – Она бросила на девушек возмущенный взгляд.

– Амаль была с ним наедине.

Лукавое замечание Сафии наводило на мысль, что она снова шпионила. Она была самой молодой из домашней прислуги и работала совсем недолго. Ей еще многому предстояло научиться. Но мама Халима и раньше предупреждала Сафию не подглядывать.

– И чем ты с ним занималась, Амаль? – полюбопытствовала Нима, втащив на кухню большой бак с бельем, которое намеревалась стирать и полоскать вручную.

Сафия ухмыльнулась:

– Флиртовала, конечно.

Служанки продолжили сплетничать, выдумывая небылицы про нее и Мэнни, словно Амаль не было на кухне.

Она никак не реагировала на болтовню служанок, продолжая резать лук.

Она молчала до тех пор, пока Нима не спросила напрямик:

– Вы ведь были раньше знакомы, не так ли, Амаль?

Наверное, мама Халима сказала ей об этом. Иначе откуда ей знать? Нима работает в доме не так давно.

Горничная глазела на Амаль с таким жадным любопытством в ожидании ответа, что ей даже стало неловко.

– И я уверена, что вы двое непременно поженитесь, – выпалила она.

– Нима… – с легким упреком произнесла Амаль, но девушки продолжили обсуждать Мансура.

Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, предмет их горячего обсуждения появился на кухне и приветствовал их своим бархатным баритоном:

– Прекрасные леди, как вкусно у вас здесь пахнет.

Амаль, с горящими от подкалывания подруг щеками, тщетно пыталась скроить серьезную мину, когда обернулась на голос Мансура.

Он сменил деловой костюм на тенниску и шорты карго, которые выгодно подчеркивали его атлетическую, мускулистую фигуру. Даже в полутемной кухне Амаль не могла не заметить, насколько он привлекателен.

Улыбка смягчила суровые черты его лица, и в ответ на хихикающие приветствия Сафии и Нимы он сверкнул еще одной улыбкой. Ровные белые зубы блеснули на фоне смуглой кожи и коротких черных завитков небольшой бородки, которая выглядела неряшливо-сексуально, хотя ей совсем не о том следовало думать.

– Тебе что-нибудь нужно? – Амаль молилась про себя, чтобы он сказал «да». Ей хотелось покинуть кухню и докучливых служанок.

Но Мэнни покачал головой:

– Просто ищу свою мать. Я подумал, что она может быть здесь. Она всегда любила кухню.

Об этом Амаль помнила, несмотря на амнезию. Мама Халима проводила бы на кухне целый день, не возьми Амаль на себя часть ее обязанностей.

– Она может быть в своей спальне или в гостиной. Я могу ее поискать, – с готовностью предложила Амаль, поднимаясь со своего места.

Однако Мэнни жестом ее остановил:

– Я сам ее найду.

Он исчез из кухни так же бесшумно, как и вошел.

Нима и Сафия обменялись многозначительными взглядами. Сафия подмигнула Амаль:

– Так когда же все-таки свадьба?

Несмотря на подтрунивания служанок, Амаль умудрилась приготовить еду для Мэнни: самса с мясной начинкой, лепешки анжеро, томатный суп и чай с пряностями.

Мама Халима наверняка одобрит ее заботу о Мэнни. По ее глубокому убеждению и по законам восточного гостеприимства, любой гость должен чувствовать себя комфортно в этом доме.