Я зашагал в сторону придорожной кафешки, радостно пританцовывая на ходу и размахивая портфелем, это было не столь заметно для остальных, но внутри я ощущал себя яркой звездой, лучи которой расходились в разные стороны.

Сейчас я возьму себе мой самый любимый кофе со сливочной молочной воздушной пенкой, которая тает во рту, стоит ей только прикоснуться к языку. Как постоянному клиенту, каждый раз бариста посыпает мне напиток корицей, шоколадом и разноцветными маленькими драже, будто бы наряжает и так пушистую свежую новогоднюю елку разнообразными игрушками.

Перед кофейней я остановился, полной грудью вдохнув запах кофе, смешанный с миллионами других запахов улицы. Боже, как он выделяется на фоне всего остального! В меру горький, в меру сладковатый, идеальный…

Я только недавно нашел эту кофейню, всего за пол года я стал самым лучшим клиентом.

Со мной все здороваются и улыбаются. Я начал посещать кофейню сначала после тяжелой рабочей недели в пятницу, а затем стал приходить почти каждый день. Всё чаще и чаще.

Мне так нравились мягкие кресла из красного бархата, с вкраплениями шелка. Они будто бы обволакивали меня теплым облаком, когда я держал в руках чашку крепкого чудесного напитка. После этого я как будто заново рождался, будучи готовым к новым подвигам. Да будто бы моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» я был ужасным неудачником, всё валилось из рук, меня никто не уважал, я ужасно стеснялся себя и своих чувств, боялся даже слово поперек сказать, а вот «после»… Мое «после» стало совсем другим.

– Здравствуйте, я так рад Вас видеть. – произношу я, улыбаясь во всю ширь. Я по-хозяйски расположил руки на стойке бара и поднял два пальца вверх – указательный и средний – прижав их к виску.

Бариста, красивый статный кареглазый мужчина повернулся ко мне, оторвавшись от других дел, он как раз вытирал чашки салфеткой.

– Здравствуйте, ну что же… – улыбнулся он и развел руками. – Снова Вы. Давно не виделись. Я только сегодня утром был у них и брал чашечку волшебного кофе.

– Даааа, – протянул я, расплылся в довольной усмешке, улыбка показала мои зубы мудрости.

– Как обычно? – мужчина поднял одну бровь наверх и наклонил голову, будто бы изучая меня.

– Так точно, – я направил два пальца на него, оторвав их от виска, будто собираясь стрелять. – Бам! Лучший кофе для лучшего клиента!

Бариста рассмеялся:

– Ладно, ладно, подождите пару минут. Кстати, у нас появились мармеладки, может быть, Вам добавить их?

Мармеладки? В совокупности с драже? Ого!

– А еще можно добавить маршмеллоу.

Я задумался на пару секунд, изучая потолок. Стоит ли делать и без того чудесный напиток еще лучше, если он и так идеальный? А может ли вообще существовать улучшение идеала, если это априорно неверно даже по определению? Я представил, как моя керамическая чашка стоит на столике, композиция никак не вязалась с мармеладками и маршмеллоу. Эти зефирки портили всю картину, выбиваясь из нее. Закрыл глаза и передо мной всплыла картина будущего наслаждения: вот я сижу в кресле из красного бархата, вот солнышко освещает кофейню, вот за окном ходят веселые переговаривающиеся люди, вот мой кофе, он стоит на столе, пахнет свежеобжаренными зернами, сливочная пенка медленно пузырится и растворяется в воздухе, затем я пробую напиток и сам растворяюсь во вкусе полностью, и окружающий мир перестает существовать. Так выглядит эйфория?

– Ваш кофе. – отрывает меня от мечтаний бариста, ставя передо мной чашку.

Я заглядываю вовнутрь. Никаких добавок, всё как обычно.

– Вы так долго думали, я решил, что Вас загрузил. Приятного отдыха, – произнес он.

Я взял чашку в руку, приятное тепло разлилось вверх от ладони до самого сердца.

– Это правда он? Тот самый мой любимый кофе? – вскричал я.

– Да, всё верно. Всё, как Вы и заказывали. – успокоил меня мужчина и процедил себе под нос, но я уже не расслышал. – Который Вы постоянно заказываете.

Он развернулся и снова занялся натираем чашек, а я в этот момент боясь что-либо упустить, повторил процедуру, которую я обычно выполнял, аккуратно нес чашку, боясь расплескать бесценный напиток и повредить расположение хотя бы одного драже, ведь мужчина их с такой любовью раскладывал для меня.

Я сажусь в кресло в углу, и время останавливается. Я вдыхаю аромат кофе из чашки, который щекочет мне глубь переносицы ближе к мозгу. Я растекаюсь по креслу, расслабив все свое тело. Мышцы, напряженные после рабочего дня, чувствуют себя лучше, чем если бы я сходил в горячую ванну.

Нет, нет, я не должен спешить. Всё должно быть идеально и вовремя. Я второй раз вдыхаю, стараясь запомнить всё до мельчайших подробностей, затем ставлю кружку на стол, изучая то, как она стоит на деревянном столе и как выглядит, освещенная лучами солнца.

Спустя некоторое время я беру кружку в две руки, обнимая её, и чувствую, как она обнимает меня в ответ своей теплотой. Готов ли я сделать первый глоток? Я испугался. Я ведь так люблю его, всей душой… Достоин ли я первого глотка? Достоин ли я того, чтобы разрушить свой идеал?

Я задумался. А затем закрыл глаза, собрался с силами и отхлебнул.

О нет! Что же я наделал? Теперь чашка опустела, драже скрипят у меня во рту, молочная пенка осталась на верхней губе.

Как я хорош, я просто одно из божеств, которое вернулось с небес, чтобы разрушить гармонию мира, будто Зевс, который бросил молнию в озеро с гладкой отражающей поверхностью!

Теперь я властелин мира, ведь я позволил себе сделать то, чего никогда бы не осмелился раньше!

Как же хорошо, сделать первый глоток, ощутить всеми вкусовыми рецепторами этот вкус: горький, соленый, сладкий, процентное содержание этого разрушенного идеала.

Второй глоток я делаю жадно, как король, сидящий на троне. Мне привели шута, его шутка мне не понравилась, и я приказал казнить его. Как и я казню напиток, заставляя его умирать в своем рту.

Я с силой опускаю чашку на стол, она издает громкий звук, на меня оборачиваются пара женщин, невинно щебетавших ранее об отношениях и мужиках. На их недовольство я отвечаю долгим взглядом, надвинув брови, а затем показываю им язык. Возмущенные дамы крутят пальцами у виска, а затем отворачиваются.

Это только мое ощущение, им вообще не понять, что я чувствую! Как я мог разрушить всё то, что было сделано до меня превосходящему все доныне известное на земле!

Злость и превосходство проходят, я делаю слабый третий глоток кончиками губ, еле прикасаясь к кружке.

Кофе становится всё меньше. Черт, как быть? Я ерзаю в кресле.

Я должен сделать это до конца. Оставлять недоделанным это невозможно, да и просто некрасиво по отношению к нему.

Как я могу любить тебя, если причиняю тебе боль? Если перевариваю тебя и извергаю в туалете?

А затем беру снова, как ни в чем не бывало? Как же так?

Я бегаю глазами по этим людям, которые вообще не являются ценителями и абсолютно не имеют понятия, что я испытываю, а затем снова обнимаю чашку:

– Ты только моя, – я полностью погружаю язык внутрь и болтаю им вокруг.

Моя чашка. Мой кофе. Моя жизнь. Боже, как это… я начинаю возбуждаться.

А затем снова делаю глоток. Пробуждаются новые резервы, в голову ударяют сотни молоточков, сердце начинает биться чаще. Зрачки расширяются от удовольствия и страсти, которую я испытываю всем телом.

Я делаю последний глоток и откидываюсь в кресле, закрыв глаза.

Это блаженство растеклось по всему телу. Я полностью расслабился. Ручка чашки безвольно болталась на большом пальце правой руки.