– Ага, вызывала, – с подозрением в голосе ответила хозяйка дома № 9, – дак уже ж целый час прошёл, чего так долго?

– Сегодня работы по горло, вызов за вызовом, – без малейшего промедления соврал Виктор, – ни черта не успеваем.

– О как, – плохо скрываемое недоверие женщины вполне оправдывалось тем, что ни высокий одетый в джинсовую безрукавку Леонид с мускулистыми руками, покрытыми татуировками скандинавской тематики, ни облачённый в чёрную кожаную куртку и берцы сероглазый Виктор совсем не походили на сотрудников полиции.

– Уважаемая, так что случилось? – спросил Дубинин, прервав тем самым череду возникающих в голове обеспокоенной женщины вопросов, – Диспетчер сообщил, что ваши соседи повздорили и без тяжких телесных, возможно, не обошлось. Верно? Расскажите, что вы видели?

– Значит так, – наморщив лоб, заговорила хозяйка дома № 9, – на заднем дворе я листву убирала, и вдруг слышу, что Юлька, соседка моя, визжит, будто резанная, а Вадик, жених её, на всю улицу чуть ли не рычит, аки зверь. Я к ограде, значит, подхожу, гляжу, а Вадик-то уже Юльку в лес тащит.

– Так-так, – с искренним интересом произнёс Виктор, – что происходило дальше?

– Ну, я испугалась, – женщина виновато потупила глаза, – хотела закричать, соседей на помощь позвать, но как Вадика увидела, так сразу сердце в пятки и ушло.

– Эт почему же? – понизив голос, спросил Леонид Дубинин, – Что ж Вы, уважаемая, там такого ужасного усмотрели?

– Я ж Вадика ещё совсем крохой помню, с родителями его иногда общалась, пока те не развелись, – затараторила хозяйка дома № 9, – мать у мальчишки, Ленка, гулящая была, у мужа своего кровь пила да пила, пока с каким-то массажистом в Москву не укатила, а девятилетнего сына на отца оставила. Тот хоть и упивался с горя, но Вадика вырастил, а когда парнишке девятнадцать исполнилось с инфарктом в больницу слёг да вскоре помер, царство ему небесное. Семь лет назад это было. Дом же Вадику в наследство достался…

– Ближе к сути, пожалуйста, – Леонид Дубинин одарил женщину извиняющейся улыбкой, – так что же Вас напугало?

– Значит, Вадик вырос совсем хилым, даже в армию из-за этого не попал, – продолжила хозяйка дома № 9, – Юлька его на целую голову выше, модель всё-таки… А сегодня я увидела, как Вадик тащит её в лес, словно куклу тряпичную. Высокий такой, длинноногий и страшный. Тащит и рычит чего-то. И одежда на нём в лохмотья изорвана, а у Юльки на сарафане бежевом – кровь. Аж жуть пробирает.

– Угу, – задумавшись, Дубинин погладил густую русую бороду, – скажите-ка, уважаемая, а в последнее время, до сего дня то бишь, в поведении своего соседа Вы ничего такого подозрительного не замечали?

– А как же, замечала, – воскликнула женщина, – значит, Вадим в модельном агентстве фотографом работал, там-то, кстати, с Юлькой и познакомился. Однако ж в последние пару месяцев он из дому редко выходил, вроде как заболел. Совсем худой да бледный стал. Балахон чёрный с капюшоном носить начал, аки сатанист какой-нибудь или наркоман. А на днях я видала, как у ограды ихней мужики из грузовика огромные бутыли с водой выгружали – штук двадцать. Куда ж ему столько?

– И то правда, – пожал плечами Виктор, – и ещё хочется знать, как, по-вашему мнению, складывались отношения между Вадимом и Юлией?

– Да как у всех, – отмахнулась хозяйка дома № 9, – ругались да мирились. Вадик- то, видите ли, совсем ревнивый, а Юлька – модель в агентстве престижном, так что поклонников у неё хоть отбавляй. Из-за этого, значит, меж собою и грызлись.

– Ясно, – кивнул Виктор и хлопнул Дубинина по плечу, – продолжай допрос, Лёня, а я пойду в дом и посмотрю, что к чему.

– Принято, – сказал Леонид и с добродушной улыбкой обратился к женщине, – кстати, как Вас, уважаемая, зовут-то?

Оказавшись напротив дома № 11, Виктор с облегчением выдохнул. За годы работы в отделе ликвидации он так и не научился достаточно убедительно притворяться сотрудником полиции и каждый раз, когда приходилось изображать из себя того, кем не является, испытывал дикую неловкость. Теперь же, дерзко и без стука проникнув за ограду частного дома, Виктор мгновенно избавился от непривычного образа и превратился в представителя той тайной государственной организации, службе в которой он однажды решил посвятить жизнь.

Выложенная из красной плитки дорожка извивалась от ограды до каменного крыльца двухэтажного дома, а затем сворачивала в ухоженный сад и терялась за свежевыкрашенными клумбами. Прислушиваясь и принюхиваясь, Виктор медленно прошёлся по участку и остановился напротив слегка приоткрытой двери, ведущей в дом. Сотрудник отдела ликвидации вытер берцы о коврик и шагнул внутрь.

Эльмира, супруга Виктора, впервые оказавшись в холостяцком жилище будущего мужа ужаснулась от вида старых ободранных обоев, одноместной скрипучей кровати с продавленным матрасом, пыльных окон и покосившегося шкафа, в котором помимо мятых вещей хранилась старая дрель с заклинившим патроном, свёрла, молоток, плоскогубцы, гитарные струны, паяльник с медным жалом и прочий хлам. И тогда Эльмира поставила себе цель – любой ценой навести в логове Виктора хотя бы минимальный порядок. На достижение необходимого результата у молодой девушки ушло почти трое суток с учётом перерывов на учёбу, сон, секс и сериалы. Эльмира до бела вычистила электрическую плиту, убралась в ящиках, вымела из-под шкафов и тумбочек пыль вперемешку с погнутыми железными крышками с логотипами пивных компаний, саморезами и шелухой от семечек, вместе с будущим супругом поклеила новые обои. Виктор помогал Эльмире превращать в реальность каждую её задумку. При этом с лица молодого человека никак не сползала глуповатая улыбка. Изредка он выражал наигранное недовольство из-за безжалостно депортированного за пределы квартиры драгоценного хлама, включающего гремящие банки из-под кофе, пережившие множество поломок и починок магнитофоны, плееры, наушники, исцарапанные диски с музыкой и стрелялками и коробки со старой, но когда-то любимой одеждой, от которой Виктор, в детстве лишённый изобилия в вещах, не сумел бы просто так избавиться. Таким образом, вторжение Эльмиры обернулось превращением холостяцкой берлоги Виктора в уютную светлую квартиру с бесчисленным количеством тряпочек и полотенец под разные нужды, шампунями, кремами и скрабами в ванной, аккуратно составленной обувью, чистыми подоконниками, на которых вскоре таинственным образом материализовались причудливые растения, и посудой, выбранной по принципу гармоничного сочетания тарелок, кружек и столовых приборов. Такие резкие изменения, касающиеся не только интерьера квартиры, но и всего образа жизни, тревожили молодого человека. Тем не менее, рядом с Эльмирой Виктор чувствовал себя по-настоящему счастливым.

В доме Вадима и Юлии отсутствие уюта скрывалось за роскошным интерьером, оформление которого явно не обошлось без участия профессионального дизайнера. Виктор пару минут постоял на пороге, созерцая белые навесные потолки, светлый паркетный пол, шикарный шкаф-купе в прихожей с зеркалом во весь рост и компактную этажерку для обуви, на которой женские кроссовки и туфли были на два размера больше мужских. Затем Виктор прошёл в гостиную и присвистнул, наткнувшись на гору опустошённых ПЭТ-бутылей, которые поначалу, судя по всему, аккуратно составлялись по углам, а потом – сразу же после опорожнения бросались куда попало. Застывший посреди заваленной бутылями гостиной Виктор вместе с гигантским кожаным диваном, креслами и журнальным столиком отражался на огромном экране висящего на стене плазменного телевизора, под которым располагался резной комод из светлого дерева.

– Живут же люди, – подошвой берцев раздавив полуторалитровую бутылку из-под минералки, прокомментировал Виктор. Пинками проложив путь через кучу объёмных пластиковых тар, он подошёл к комоду, на котором стояли фотографии в чёрно-белых рамках. На одном из фото – красивая светловолосая девушка со смеющимися глазами, на другом – невысокий парень лет двадцати пяти с серьёзным сосредоточенным лицом, а третье фото – совместное: девушка сидит на стуле, парень стоит сзади и обнимает возлюбленную за плечи. Виктор оглянулся на кучу ПЭТ-бутылей, после чего повнимательнее присмотрелся к фотографиям и хмыкнул.