Через два месяца агента вычислили. Контрразведка к этому моменту уже располагала неоспоримыми доказательствами его разведывательной деятельности. Например, библиотечным формуляром из закрытого книгохранилища со следами приписок и подчисток. Сотрудникам группы «Альфа» было поручено провести захват агента ЦРУ в Москве. Операция прошла недалеко от станции метро «Пионерская», возле телефонной будки — места конспиративной встречи русского с американцем-связником.
Задержали агентов без особых проблем. У второго секретаря посольства США Пола Стомбауха и сотрудника секретного московского НИИ радиостроения Адольфа Толкачева при себе находились все предметы, уличающие их в противозаконной деятельности.
А. Толкачев оказался инициативником.
Из протокола допроса:
«Мысль о возможности установления связи с сотрудниками американской разведки и передаче им за соответствующее вознаграждение секретной информации, которой я располагал по роду своей работы в НИИ радиостроения, появилась у меня в 1977 году. Я размышлял и обдумывал варианты и к концу 1977 года принял окончательное решение установить связь с сотрудниками американской разведки, работавшими, как я считал, в посольстве США в Москве.
К этому времени я продумал и способ установления первоначального контакта с каким-нибудь сотрудником американского посольства, который затем свяжет меня с ЦРУ. Я решил передать записку с предложением человеку, сидящему в автомашине с номерным знаком, начинающимся с «Д 004», которая по моим наблюдениям принадлежала посольству США в Москве».
Жил Толкачев недалеко от посольства и однажды, прогуливаясь, поступил согласно намеченному плану. В письме предлагал снабжать американцев российскими оборонными секретами. К его разочарованию, на связь никто не вышел. Адольф Георгиевич вновь повторил свой опыт и опять неудачно.
Из протокола допроса:
«Я был в недоумении, почему американцы не выходят на связь со мной. Решил, что надо их как-то заинтересовать, для чего в письме раскрыл характер информации, которую я им намеревался передать. В апреле 1978 года я подготовил очередное, третье письмо-обращение к американцам следующего содержания: „Дважды я пытался встретиться с вами. Передал письма, но на встречи никто не пришел. Понимаю, что у вас есть недоверие ко мне. Возможно, вы боитесь провокации. Для того, чтобы вы мне больше доверяли, я привожу краткие сведения, касающиеся той информации, которую намерен выдать вам. Я работаю в НИИ, который занимается разработкой радиолокационных станций для самолетов-перехватчиков. В настоящее время занимаюсь разработкой РЛС „Сапфир-23Д“, которая предназначена для установки на истребителе-перехватчике МИГ-23…“
Мотивы Толкачева, по его же личному признанию, имели чисто меркантильную подоплеку — ему хотелось заиметь очень много денег. С третьего письма с секретной информацией, которое в ЦРУ оценили по достоинству, и началась работа Толкачева на иностранную разведку. С ним вышли на связь и предложили забрать подготовленный для него контейнер.
Из протокола допроса:
«Я тут же вышел из дома, прошел к Трехгорному переулку и в описанном мужчиной по телефону месте увидел телефонную будку. Проверив, нет ли кого-либо поблизости, я просунул руку за телефонную будку, ощупью нашел рукавицу, взял ее и ушел. По пути вытащил из рукавицы целлофановый прозрачный пакет с материалами, а рукавицу выбросил.
В целлофановом пакете находились свернутые в трубку: 20 листов с цифровыми группами (коды), 2 конверта с адресами получателя и написанными письмами на английском языке, 2 листа тайнописной копирки, инструкция в виде небольшой книжечки с мелким шрифтом на русском языке, небольшой лист бумаги с вопросами и, если не ошибаюсь, небольшая сумма денег в пределах 500 рублей. Таким образом, мною была установлена связь с сотрудниками американской разведки в г. Москве».
По существу переданных американцам сведений Толкачев на допросе показал:
«С сентября 1978 года и до ареста в июне 1985 года я передал американской разведке большое количество различной информации на 236 фотокассетах и 5 миниаппаратах с заснятыми мною 54 секретными и совершенно секретными научно-исследовательскими работами и документами НИИ радиостроения и НИИ приборостроения общим объемом 8094 листа. Эти материалы я передал пяти различным сотрудникам американской разведки в процессе 19 конспиративных встреч».
За все это агент получил 789 500 рублей.
Американцы звали его «дорогим другом». Когда Толкачев почувствовал угрозу возможного провала, в ЦРУ приняли решение нелегально вывезти его из СССР. Но он почему-то отказался эмигрировать и перед самым арестом сжег 300 тысяч тогда еще не «деревянных» рублей. На суде Толкачев вместо последнего слова зачитал сорокаминутный доклад, который был посвящен недостаткам режима секретности в его НИИ и в других закрытых учреждениях.
Эпитета «дорогой друг» удостаиваются и другие ценные для ЦРУ кадры. Если Толкачева к сотрудничеству с иностранной разведкой подвигло желание обогатиться, Лещенко — молодость и неопытность, то Моисея Финкеля — стремление эмигрировать из РФ.
В начале 90-х годов его сын выехал на постоянное место жительства в Израиль. Туда же потянулись другие родственники, друзья, знакомые. Тогда и старший научный сотрудник петербургского военно-морского НИИ М. Финкель засобирался в дорогу. Вначале решил эмигрировать к сыну в Израиль и послал ему письмо с просьбой подыскать работу по специальности. Потом он написал письмо с такой же просьбой своим знакомым, недавно выехавшим в Штаты. Как стало ясно позже, знакомые тесно сотрудничали с американской разведкой. Они прислали ответ, в котором намекали, что за приличное вознаграждение и помощь при оформлении выезда на постоянное место жительства в США ему будет предложено сотрудничество с определенными структурами.
Финкель принял решение в сентябре 1993 года. Вместе с женой и матерью он выехал из Петербурга в Москву, чтобы посетить посольство США. Там его уже ждали. Консульский служащий (сотрудник ЦРУ), провел его в комнату, защищенную от прослушивания. Здесь он продемонстрировал петербуржцу письмо от знакомых в Америке и сразу предложил стать агентом Центрального разведывательного управления. На все вопросы разведчика о специфике своей работы, о перспективных разработках института Финкель дал исчерпывающие ответы и даже раскрыл шифры научно-исследовательских работ. Расстались они вполне довольные друг другом.
Разведчик приобрел ценного агента и в качестве закрепления вербовки пообещал ему от имени ЦРУ положительное решение вопроса о предоставлении статуса беженца, даже несмотря на то, что у Финкеля не было пяти обязательно требуемых в таких случаях документов.
Агент получил задание продолжить сбор секретных данных, были также обговорены способы осуществления связи с американской разведкой. В марте 1994 года он выехал в Бельгию для встречи со связником. Встретил его тот же человек, с которым он вел переговоры в посольстве. Разведчик специально вылетел из Москвы в Штаты, а потом в Европу для проведения спецоперации. Его подопечный не имел при себе никаких компрометирующих документов, но о своем НИИ надиктовал на магнитофон много интересного — оно специализируется на разработке акустических систем для атомных подводных лодок.
«Хэл Рубинштейн», под таким псевдонимом значился теперь в картотеке ЦРУ петербуржец, оценил свое согласие на сотрудничество в 15 тысяч долларов. Эти условия были тут же приняты без всяких оговорок, настолько ценными оказались сведения, предоставленные им ЦРУ. После первой встречи с интервалом в несколько дней состоялась вторая. Финкель подписал вербовочное свидетельство, получил инструкции о способах связи и 1700 долларов за конкретные результаты.
В конце марта американский агент возвратился в Россию. А 12 апреля неожиданно пришел к институтскому особисту из военной контрразведки и сообщил, что в Бельгии его пытались завербовать. При этом он не сообщил однако о том, что у него налажены агентурные контакты с ЦРУ, что он собирал и выдавал американцам совершенно секретные сведения по военно-морской тематике.
