Отец и мать жениха сдержали разочарование, Роза не неприглядная, для них, просто Лиза была красивее, намного.
Ну и Катя наша младшая. Катя поздоровайся.
Здравствуйте.
Здравствуй красавица, сколько тебе лет? спрашивает Фиала Романовна, но ответа никто не дожидается. По ступенькам спускается Роза.
«Высокая, как мать», думает Георгий Александридов с горечью восторгаяется дочкой. Он берет дочь под руки, очень бережно, и по-отцовски заботливо.
Роза не опускает взгляда, как вчера учила мачеха. Смотрит на всех прямо в глаза, с задранным небольшим орлиным носом к верху. Такой вид мог бы внушить угрозу. Волосы сплетены в косу, платье темно коричневое перешитое из платья старшей троюродной сестры Георгия из Красной поляны.
«Как на траур оделась» размышляет будущий свекор, «может у нее и траур, в карты не каждую проигрывают».
Роза хочет казаться гордой но на ее мине задранный подбородок придает высокомерие, а это совсем не про гордость. Так или иначе, никого она не может впечатлить.
Жених Семён голову не поднимает и косым взглядом то ли дело смотрит на Лизу. Отец жениха напротив не расстраивается: «Крепкая, работать будет хорошо, не то что Лиза. Все-таки правильно сделал что согласился я не старшую, Молодец Василий, будет от Розы толк». К сожалению Роза никогда не узнает, что свёкор Василий, единственный кто на миг поверил в нее.
Ну вот, будет у нас дома цветник, – прерывает Василий Молокотин, – все смеются, все кроме жениха.
Семен уверен, он обманут, понимает, что никто не обманул, но чувствовал себя именно так.
Семён тоже не богом награжден очарованием. Он также смуглый, среднего роста, большинство его сверстники на голову выше него. Руки у него большие, рабочие. Карие глаза едва виднеются, когда он щурится. Густые не по-славянски брови придают лицу схожесть с героями донских казаков из «Тихова Дона». Спустя годы его брови поседеют, спина примет рабочую осанку, но лицо не поменяется, его все так-же можно будет узнать. Парень выглядит моложе своих лет, не смотря на физическую работу. Этим летом 1950 года ему исполнится 24 года. В этом возрасте, кажется, жизнь прожита, все упущено, уже не время помечтать.
Семен не думает о возрасте, он ни о чем не думает, окружающие называют его странным молчуном за глаза. Не характерная черта для младшего ребенка в семье.
Глава 4
Старший сын Молокотиных остался сразу после войны в ГДР. Среднего сына потеряли под Смоленском чуть больше шести лет назад. Семен же остался один. Рос он в бедности но с большими мечтами. Пока его не забрали в армию, он был уверен, что не сын своего отца, и родила его не мать его. От родителей не имел он ничего, и внешне не был схож и характером. В 15 лет он на полном серьезе решил уйти из отчего дома, заработать много денег, вернуться и всем показать, чего добился. Как он собирался этого добиваться не придумал, но хотел.
И вот он воображал, как после долгих лет скитаний, возвращается в родной Сочи на своей красной “Эмке”, какую он видел как-то на улицах Сочи, ее еще долго обсуждали мужики на улицах, останавливает машину у ворот, выходит из машины, модно одетый и с кожаным чемоданом. В воображениях о будущем люди все те же, какие есть сегодня. И Семен видел себя в своих фантазиях в будущем спустя 10 лет таким же пятнадцатилетним мальчишкой, но все ровно все было идеально.
Он всего лишь хотел любви и внимания, то, чего так не достаётся детям, когда их родители несчастны. Фиала и Василий были несчастными вместе и порознь, смерть среднего сына можно было бы пережить если бы не ушел из дома старший, после войны. Но так они думали, никто не знает, как пережить смерть своего ребенка, как пережить смерть ребенка которого даже не мог похоронить. «Где-то гниет тело моего сына, а я хожу еще по земле», карали себя родители. Можно много бед пережить, но не смерть ребенка, сколько бы ему не было лет, какая бы не была причина смерти. Многие пережили в эти годы тоже самое, но ведь от этого не легче. Бабушка Семена, когда еще была жива говорила: «Он умер за родину, это смерть не в пустую», а какой матери это важно, если дитя твое больше нет в живых.
Так и рос Семен один со своими мечтами, которым не дано было сбыться.
Отец однажды его подростком запер в комнате и бил ремнём и чем попало за расходованную пол банки краски. Мальчик нашел в подвале краску, которой красили пол и оставили часть на потом, и разрисовал заднюю стену дома им. Запах краски был по всему двору.
Семен лежал на полу, без сил, претворился умершим, чтобы отец перестал его бить, чтобы отец пожалел его, сожалел, что бил так жестоко. Никто его тогда не пожалел, никто не сожалел. Он так и остался лежать на полу скрученный, как улитка. В добавок мать поругал, что он не встал\ после всего отмывать краску со стен дома. До ночи Семён так и лежал на полу, повернулся он к стене и разглядывал узоры на зеленых обоях, свет с уличного фонаря освещал на всю противоположную стену от окна. Ночью он все-таки лег в постель, к нему так никто и не пришел пожалеть его.
Для него было одно привычное состояние – быть несчастным. Несчастье имеет свойства вызвать привыкание, ему такое состояние было привычно, потому что другого состояния он не знал. Так мечты превращались в пыль, потому что он с мечтами жил бок о бок, ничего для них не делав. Со временем они стали тяготить его, да и в семье положение было такое, что не до забав и каких-то мечт.
И вот Семен смотрит на Розу и видит еще одну разрушенную мечту, точнее нет, не разращённую, он смотрит так на Лизу, а вот на Розу он смотрит как на реальность. В душе посмеиваясь над собой, что посмел порадоваться Лизой.
Семену посчастливилось испытать женской любви. Это было после армии, по пути домой, Семен отдал все свои деньги одной вдове и уединился с ней. Женщина назвала себя Греттой, рассказала, как ее муж героически погиб на войне, и она с двумя детьми выживает как может. Никто не узнает правдива эта история или нет.
Ну что, тебе понравилось? спросила Гретта подтягивая бежевые чулочки. У нее были прожжённые белые волосы. Лица ее Семен не запомнил.
Да, очень, ответил молодой Семен, не открывая глаза, он еще не хотел отпускать мысли о случившимся.
За второй раз уступку тебе сделаю.
У меня больше нет денег, – просто Семен хотел любви, но ее уступка в стоимости услуги будто обесценила ту любовь которую он ждал.
И вот стоит прекрасная Лиза, с которой он уже успел представить всю жизнь, она скоро будет с ним спать на одной кровати, он может ее обнимать сколько захочет и совсем бесплатно. Она такая тонкая, ни то что Гретта, «Гретта была побольше», вспоминает он «Да, точно побольше, и волосы другие». Самое быстрое в мире это человеческие мысли. Человек может за доли секунд вообразить, что угодно. Вот они с Лизой счастливые лежат на кровати. Вот они стоят на свой свадьбе, она в белом, он в костюме, в шляпе. Вот она опускает голову от смущения, а он так смело берет ее за талию и прижимает к себе. Так он пока шел от ворот по двору в голове Лиза, только Лиза
Так смело воображать по Розе он не может, что-то видимо сломалось
В то самое утро, Роза поднялась, наверх не дослушав разговор отца с мачехой на кухне. Этой ночью почти перед сном в дверь постучался отец. Он вошёл тихо, слегка сгорбившись. Георгий и раньше заходил к дочери перед сном, но в последние годы избегал, они отдалялись все больше. Отец он хороший, хоть и игрок, и к падчерице относился хорошо, лучше, чем к родной.
– Давно я к тебе не заходил. – Георгий сел на край кровати.
Роза удивленная визитом отца не сказала ни слово. Она сидит на широком подоконнике с закрытой подпольной книгой Мендельшатам, торшер в углу бледно освещает запрещенные страница. Ее профиль размашисто отражается в оконном стекле.
Не обижайся на это, дела у нас с тобой не очень хорошо идут, они молчат около минуты, никто не прерывает тишину, Георгий продолжил, хотел высказаться. этот дом нам не подходит…. Он не наш с тобой, он не твой.
